Возлюбленная - читать онлайн книгу. Автор: Тони Моррисон cтр.№ 57

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Возлюбленная | Автор книги - Тони Моррисон

Cтраница 57
читать онлайн книги бесплатно

Было так холодно, что Сэти даже погрела языком передние зубы. Сгибаясь до земли под тяжестью дров, она снова обошла дом кругом и поднялась на крыльцо – так и не заметив полузасыпанных снегом следов мужчины на той же тропинке, по которой шла сама.

Девушки все еще спали, хотя переменили позы: обе теперь придвинулись ближе к огню. Грохот ссыпавшихся в ящик дров не разбудил их; они лишь слегка пошевелились во сне. Сэти тихонько подбросила в плиту дров, не желая будить сестер, счастливая оттого, что они тут, при ней, спят у ее ног, пока она готовит им завтрак Очень плохо, конечно, что она опоздает на работу, очень, очень плохо! Но – впервые за шестнадцать лет? И все равно очень плохо.

Она разбила два яйца во вчерашнюю мамалыгу, сделала густое тесто и испекла лепешки, к которым поджарила остатки ветчины; все было готово еще до того, как Денвер, первой, окончательно проснулась и застонала.

– Что, спина болит?

– Еще как! Ох!

– Ничего, спать на полу, когда спина болит, очень полезно.

– Черт, как больно! – пробормотала Денвер.

– Может, ты вчера так сильно шлепнулась? Денвер улыбнулась.

– А здорово было! – Она повернулась к Бел, слегка похрапывавшей во сне. – Может, мне ее разбудить?

– Нет, пусть отдыхает.

– Она любит провожать тебя по утрам.

– Я знаю, что любит, – откликнулась Сэти. – Ну и успеет еще, проводит. – И подумала: пожалуйста, сперва как следует подумай, прежде чем говорить с ней, прежде чем дать ей понять, что тебе все известно. Подумай о том, чего больше не нужно помнить. И сделай так, как советовала Бэби: сперва как следует подумай, а потом сложи свое оружие – навсегда. Поль Ди уверял меня, что мир широк и в нем найдется место, где и я смогу жить счастливо. Он плохо понимал меня. Зато сама я понимала все это хорошо. Все, что происходит за дверями моего дома, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Мир – здесь, в этой комнате. Здесь все так, как оно и должно быть.

Они ели как мужчины – жадно и сосредоточенно. Говорили мало; им вполне хватало того, что все они вместе, сидят рядом и можно посмотреть друг другу в глаза.

Когда Сэти повязала голову платком, взяла свой узелок и направилась наконец в город, уже близился полдень. Однако, выйдя из дому, она по– прежнему не только не заметила следов на снегу, но и не услышала голосов, взявших в кольцо дом номер 124.

Тащась по колее, оставленной в снегу чьей-то повозкой, Сэти с волнением думала о том, что больше не должна вспоминать, и голова у нее кружилась от этого. Я больше ничего не должна помнить! Я даже ей ничего не должна объяснять. Она же все понимает. И теперь я могу забыть, как не выдержало горя и остановилось сердце Бэби Сагз; как мы все решили, что это чахотка, хотя никакой чахотки не было и в помине. И ее глаза – когда она приносила мне передачи в тюрьму – я тоже теперь могу забыть; и то, как она рассказывала мне, что Ховард и Баглер поправились, только друг друга ни на шаг не отпускают и все время держатся за руки, даже когда играют, но особенно – когда спят. Она приносила мне еду в корзине, сверточки были такие маленькие – чтобы можно было просунуть их сквозь прутья решетки; и потом шептала всякие новости: мистер Бодуин намерен посетить судью – пойти прямо в суд, она все время это повторяла: прямо в суд, словно она или я знали, как это делается. Что цветные женщины Делавэра подали петицию, требуя для меня помилования и отмены казни через повешение. Что двое белых священников приходили к нам домой, хотели со мной поговорить и за меня помолиться. Что приходил еще какой-то газетчик.. Она пересказывала мне новости, а я все объясняла ей, как мне необходимо какое-нибудь средство от крыс. Она хотела, чтобы я отдала ей Денвер, и даже руками всплеснула, когда я наотрез отказалась сделать это. «А где ж твои сережки? – спросила она. – Я их для тебя сберегу». И я сказала, что их отобрал тюремщик, чтобы, как он говорил, защитить меня от меня самой. Он, видите ли, считал, что я что-нибудь могу над собой сделать с помощью крючков от сережек Бэби Сагз удивленно прикрыла рот рукой. «А тот учитель из города уехал, – сообщила она. – Заполнил требование вернуть ему беглых рабов и уехал. Тебя обещали отпустить – на похороны. На службу-то в церковь не разрешили, а на кладбище отпустят». И меня действительно отпустили. Шериф вез меня на кладбище и отворачивался, когда я кормила Денвер. Ни Ховард, ни Баглер меня к себе и близко не подпустили, не дали даже по голове их погладить. Кажется, на кладбище было полно людей, но я видела только сам гробик Преподобный отец Пайк говорил очень громко, но я не расслышала ни слова – лишь первые три; а через несколько месяцев, когда Денвер уже можно было кормить не одним молоком, меня выпустили насовсем. Я сразу пошла и заказала для тебя надгробие, но у меня не хватило денег, чтобы сделать надпись, так что я совершила, можно сказать, обмен – расплатилась тем, чем смогла, и до сих пор жалею, что не попросила резчика написать на камне все три слова, которые тогда расслышала в речи преподобного отца Пайка: возлюбленной дочери моей, а ведь ты и есть возлюбленная дочь моя, и, наверно, не стоит так уж сожалеть, что удалось вырезать только одно слово, и не стоит все время думать о тех девушках, которые работают по субботам на бойне… Теперь я могу забыть, что мой поступок сломал жизнь Бэби Сагз. У нее больше не было ее Поляны и ее друзей. Лишь стирка чужого белья и починка чужой обуви. Теперь я могу все это забыть, ибо стоило мне возложить камень на твою могилку, как ты заявила о своем присутствии в нашем доме и уж старалась, чтобы никто об этом не забывал, всем покоя не давала. Я тогда, правда, этого не понимала. Думала, ты на меня злишься. А теперь знаю: если ты и сердилась тогда, то теперь уж точно не сердишься – ведь ты сама вернулась ко мне, в мой дом, значит, я все-таки оказалась права: нет для нас другого мира вне стен нашего дома. Мне только вот что нужно знать: насколько страшен тот шрам?

