От убийства до убийства - читать онлайн книгу. Автор: Аравинд Адига cтр.№ 25

О чем идет речь, мистер Д’Мелло понял; чего он не понял, так это конфиденциальности, прозвучавшей в голосе молодого человека. По его же, мистера Д’Мелло, предложению учителя поочередно патрулировали затянутый черной тканью вестибюль, дабы убедиться в том, что никто из шалопаев-переростков не улизнул из зала, намереваясь полюбоваться порнографическими картинками. И Гопалкришна Бхатт только что завершил патрулирование Фресок Порока. На миг мистера Д’Мелло охватило недоумение, но затем его озарило. Из ухмылки молодого человека явственно следовало, что он успел украдкой посмаковать гнусные картинки. Мистер Д’Мелло обвел взглядом прочих учителей – и они тоже старались подавить ухмылки.

Он покинул зал, исполнившись презрения к коллегам.

Мистер Д’Мелло шел мимо черных стен, не ощущая ни малейшего желания заглянуть под ткань. Как же мистеру Бхатту и мистеру Пандиту хватило низости сделать это? Вот ведь он – перешел вестибюль из конца в конец и ни малейшего соблазна заглянуть под черную ткань не испытал.

В колодце лестницы, ведшей на галерею второго этажа, мерцал, вспыхивая и угасая, свет. Стены галереи также были укрыты черной тканью. Челюсть мистера Д’Мелло отвисла, он прищурился, глядя вверх. Нет, это ему не привиделось. Там, наверху, различался мальчик, на цыпочках подбиравшийся, отвернув лицо в сторону, к черной ткани. Джулиан Д’Эсса, подумал мистер Д’Мелло. Естественно. Но тут мальчик приподнял уголок черной ткани, заглянул под нее, и мистер Д’Мелло увидел его лицо.

– Гириш! Что ты делаешь?

Услышав голос мистера Д’Мелло, мальчик обернулся. И замер. Учитель и ученик смотрели друг на друга.

– Простите, сэр… я… простите… они… они…

Кто-то захихикал за спиной Гириша, и внезапно он исчез, точно сорванный с места невидимыми руками.

Мистер Д’Мелло торопливо полез по лестнице вверх. Но одолеть сумел только две ступеньки. Грудь горела. Желудок норовил подобраться к горлу, руки намертво вцепились в перила, и он постоял, переводя дух. В лестничном колодце мерцала голая лампочка – вспыхивала и гасла, вспыхивала и гасла. На заместителя директора навалилась дурнота. Сердце стучало в груди все тише и тише, растворяясь в ней, как таблетка в воде. Он попытался позвать Гириша на помощь, но не смог вымолвить ни слова. Протянув, словно в поисках помощи, руку, он поймал уголок черной ткани. Ткань с треском разорвалась, открыв стену. Орды совокупляющихся человеческих существ, замерших в позах изнасилований, противоправных наслаждений, скотоложства, отделились от нее и заплясали перед его глазами насмешливой кавалькадой; мир ангельских упоений, которые он до сей поры так презирал, вспыхнул, открываясь ему. Он увидел все и все понял – наконец-то.

Там, на лестнице, и нашел его труп молодой мистер Бхатт.

Мемориальный Майдан Джавахарлала Неру (прежде – Мемориальный Майдан Короля Георга V) – это расположенная в центре Киттура большая немощеная площадь. Вечерами ее заполняют люди, играющие в крикет, запускающие бумажных змеев и обучающие своих детей езде на велосипеде. По краям Майдана располагаются торговцы, предлагающие мороженое и сладости. На этой площади происходят все большие политические митинги Киттура. От нее ведет к Центральному рынку, крупнейшему в Киттуре рынку свежей продукции, улица Хайдера Али. От рынка можно очень быстро дойти до Городского совета Киттура, районной больницы имени Гавелока Генри и двух главных отелей города – «Главного Межконтинентального» и «Международного Тадж-Махала». В 1988 году неподалеку от площади открылся первый храм, обслуживающий исключительно живущих в Киттуре хойка.

С такими волосами, с такими глазами он легко мог бы выдавать себя за святого и зарабатывать на пропитание, всего лишь сидя со скрещенными ногами у храма на шафрановой тряпице. Так, во всяком случае, говорили владельцы рыночных лавок. А этот умалишенный только и знал, что сидеть с утра до вечера на корточках у осевой разгородки улицы Хайдера Али да таращиться на проезжавшие мимо автобусы и автомобили. На закате его волосы – темно-каштановые кудри, приводившие на память голову горгоны, – начинали сиять, точно бронза, а райки светиться. И пока длился вечер, он сохранял сходство с пожираемым мистическим огнем поэтом-суфией. Некоторые из лавочников могли рассказать о нем не одну историю: как-то вечером они увидели его скакавшим по главной улице на спине черного буйвола, он размахивал руками и ногами и кричал, точно бог Шива, въезжающий в город на буйволе Нанди.

Временами он вел себя как человек вполне разумный – осмотрительно переходил улицу или терпеливо сидел у храма Киттур-Дэви с другими бездомными, ожидавшими, когда им принесут и разложат по их сложенным чашей ладоням угощение, оставшееся от свадебного обеда или от церемонии посвящения в брамины. А в другие времена его замечали перебиравшим кучки собачьего кала.

Никто не знал его имени, религии или касты, а потому никто и не пробовал заговорить с ним. Только один человек, калека с деревянной ногой, раз или два в месяц приходивший по вечерам к храму, останавливался перед ним, чтобы дать ему еды.

– Почему вы притворяетесь, будто не знаете, кто он? – кричал калека, тыча костылем в его каштановые кудри. – Вы же так часто видели его прежде! Он был царь и бог пятого маршрута!

На миг внимание лавочников обращалось к безумцу, однако он так и продолжал сидеть, глядя в стену, обратившись спиной к ним и к городу.

Два года назад, когда он приехал в Киттур, у него были имя, каста и брат.

«Я – Кешава, сын Лакшминарьяна, цирюльника из деревни Гурупура» – так говорил он по дороге в Киттур, самое малое шесть раз, автобусным кондукторам, сборщикам дорожной пошлины и просто незнакомцам, осведомлявшимся, кто он такой. Вот эта формула, мешочек с постельными принадлежностями под мышкой да пальцы брата, сжимавшие его локоть, когда оба они попадали в толпу, и было всем, что он привез с собой в город.

А у брата имелись: десять рупий, мешочек с постельными принадлежностями под мышкой, под правой, и адрес родственника, записанный на клочке бумаги, который он комкал в левой ладони.

В Киттур братья прибыли пятичасовым вечерним автобусом, то было первое их посещение города. Они сошли на автобусной станции. В середине дороги Рынок – Майдан, самой широкой во всем Киттуре улицы, кондуктор сказал им, что дальше он их за уплаченные ими шесть рупий и десять пайс не повезет. Вокруг сновали автобусы, из их дверей высовывались мужчины в хаки и со свистками в зубах, издавали визгливый свист и кричали пассажирам: «Хватит на девок глазеть, сукины дети! Мы и так уж опаздываем!»

Кешава держался за подол братниной рубахи. Два велосипеда описали вокруг них несколько кругов, едва не переехав ступни Кешавы; велосипеды, моторикши, автомобили неслись во все стороны, угрожая отдавить ему пальцы ног. Он словно оказался на морском берегу, улица сплывала под ним, как сплывает под волнами песок.

В конце концов братья набрались храбрости и подошли к созерцавшему улицу мужчине с обесцвеченными витилиго губами.