Дочка, не пиши! - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Шпиллер cтр.№ 16

Однажды появился такой персонаж у меня в форуме. Не откровенный хам, нет. Он хотел меня «убить» очень показательным примером, аргументом, который и до него, и после приводили все те, кто привык мыслить штампами.

Тролль:

Не видели вы дурных матерей. Потому и зло берет. Есть ведь они, есть! И много их, дурных. Поэтому и зло такое берет. Почитает по-настоящему обиженный родителями, и заболит у него так, что истины не видит: не товарищ вы ему по несчастью, а лицемерная паразитка на его больной душе. Потому что у него болит по-настоящему, потому что он страдал и страдать продолжает, а вы страдали не от деспотизма родителей, а от собственной дури.

У вас не факты, у вас сплошные обиды разбалованной дочери, которые вы регулярно выдаете за издевательство матери над вами. Хотите четкую и аргументированную позицию? Хотите логику и факты? Держите. Но простите тогда за многословие.

История не моя – моего двоюродного брата. Наши с ним матери (царствие обеим небесное) были родными сестрами. У обеих сестричек характеры не сахар, но в совершенно различных, как оказалось, направлениях. Братец мой исчез много лет назад. Просто пропал, и никаких следов. Ах, как его родители убивались – надо было видеть! Оно и понятно: родная кровинушка потерялась, первенец, любимец. Родители всех вокруг убеждали, что сын мертв.

Оказался жив. Нашелся два года назад, причем уже после смерти матери. Теперь мы с ним рядом, близки так, как я не была близка с родным братом. Выяснилось, что все эти годы мать знала, где сын: он предупредил ее за месяц до отъезда, что не станет с ней жить, как только окончит школу. Она знала даже, в каком городе он находится, и с пеной у рта запрещала своей сестре, моей матери, искать его там (моя мама жила намного ближе к этому городу, чем его родители, ей было бы легче его разыскать). Теперь, когда он нашелся (хвала Интернету), стала известна история этой «приличной семьи». Не буду описывать здесь все ужасы: их было много. Самое основное: ежедневно на ужин покупалось две буханки хлеба и пара бутылок водки, на большее денег не хватало. Что такое постельное белье – сын уже не помнил. Мат-перемат, ненависть матери, для которой сын – лишь раздражающий фактор, драки с отцом. Это за закрытыми дверями. При открытых, т. е. при гостях – само радушие, сама интеллигентность, само обаяние. Едва получив аттестат зрелости, сын молча уехал из дому. Построил свою жизнь с нуля. Сказать, что было тяжело – ничего не сказать: ни образования, ни опыта работы, ни денег – ничего. Выжил. Стал таким мужиком – дай бог каждой женщине такого мужа. О родителях – ни единого теплого воспоминания, но в то же время ни единого худого слова. Все в себе держит – я клещами вытягивала из него хоть какие-то подробности. Только теперь понемногу начинает отходить.

Вот вам аргументы, вот вам факты, вот вам логика.

Подобных «аргументов» было немало и от других «туголицых» читателей. Кого-то из детей били, кого-то плохо кормили, кто-то от безвыходности из дома убегал… Что тут скажешь? Люди понимают, что жрать водку – плохо, бить детей – нельзя, морить их голодом – тем более. Но если всего этого не было, то какое право я имела жаловаться? Какое право я имела чувствовать себя плохо? Какое, черт побери, право я имела не быть счастливым ребенком? Диагноз таким «мудрецам» ставлю все тот же: «совок» в тяжелой стадии. Что такое моральное насилие – людям неведомо. Впрочем, как и само понятие «мораль». Что психика ребенка, да и взрослого человека, это такой же орган, как и рука, нога, желудок, голова. И ее, психику, тоже можно успешно калечить, делая человека инвалидом, – это вообще за пределами понимания «совка». Не голодала? Родители не били, не насиловали? Значит, врешь, паскуда, наговариваешь на хороших людей. А уж объяснение, что все люди – разные и по-разному реагируют на вроде бы похожие ситуации, – так это для гоминидов вообще полная ересь. Вести с ними беседы на своем уровне – все равно что питекантропу объяснять таблицу умножения. Озвереет ведь, сожрет…

