Новый американец - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Рыскин cтр.№ 17

Меня прогоняют сквозь железные воротца. Пройдешь с копейкой – зазвенят. А ежели с портсигаром? Вот уж все карманы вывернул, а воротца все звенят и звенят. Будто отпускать не хотят.

Но когда, отзвенев, воротца отпустили меня и я сошел по лестнице в застекленный мраморный полуподвал, откуда открывался путь к самолету, вдруг все захолонуло внутри, смертная тоска охватила душу. Так, видно, чувствует себя только что спиленное дерево.

Только что отзвенела пила. Оно стоит еще на своих корнях, но уже остановлено движение соков. Вот-вот ствол начнет отделяться по спилу от культи, засвистят ветви под облаками – и рухнет дерево, круша все окрест.

За броневыми стеклами, справа от меня, надо мной, родственники и друзья. Но уже не дотянуться, не обнять, не пожать руки. Кто провел между нами демаркационную линию? Простреливаемую смертную полосу? Кто поставил меж нами рыжего Карацупу с зелеными погонами?

Мы плывем в космосе, обитатели крошечной планеты. И она принадлежит всем нам. Кто лишил нас права свободно передвигаться по ней? Причалить в Пирее, прикоснуться к мрамору Парфенона, замереть у стен Колизея, подняться на Монмартр? Наша родина – одна шестая часть суши. Но есть еще пять шестых. Кто отнял их у меня? Кто отнял у меня зеленые холмы Африки и норвежские фьорды, вишни Японии и австралийские коралловые рифы и почему я не могу вернуться в страну, где под Сталинградом, в солдатской могиле, лежит мой отец, командир взвода стрелковой бригады, где в еврейском местечке похоронено пять поколений моих предков? Кто сотворил это сумасшествие? Какой дровосек придумал слово ОТЩЕПЕНЕЦ?

И вот мы оторвались от земли. Радости не было. Усталость, опустошенность, мрачные предчувствия. Мать, бледная, с разбухшими веками, откинулась в кресле с валидолом под языком. Стюардесса положила ей на лоб мокрую салфетку. В иллюминаторе как жуткий стог слежавшихся волос, шевелились серые облака.

Прощайте, я не с вами, я иной…

Я ухожу, я человек за кадром.

Я в космос выброшен без троса и скафандра, —

И вот лечу скульптурой ледяной.

* * *

– Кто все определяет в России, Грегори?

– Три силы, Майкл: партия, КГБ, армия. Кто за кого – это главное. Все определяется сговором, игрой трех сил, а не демократическими выборами. Это у вас все открыто.

– Ты ошибаешься, Грегори. Это только видимость.

– Но у вас две партии. Можно выбирать.

– И те, и другие – циничные политиканы.

– Я помню, что сказал Черчилль. Он сказал примерно так: демократия – это ужасно, но это лучшее, что придумали люди.

– С тех пор многое изменилось. Демократии больше нет. Мы живем в постдемократическом обществе. Мы живем в постдемократическую, постхристианскую эру. Возьми Абрахама Линкольна. Он был плотник. Он был народ, демос. То была демократия. Почти все нынешние политиканы миллионеры. Все очень просто.

– Но ведь, в сущности, политики ничего не ре шают.

– Ты знаешь ответ, Грегори, ты просто разыгрываешь простака. Все определяет сотня сверхбогатых семейств, гиганты финансового мира, владельцы монополий. В их руках медиа – машина для промывания мозгов. Там партия, КГБ, армия. Мафия с тремя подразделениями. Пропаганда марксистской идеологии. Здесь мафия монополий. Пропаганда идеологии потребительства. И тем и другим нужен не человек, а безмозглое ничтожество. И те и другие манипулируют сознанием.

– Так где же ответ, Майкл?

– Я знаю только один ответ – Христос.

