Иные измерения - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Файнберг cтр.№ 56

Какой-то пацан подбежал к ним, что-то сообщил. Парень с размаху ударил себя по заду и немедленно принялся танцевать.

Но ему мешал автомат.

Уже около полутора часов я недвижно лежал распростёртый на койке в больничном боксе.

Чёрный штатив с тремя пластиковыми баночками наверху высился рядом с кроватью, как эшафот. Оттуда через полую иглу, воткнутую в мою вену, сверху вниз по прозрачной пластиковой трубочке медленно, капля за каплей, сочился раствор лекарства. Вена была в разгибе локтя левой руки. Рука, лежащая поверх одеяла столько времени, давно затекла.

Мучительство началось в семь утра. Последний раз дежурная медсестра забегала ко мне в восемь. Подключив последнюю, третью, баночку с тёмным раствором железа, поправила иглу, сказала, что зайдёт минут через двадцать к концу процедуры. И убежала.

Терпел, поглядывал вверх на баночку. К половине девятого она наконец опустела.

Шло время. Сестры все не было.

Я стал подумывать о том, что вот лежу тут беспомощный, забытый. Что пузырёк воздуха может попасть через трубочку в мою вену и оттуда по крови влететь в сердце…

— Сестра! — робко воззвал я. — Сестра!

Дверь из бокса в коридор была закрыта. Конечно, никто не мог меня расслышать.

— Сестра! — возопил я в некоторой панике. — Сестра!

Дверь наконец приотворилась. Но в бокс заглянула не медсестра, а крайне неприятное существо, которое я несколько раз видел в сумрачном коридоре больницы.

Стриженное ёжиком, то ли девушка, то ли подросток, с как всегда оскалившейся наготове улыбкой, хихикнуло:

— Здорово! Один в палате. Звали?

— Срочно нужна медсестра. Позови, пожалуйста, медсестру.

Утонувшее в застиранной больничной пижаме, плоское, как из-под асфальтового катка, тело у существа как бы отсутствовало.

Хихикнув и припадая на ногу, оно выволоклось за дверь. К моей досаде, закрыв её за собой.

Вообще терпеть не могу хихикающих людей. Существо, несомненно, было больным человеком. Злиться на него у меня не имелось никаких оснований.. Я вспомнил, как оно с утра до вечера моталось по чужим палатам и коридору, так и липло к любой группке больных или врачей, бесцеремонно пытаясь найти повод похихикать.

— А Лизы нет! — сообщило существо, всовывая голову в отворившуюся дверь. — У неё дежурство кончилось, хи-хи, уехала домой.

— Тогда попроси — пусть придёт та, кто её сменил.

— Никого ещё нет. А что надо?

— Снять капельницу. Скажи врачам, что я уже третий час, как рыба на крючке.

— Всего делов-то?! — Существо подошло, мгновенно выдернуло иглу из вены и откатило капельницу в сторону. — Нужна ватка, хи-хи, чтобы закрыть ранку.

— Ничего, — сказал я. Взяв со стоящей рядом тумбочки чистую бумажную салфетку, приложил к кровоточащей вене, согнул в локте затёкшую руку. — Спасибо. Кто ты? Как тебя зовут?

— Пичахча.

— Кто? Что за имя?

— Не знаю. Так меня кличут. Хи-хи. Раньше имела какое-то другое имя.

— Какое?

— Не помню.

— Так ты девушка?

— Нет. Женщина. Врачи говорят — женщина. Сказать, что было?

— Ну хорошо. Присядь тут с краешку и расскажи.

Она подсела на край кровати и, подхихикивая, принялась рассказывать свою историю. Чувствовалось — рассказывает не первый раз.

Выяснилось, она — беженка. Бежала с матерью из Азербайджана, из Сумгаита. Когда в конце концов добрались до Москвы, сняли комнату у какого-то пьяницы-таксиста. Мать устроилась работать в библиотеку. По субботам и воскресеньям подрабатывала продавщицей в хлебном киоске. Зимой простудилась, умерла. Хоронили её вскладчину работники библиотеки. Девочке тогда было тринадцать лет.

Через несколько дней таксист — хозяин комнаты поздно вечером вывел её на улицу, посадил в свою машину, отвёз в какой-то тёмный, пустынный двор, вплотную подъехал к кирпичной стене, чтобы она не смогла открыть дверь, ударил по голове, сорвал с неё трусики, спустил с себя брюки, сделал ей очень больно между ног. Потом отъехал в сторону, вышвырнул на снег и переехал её несколько раз.

Утром её нашли прохожие. Вызвали «скорую». В больнице оказалось — сломана нога, ребра, поражены почки… Хи-хи.

— Сколько лет назад это было? — спросил я, чувствуя, что больше не в силах выносить это хихиканье.

— Пять лет. А может, шесть. Не помню.

— И как мама называла, не помнишь?

— Нет. Теперь зовут Пичахча.

— Почему?

— Не знаю.

— А где живёшь?

— По больницам. Теперь здесь. Уже три года. Лечат. Кормят. У меня документов нет. Зав. отделением добрая. Правда?

— Правда.

Она продолжала хихикать. Но по впалой щеке сползала слеза.

Нужно было что-то сказать, что-то сделать…

Дверь в бокс широко отворилась. Вбежала новая дежурная медсестра.

— Больной! За вами сейчас привезут каталку. Отправитесь на второй этаж для ультразвукового обследования сердца.

Дворники мотались по лобовому стеклу, сметая сочащуюся с неба морось. Наступил гнилой московский ноябрь. В расплывчатом свете вечерних фонарей вот-вот мог замелькать снег, предвещавший зиму с её заносами и гололедицей.

Я катил на своём инвалидном «запорожце» с ручным управлением. Катил в крайнем правом ряду, стараясь не мешать обгоняющим меня иномаркам и «жигулям». У остановок, забитых толпами возвращающихся с работы людей, приходилось ждать, пока отойдёт переполненный троллейбус или автобус и можно будет двинуться дальше.

Каждый раз, притормаживая, я боялся, что у «запорожца» опять заглохнет двигатель. Вообще последнее время у него вечно что-нибудь портилось, барахлило. Пользоваться машиной становилось опасно. Особенно ввиду наступающей зимы.

Так что пришлось поднакопить и подзанять денег, связаться по телефону с уже знакомым мне автослесарем — странноватым человеком, который работал в подземном гараже недалеко от Киевского вокзала. Сколько я помнил, прошлый раз этот сутулый умелец принял меня весенним утром, когда машин на улицах мало. А теперь велел приехать вечером в час пик, да ещё в такую мерзкую погоду.

Так или иначе я благополучно добрался до ворот подземного гаража. Уже вахтёр, утонувший в балахоне с капюшоном, созвонился из своей будки с мастером, который велел меня пропустить, уже были открыты ворота, как двигатель всё-таки заглох.

Вахтёр, видимо привыкший ко всему, толкал и толкал сзади мой «запорожец», а я, вцепившись в руль и нажимая на педаль тормоза, съезжал по крутому спуску во тьму подземелья, скудно освещаемого лампочками.