И еще, очень важное: многие писали о том, что родители их били. При этом, естественно, моральное насилие тоже цвело махровым цветом. Так вот, эти несчастные люди, вспоминающие свое детство как самый лютый кошмар, ни разу не сказали о моей книге ни одного дурного слова. Те, кто на самом деле пережил и моральное, и физическое насилие, кто страдал и по сей день несет в себе страшную боль, не могут обрушиться с бранью на человека, кричащего от этой боли. Они меня поняли, они приняли мой крик как созвучие их душевному тихому стону. Те же, кто обрушился на меня с руганью, ничего подобного в своей жизни не испытали, пусть не лгут. И возникает страшненький вопрос, вымораживающий меня изнутри до могильного холода: неужели человек устроен таким образом, что сострадание и сочувствие в него можно вбить только жестокостью и бесчувствием? Неужели мы, люди, настолько гадкие существа, что при благополучной, счастливой жизни становимся аморальными, равнодушными скотами? Какой ужас! Огляделась вокруг: нет, к счастью, существуют и другие люди. Может быть, они и есть истинные гомо сапиенс, а те, от кого я прихожу в ужас, относятся к какому-то другому биологическому виду. В России, например, это «совки».

Моральное насилие – нонсенс в глазах «совка», полная чушь, абсурд. Нет такого явления и быть не может. Мораль гоминида не болит и не может болеть. Пока «совки» не получат элементарных знаний о человеке, о его психике, пока в обществе будет господствовать мракобесие и отставание от развитого мира на век, а то и более, объяснить, что такое моральное насилие и что оно ничуть не менее опасно, чем физическое, мягко говоря, затруднительно. Тупик. Поговорим лет через 100. А может, и позже…

Постепенно мое состояние становилось все более удрученным. Несмотря на то что хорошие отклики шли и количество их не уменьшалось, поток брани меня угнетал. Я никак не могла понять, что происходит, почему эти люди настолько близко принимают к сердцу написанное мной… Или они просто ненавидят меня какой-то иррациональной ненавистью? Непонятно, за что. Или они сами негодные родители, узнавшие себя в образах моих отца и матери и смертельно испугавшиеся возможного возмездия от детей? Кстати, очень даже возможно…

Пошла к кошакам.

Когда я выхожу, они всегда уже сидят в полной готовности к принятию пищи неподалеку от подъезда и гипнотизируют дверь. Муся и Вася прямо рядом с входом, остальные поодаль, на безопасном от Муси расстоянии. Когда я выхожу, главная задача дойти до ближайшей скамейки и не быть сбитой с ног бросившимся навстречу пушистым тараном. Это кошаки таким образом меня приветствуют: с дикой силой трутся о ноги, не считаясь с тем, что вообще-то я пытаюсь идти… Они мяукают на разные голоса, кто жалобно, кто требовательно. Они ждут обеда (ужина).

Мне хорошо с ними, спокойно. Только в этот раз я не могу сосредоточиться на общении с ними, пожалуй, впервые. Мой мозг атакован вопросами: откуда в людях столько агрессии? Что плохого я сделала лично им? Неужели им так дорога и важна догма «мать – это святое»? Настолько, что они готовы броситься в бой, пойти в крестовый поход против меня, совершенно чужого им человека? Или это все-таки яростные поклонники писательницы Щербаковой, для которых чудовищна сама мысль о том, что кто-то может не только не восхищаться их кумиром, но предъявлять ему столь серьезные претензии? Последнее предположение кажется мне нереальным, за гранью здравого смысла… Нет, не понимаю.