Любовные секреты Дон Жуана - читать онлайн книгу. Автор: Тим Лотт cтр.№ 60

И тут случайно услышал, как эта высокая, чуть полноватая блондинка (да, Теренс, сам знаю… опять блондинка) рассказывает о своей работе в реанимации, о том, как умер пациент, о том, как ей все это надоело, мол, она медицинский работник высокой квалификации, а только и делает, что подтирает задницы старикам… Я сразу заинтересовался. Да, я подслушивал, ну и что, подумаешь, подслушивал.

– Привет, – сказал я, когда разговор прервался и она освободилась.

– Привет, – ответила она, окинув меня взглядом.

– Я Спайк.

– Ясно.

Легкой победы не предвиделось. Что-то, однако, заставило меня продолжить:

– А вас как зовут?

– Вы хотите со мной познакомиться?

– Нет, пока нет. Я просто спросил, как вас зовут.

Тогда она задержала на мне свой взгляд. Отпила из бокала.

– Простите. Меня зовут Бетани. Боюсь, что в данный момент я не в восторге от мужчин. Я собираюсь вообще завязать с ними, честно говоря.

– Бетани, мы не такие плохие. Мы как сигареты. К которым все равно возвращаются. Как бы то ни было, вы извинились. Мне это нравится в женщинах. Очень редкое качество.

– Я не хотела вас обидеть.

– Знаю.

– Просто мне жалко мужчин.

– Правда?

– Они не… их… и людьми-то не назовешь.

Но злости в ее голосе не было – только грусть и разочарование, и это обескураживало. Казалось, она вот-вот расплачется, прямо у меня, совершенно незнакомого человека, на глазах. Она опустила свой бокал.

– Если вы не считаете их за людей, позвольте предложить вам еще что-нибудь выпить.

Она посмотрела на меня ужасно устало, но тем не менее так сексуально, что я прочел в ее глазах послание, жалобу, скрытую за усталостью. Я понял это, потому что в моих глазах было то же самое, и, думаю, она смогла прочесть мое послание, как я – ее. Оно гласило: «Опять все сначала».

– Конечно. Почему бы нет? – откликнулась она.

И рассказала мне историю своих злоключений, поведала, какими негодяями могут быть мужчины, и я соглашался, потому что приличия не позволяли мне рассуждать о том, какими подлыми умеют быть женщины, и вскоре у нас установилось полное взаимопонимание, основанное на повсеместном несоответствии мужчин законам, правилам и принципам. Конечно, позже я отрекся от большинства провозглашенных принципов, но поскольку мы переживали театральный этап наших зарождающихся отношений, когда нужно играть и исполнять роль, в тот момент я был готов произнести положенный мне текст. И это сработало.

Я узнал о ней довольно много. Ей тридцать два, и ее недавно бросил бойфренд без каких-либо видимых причин. Она была в депрессии, была осмотрительна и раздражительна, но, помимо этого, оказалось, что она, как и я, невысокого мнения о предложении свободного, нерегулируемого рынка, именуемого городской любовью. Она сказала, что не хочет больше ходить на курсы бальных танцев. И ее тошнит от продуктовых упаковок для одиночек из магазина «Маркс энд Спенсер». Будь на моем месте другой или будь это другой период моей жизни, я бы решил, что она слишком раскрылась, чересчур явно заявила свои потребности. Но это был я, и наши с ней жизненные этапы совпадали. Поэтому потребности меня не смутили. Потребности выглядели естественными.

Когда вечер подошел к концу, мы обменялись телефонами, почти автоматически. Мы оба были на поздней стадии юношеско-взрослого периода ухаживаний – оба искали тихую гавань, а не парк развлечений. Мы были сыты походами в бары, разговорами, полными условностей, «узнаванием» новых людей. И оба хотели с этим покончить. Мы идеально подходили друг другу. Были теми самыми нужными людьми в нужное время.

На следующей неделе мы начали встречаться, вскоре после этого переспали и попали в привычную и удобную колею отношений, которая, казалось, была специально предназначена для нас. Мы вместе провели отпуск. Признались друг другу в любви и искренне верили в силу своих чувств – хотели верить. Все было хорошо, даже, наверное, замечательно, но как-то формально, словно мы заполняли время до того момента, когда я сделаю предложение.

Вот так я могу описать наши тогдашние отношения. Они были предопределены, предначертаны нам судьбой, – думаю, мы оба чувствовали это, но не пытались сопротивляться. Обладая немалым опытом, мы не могли не заметить недостатков друг друга: у меня это – лень, равнодушие, высокомерие, у нее – раздражительность, противоречивость, непомерная злопамятность и навязчивость. Однако мы предпочитали не обращать на них внимание, отторгали неприятие, прикрываясь идеями терпимости к ближнему. Став с возрастом разочаровавшимися идеалистами, мы предпочли вариант практичной любви.

Мы действительно подходили друг другу. Помимо взаимного влечения, нас объединяли общие интересы – книги, мода, легкий алкоголь, политика. Мы вполне уживались: у нас было среднестатистическое количество ссор по среднестатистическим поводам, среднестатистическое число прогулок под луной на среднестатистическом количестве пустынных тропических пляжей. У нас было достаточно опыта, чтобы понимать: и у прекрасной розы любви есть шипы.

Возможно, здесь-то и коренилась проблема. Мы оба были слишком подготовленными, слишком взрослыми, слишком дальновидными, чтобы все еще верить в миф. А в изделие надо сначала поверить и лишь потом подсчитывать его достоинства и недостатки. Ведь слава торговой марки всегда ярче изделия.

Мы съехались через год после того, как начали встречаться. Но наша мечта о ребенке осуществилась только через несколько лет. Когда Бет наконец забеременела, я был счастлив. И она была счастлива. Настолько, насколько мы верили в счастье. По крайней мере, мы знали, что никому не приносим страдания, как случалось раньше. И пусть это не была история великой любви, мы жили вместе, и жили неплохо. Наши друзья нашли общий язык. Этого хватало, особенно после рождения Поппи.

Это было самое счастливое и одновременно самое горькое время. Теперь нас связывало нечто большее, чем мы сами, связывало крепко. Но тут избранный нами практичный, здравомыслящий, фаталистичный подход, который никогда не подводил, дал трещину. Как будто тот факт, что мы привели в мир новое чудесное существо, заслуживал какой-то особой безраздельной страсти и безрассудной любви между родителями, – по крайней мере, так мне казалось. Мы предприняли самый ответственный шаг, на который могут решиться двое, и я к этому нормально относился. Но только нормально. А этого было недостаточно.

Произошли еще два события, заронившие семена будущей катастрофы, как я понимаю теперь, оглядываясь назад. Во-первых, у Бет больше не могло быть детей: во время родов что-то пошло не так и в результате она стала бесплодной. Наше трезвое – от ума – соглашение было расторгнуто несуществующим Богом: мы оба хотели иметь троих детей, и это желание служило одним из оснований, на которых держался наш брак.

Горечь и печаль, завладев Бет, сказались на ее суждениях. Она во всем винила меня, потому что ей нужно было найти виновного. Это чисто женское рассуждение о том, что, если есть несчастье, значит, есть и виноватый. Как в религии: результат образного мировосприятия.