Сделав вид, будто она разглядывает тарелки и столовые приборы, Шеннон дождалась, когда недовольная покупательница удалится.
Саманта улыбнулась.
— Приходится иметь дело со всякими. — Она оглянулась по сторонам. — Мама и папа тоже здесь?
— Нет, я одна, — покачала головой Шеннон.
— И чему я обязана такой честью?
— Я хочу устроиться сюда на работу.
У Сэм помрачнело лицо.
— Я полагала, ты мне поможешь, — быстро добавила Шеннон.
— Ты не будешь здесь работать, — сказала Сэм.
— Но я хочу.
— Нет, ты не будешь здесь работать!
— Послушай, я просто хотела, чтобы ты замолвила за меня словечко. Но если для тебя это слишком трудно, не бери в голову. Я никак не думала, что ты поднимешь из-за этого такой шум.
— Я все расскажу папе.
Шеннон изумленно уставилась на сестру.
— Спасибо. Огромное спасибо.
— Я считаю, что тебе не надо…
— Я уже заполнила анкету. Сэм, если не хочешь мне помочь, чудесно. Но я все равно устроюсь сюда работать.
— Ты уже отдала анкету?
— Да.
Сэм вздохнула, и у нее по лицу пробежала тень — чего, страха?
— Ладно, я с этим разберусь.
— С чем ты разберешься?
— Прежде чем устроиться на работу, тебе нужно будет пройти всякие тесты и испытания, но я посмотрю, можно ли будет тебя от этого избавить… Думаю, у меня получится.
Шеннон кивнула.
— Спасибо, — нехотя пробормотала она.
Казалось, Саманте стало физически больно.
— Возвращайся домой, — сказала она сестре. — Нас не должны видеть вместе.
— Почему?
— Просто уходи. Я… я кое с кем поговорю и вечером расскажу тебе обо всем.
Сэм улыбнулась, однако улыбка у нее получилась натянутая, больше похожая на гримасу, и Шеннон опять подумала про Майнди.
«Он построен на крови».
— Спасибо, — еще раз поблагодарила она сестру.
Сэм молча кивнула.
Шеннон направилась через все «Хранилище» назад к выходу. Ей было не по себе, но она не могла сказать, почему.
Когда девушка вернулась домой, мать уже тоже была дома. Она разбирала на журнальном столике в гостиной бумаги, но при появлении дочери подняла голову.
— Отец сказал, что ты ходила искать работу.
— Ага.
— И куда ты обращалась? — спросила мать.
— Куда я только не обращалась, — солгала Шеннон.
— И как успехи?
Она пожала плечами.
— Пока что не знаю. Похоже, сейчас у нас в городе никому не нужна помощь.
— В понедельник в школе открывается летний лагерь. Мне помощник не помешает.
Шеннон презрительно фыркнула.
— Десять долларов в неделю. И это пригодится, когда будешь подавать резюме в колледж.
— Посмотрим. Если ничего другого не найду, может быть, пойду к тебе.
Саманта вернулась домой поздно. Пройдя прямо к сестре в комнату, она плотно закрыла за собой дверь и сказала:
— Тебя приняли на работу. Обратишься завтра в десять утра к мистеру Лэму.
— Спасибо.
Сэм молча кивнула.
Шеннон показалось, что у сестры усталый вид. И она была бледной. Болезненно-бледной.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Шеннон.
— Все в порядке, — отрезала Саманта.
— Я просто спросила.
— Что ты собираешься сказать маме и папе?
— Придумаю что-нибудь.
— Только ничего не говори про меня.
— Ладно.
Шеннон проводила взглядом, как сестра молча вышла из комнаты.
Через минуту из ванной донесся шум душа. Шеннон подумала было о том, чтобы сказать родителям, что ее приняли на работу — ей придется это сделать, потому что завтра утром она должна будет выйти на работу, — но она еще не решила, как к этому подойти, и ей нужно было какое-то время.
Если родители узнают, что она будет работать в «Хранилище», с ними случится истерика.
Шеннон лежала на кровати, читая журнал, и когда Сэм вышла из ванной, подождала десять минут, чтобы рассеялся пар, и отправилась мыться сама.
Заткнув ванну, она включила воду и сунула под струю палец, проверяя, что температура нормальная. Раздевшись, открыла корзину для грязного белья, собираясь бросить туда рубашку и джинсы, и увидела там поверх кучи трусики Сэм. Они были запачканы кровью, и до Шеннон не сразу дошло, что месячные у сестры должны были начаться только через неделю.
Шеннон застыла, вспоминая, какой усталой и нездоровой выглядела сегодня вечером Сэм. Ей захотелось спросить у нее, в чем дело, но она просто смотрела какое-то время на окровавленную хлопчатобумажную ткань, затем бросила сверху свои вещи, закрыла корзину крышкой и, шагнув в ванну, погрузилась в воду.
Родителям она обо всем скажет после ванной.
Они сидели на диване и смотрели телевизор. Шеннон вошла в гостиную и остановилась перед ними. Сначала она собиралась просто войти и сказать правду, но затем решила, что лучшей — и единственной — тактикой для нее сейчас будет ложь.
— Меня приняли на работу, — сказала Шеннон.
Мать улыбнулась.
— Замечательно. Куда?
— Когда ты об этом узнала? — спросил отец.
Тон у него был серьезным, строгим, а лицо начинало хмуриться.
— Только что.
— Каким образом?
— Мне позвонили, — сказала Шеннон.
— Я не слышал, чтобы звонил телефон.
— Он звонил, и я сняла трубку. Меня приняли на работу.
— Куда? — повторила мать.
— Да, — подхватил отец. — Куда?
Действительно ли у него на лице мелькнула подозрительность? С трудом сглотнув подступивший к горлу клубок, Шеннон попробовала улыбнуться.
— В закусочную Джорджа, — солгала она.
На следующее утро мистер Лэм встретил ее в отделе кадров. Шеннон попросила сестру подвезти ее на машине, поскольку та работала в утреннюю смену, поэтому она приехала на полчаса раньше назначенного срока, однако мистер Лэм уже ждал ее. Улыбнувшись, он пожал ей руку. Его прикосновение оказалось ледяным, улыбка — холодной, и Шеннон пожалела о том, что рядом нет Сэм. Менеджер по кадрам начал вкратце описывать ее обязанности и вдруг остановился, словно прочитав ее мысли.
— Да, — сказал он. — Вам повезло, что у вас такая сестра, как Саманта. Она замечательная девушка. — Его улыбка растянулась шире. — Замечательная девушка.