Я – как лилипут, массирующий Гулливера. Его позолоченная плоть необозрима, его фаллос как полицейская дубинка. Я делаю ему шведский массаж с элементами японского шиацу. Когда он переворачивается на брюхо, я разуваюсь, взбираюсь на его икру и медленно на коленях восхожу по ляжке вверх, к гранитным валунам ягодиц.

Самое трудное – спина. По ней не поползаешь на коленях. Тут надо руками. Майклова спина – как долина, пересеченная высохшим ручьем. Я поливаю эту коричневую пустыню потом и задыхаюсь. Все говорят о Боге и убивают. Шииты, совершив намаз, убивают заложника. Сингхи, только что убившие Индиру, перед этим молились Богу.

Вот сейчас, возможно, я умру, прямо на спине Майкла: не выдержит сердце. Хорошо Майклу говорить о Боге. Если за разговоры о Боге платят деньги, это всегда подозрительно. Можно говорить о Боге и не работать. Очень комфортабельно.

– Главное, – говорит Майкл, – мир и покой. Самая главная книжка – Библия, а не чековая. Мир и покой важнее всего.

Майкл блаженно засыпает на массажном столе. Я пытаюсь сделать полный вдох. После этого медведя-гризли продохнуть не удается. Галерная работа. Но разве Майкл виноват? Он платит деньги и получает сервис. Нет в мире виноватых.

Он пришел к Богу, «родился свыше». Он учит детей в воскресной школе при большой и богатой церкви. Он увозит их в горы и катается с ними на лыжах. У них большая программа для детей. Они играют в бейсбол, учатся ремонтировать автомобиль и трактор. Но главное – Библия, они изучают ее под руководством Майкла.

Видимо, работа у Майкла нетрудная, не занимает много времени. Он с утра до вечера в клубе здоровья: играет в баскетбол, плавает, общается, я массирую его два раза в неделю. В обеденный перерыв я приношу Майклу из «Макдоналдса» четыре горячих сэндвича «Биг Мак», два пакетика жареного картофеля, большой картонный стакан колы со льдом. Майкл кайфует, потом, откинувшись в кресле, читает «Нью-Йорк таймс». Не жизнь, а Царство Божие на земле.

Я люблю Майкла, он любит меня. Перед Рождеством подарил мне красивую открытку и билет на концерт для двоих. «Мессия» Генделя.

– Приезжай в нашу церковь с кем-нибудь еще. Не пожалеешь.

Я пригласил Джорджа Пфеффера.

* * *

Черные стволы на Виндзорской дороге. Бесснежное, без запаха хвои Рождество. Пластмассовые снеговики у домов, пластмассовые Санта-Клаусы, нейлоновые новогодние елки. Пластмассовое Рождество, пластмассовое счастье.

Пластмассовые фасады домов, миллионер в наполовину пластмассовом «кадиллаке». Пластмассовые волхвы, подсвеченные изнутри, приносят пластмассовые дары пластмассовому младенцу. В морозном бесснежном небе стоит звезда.

– Да и откуда взяться снегу-то, – говорит Джордж, подобрав меня на Виндзорской дороге в свой желтый кеб. – Откуда взяться снегу, вся атмосфера отравлена. Если Бог живет на небе, Ему нужен противогаз.

В своей вязаной шапочке с помпоном, с круглой бородой, из которой торчит нос-картофелина, пузатенький Пфеффер похож на гнома.

– Вот разбогатею, куплю «роллс-ройс», перекрашу в такси, буду ездить по Нью-Йорку.

– Зачем работать, если разбогатеешь?

– А чтоб разных людей встречать, беседовать… Вчера в час ночи на Парк-авеню женщина садится. Куда едете так поздно? Оказывается, есть такие встречи одиноких людей. Встречаются, говорят, знакомятся. У них от одиночества проблемы с психикой. Но ведь вы врач, говорю, какие проблемы? О, еще какие, отвечает. Среди врачей больше всего ё…тых. Прямо так и говорит. Не понимаю, отчего так много одиноких. Если одинок, заведи собаку. А лучше собаку и коня. Собака и конь никогда не обманут. Они добрые, будут тебя любить.