Пока Сэти шла на работу, впервые за шестнадцать лет опаздывая, поглощенная настоящим мгновением, вобравшим в себя всю жизнь, Штамп боролся с усталостью и давней привычкой. Бэби Сагз отказывалась ходить на Поляну, потому что считала, что победили они; он же отказывался признавать их победу. В доме Бэби черного хода не было, так что он храбро преодолел холод на улице и ропот голосов во дворе и, поднявшись на крыльцо, постучался. Чтобы набраться мужества, он покрепче сжал в кармане красную ленточку. Сперва он стучал тихонько, потом сильнее. В конце концов он забарабанил в дверь как сумасшедший – не веря, как это может быть, как это дверь дома, где живут цветные, мгновенно не распахивается перед ним. Но дверь не открывалась. Штамп подошел к окну, ему хотелось плакать. Ну да, они были там, дома, но ни одна к двери не бросилась. Терзая в кармане красную ленточку и чуть не порвав ее, старик повернулся и стал спускаться с крыльца. Теперь к чувству стыда и долга примешивалось любопытство. Когда он заглянул в окошко, то увидел двух девушек, сидевших спиной к нему. Одна была явно ему знакома, а вот другая… Другую он не узнавал и понятия не имел, кто бы это мог быть. Ведь ни одна душа никогда в тот дом не заходила.

После завтрака, не доставившего ему ни малейшего удовольствия, Штамп отправился навестить Эллу и Джона: вдруг они что-нибудь знают. А что, если выяснится, что когда-то давно, после стольких лет уверенности в себе, он все-таки неправильно назвал себя и штамп «Оплачено» ставить было рано, ибо за ним остался еще один должок? Получив при рождении имя Джошуа, он позже назвал себя иначе – после того как сам отдал жену хозяйскому сыну. Отдал по собственной воле – в том смысле, что никого не убил, даже самого себя, потому что жена его потребовала, чтобы он продолжал жить. А иначе, рассуждала она, куда и к кому сможет она вернуться, когда мальчишка наестся до отвала? Отдав жену, он решил, что больше никому ничего не должен. Каковы бы ни были его обязательства перед людьми, этим он расплатился со всеми разом. Он думал, что станет непокорным, злым, может, даже запьет именно из– за отсутствия долга перед кем бы то ни было, и отчасти так и случилось. Но не в связи с его поступком. Хочешь, работай хорошо, а хочешь – плохо; или мало, или не работай совсем. Хочешь, веди себя разумно или, наоборот, глупо. Хочешь, спи, а хочешь, вставай. Можешь любить кого-то одного, но не любить других. Не очень-то интересная жизнь, и удовлетворения ему это приносило мало. Так что он распространил свою свободу от всяческих долгов на других, помогая им выплатить то, что они в своем горе и несчастье некогда задолжали. Он перевозил измученных беглецов на ту сторону и возвращал им плату; если можно так сказать, возвращал им их собственную купчую, как бы говоря: «Ты заплатил достаточно, теперь жизнь перед тобой в долгу». И наградой за это были радостные приветствия при встрече и отсутствие необходимости стучать в чью-либо дверь. Вот и сейчас он стоял перед дверью Джона и Эллы и спрашивал:

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию