Возвращение из Индии - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 34

С первыми проблесками света самолет начал спускаться, пробиваясь сквозь туманную пелену, накрывшую Калькутту, в редких проблесках солнечных лучей. Сверху город был похож на старинную фабрику, где никто уже не работал, но густое облако смога все еще плавало сверху. Хотя утро едва наступило, бесчисленные толпы народа упрямо толклись, — выглядело это так, словно людские потоки обрели текучесть, как если бы закон всемирного тяготения вдруг разом утратил силу. В голове у меня пронеслась мысль, что если я на самом деле хотел достичь предела человеческого страдания, то я попал именно в такое место: оно находилось здесь. В Нью-Дели и Варанаси даже нищие и калеки выглядели как-то естественно, здесь же, похоже, всякий смысл существования людей был утерян, и люди двигались вместе в водовороте, в воронку которого я был немедленно втянут, не в состоянии выбраться наружу. Нищие в лохмотьях, сквозь которые просвечивало тело, взывали ко мне, протягивая объеденные проказой обрубки, и не было никакой возможности избавиться от них. Меня мучила жажда, я чертовски устал от полета, но я колебался между желанием напиться немедленно, здесь, в самом центре этой немыслимой суматохи, возле искалеченных и умирающих людей, лежащих у стен, и возможностью сделать это, добравшись до города. В конце концов жажда победила, и я бросился к одной из уличных лавчонок и попросил чаю с молоком — такого, как я привык в родительском доме, доме моей матери-англичанки. Кроме того я выбрал две почтовых открытки с уже наклеенными марками, достал второй из сэндвичей, предусмотрительно приготовленный женой Лазара, и жевал его в то же время, как моя рука выводила несколько корявых фраз, адресованных родителям, кое-как передававших мои первые впечатления от пребывания в Индии вообще и Калькутте в частности. Лавочник показал мне, где находился почтовый ящик, оказавшийся точным подобием своего британского собрата, т. е. большим и ярко-красным; это наполнило меня уверенностью, что открытка, которую я бросил внутрь, достигнет места своего назначения. Вторую открытку я положил себе в карман. Преисполненный чувства выполненного долга, я покинул этот человеческий муравейник без всякого колебания. На этот раз я остановил не рикшу, а обыкновенное такси, которое и доставило меня прямо к лаборатории, адрес которой был отпечатан на визитной карточке.

Сон, который привиделся мне в самолете, не только встревожил меня, но и послужил предупреждением — я не должен здесь потеряться. Мне требовались данные по состоянию функций печени, свертываемости крови, уровня сахара и трансаминаз. Я был совершенно уверен в индийском докторе и его брате — они были связаны с Калькуттским университетом. Но когда шофер такси остановил машину возле аллеи, которая вела к самому заурядному жилому дому без каких-либо признаков медицинской лаборатории, я пал духом, и я не отпускал такси до тех самых пор, пока шофер не подвел меня к самой двери. К моему удивлению, это жалкое жилое строение высотой в несколько этажей было оборудовано маленьким эскалатором, о котором, к сожалению, нельзя было сказать, работает он или нет, поскольку все его ступени были заняты спящими людьми; свернувшись самым прихотливым образом, они напоминали черных змей. Лестничные площадки в этот ранний час были также забиты спящими людьми. Водитель такси немедленно снял свои сандалии и стал босыми ногами осторожно переступать через спящих. Я последовал его примеру, но остался в носках. Таким образом мы добрались до квартиры доктора, где обнаружили визитную карточку, подобную той, что лежала у меня в кармане, и которая была прикноплена к двери. Без лишних церемоний таксист вошел внутрь и поднял доктора с постели. Доктор, на гладком, тонком, почти мальчишеском теле которого были только узкие плавки, вовсе не выразил удивления, увидев меня на пороге. Наоборот. Радостным голосом он закричал:

— Ну, вот! С самого начала я говорил своему брату: «В конце концов доктор Биньямин вынужден будет разыскать нас, если он хочет узнать, как на самом деле обстоят дела». Но кто мог бы поверить, что это произойдет так скоро?

Он рассмеялся, а затем провел меня в большую запыленную комнату, украшенную множеством ковров и орнаментов, в которой две маленькие девочки спали, лежа на тахте. Он быстро перенес их в другую комнату, а затем исчез, появившись через несколько минут одетым в серый костюм европейского покроя. Немедленно он взял у меня пробирки, внимательно слушая то, что я рассказал ему о состоянии моей пациентки и о моих по этому поводу подозрениях, и чистой, тонкой рукой написал сопроводительный лист с объяснением тех проверок, которым я хотел подвергнуть образцы; проделано все это было профессионально и уверенно. Ничто не казалось ему невозможным и незначительным. Затем он поднялся и сказал:

— Дайте мне полдня, и мы с братом принесем вам все требуемые результаты. Если вы опоздаете на полуденный рейс, вы всегда достанете билет на пятичасовой поезд, который прибудет в Гаю на рассвете.

Затем он бросил тонкий плед на тахту, на которой перед тем спали девочки, чуть-чуть взбил подушки и сдвинул их. Взяв несколько ароматических палочек, он поместил их в глубокий стакан и поджег, чтобы освежить воздух, сказав:

— Можете здесь отдохнуть немного, а еще лучше — поспать. Это вас освежит… что совсем не будет лишним, когда вы вернетесь к своей больной, ради которой вы проделали весь этот путь до Калькутты…

* * *

В этой гостеприимной комнате, украшенной гирляндами цветов и маленькими статуэтками богов с обезьяньими и слоновьими головами (потом я узнал, что первого звали Хануман, а второго Ганеша), я и пришел в себя какое-то время спустя. Запах ароматических палочек наполнял комнату. Все это абсолютно не походило на преисподнюю. Я быстро сел на тахту, разглядывая свои ноги в носках и размышляя о том, как странно протекает мое путешествие в эти места, и удивился, не в силах понять, связано все это исключительно с состоянием моей больной, или я просто хотел доказать профессору Хишину, какой я преданный своему делу и решительный врач, абсолютно подготовленный профессионально, чтобы должным образом и в самые кратчайшие сроки решать все проблемы, связанные со здоровьем пациента. И тут я достал из кармана вторую почтовую открытку и написал, не задумываясь:

«Дорогой профессор Хишин! Привет из Калькутты, где находится самый последний из кругов людской нищеты и страдания. Я забрался сюда, чтобы добиться надежного и подробного диагноза для нашей пациентки, чье состояние гораздо более угрожающе, чем вы можете себе представить. Лазары очень милы, а Индия исключительно интересна. Ваш „идеальный“ протеже». Мне хотелось добавить «которого вы совратили», но удержался. Как он все это воспримет? Даже слово «идеальный», которое я заключил в кавычки, выглядело легкомысленно. Что, если он все уже позабыл?

Я отправил открытку обратно в карман. Она попала бы к адресату после моего возвращения домой; какой же смысл был посылать ее? Я снял свитер и прислушался к легким шагам за дверью. Что знала обо мне жена доктора? Но ложе было таким мягким… я вытянулся на тахте, ощущая смертельную усталость, и предался собственным мыслям. Это место представлялось мне крошечным уголком рая в центре ада, которого я по-настоящему еще не ощущал; а раз так, то и не испытывал никакого желания гордиться своим пребыванием в нем.