Превед победителю - читать онлайн книгу. Автор: Анна Козлова cтр.№ 15

— Урод ебаный, — порыкивал Бурков, тыча пальцем в мобильный, но не в силах ничего разглядеть на маленьком, отражавшем солнце экране, — я тебе покажу, сукин кот, я тебе устрою. Совсем девку довел, извращенец проклятый!..

Около пяти шатающегося и матерно лающего писателя Буркова увели спать. Он проспал час, после чего стал выглядывать из мансарды и грозить загоравшей в шезлонге жене.

— Эй, ты! — орал Бурков. — Что, довела, ведьма? Опоила Алексей Иваныча! Смерти моей хочешь, блядина!

— Ты соседей постыдись, — не открывая глаз, ответила жена.

Заметив откуда-то возвращавшуюся, катившую в гараж велосипед Анжелу, Бурков наполовину высунулся из окошка и, подождав, пока она подойдет поближе, крикнул:

— И ты здесь?! Китайская подстилка! Щас покажу тебе хорошую порку! Знай отцовское слово!

В таком духе он позорился еще полчасика, потом сник, упал на постель, а утром проснулся очень тихий, вновь и, кажется, уже навеки подчиненный жене.

Для Коли Кульберга все складывалось как нельзя лучше.

Вернувшись домой утром, он застал кипучую работу по сбору вещей и складыванию их в сумки. Жена даже не спросила, где он был.

— Не могу я здесь, в этом пухе! — истерично всхлипнула она.

От аллергии на тополиный пух ее ноздри покрылись розовой текучей коркой.

— В чем дело? — осведомился Кульберг.

— Ты только не ругайся, — залепетала жена, — я к маме поеду, там лучше будет, и для малыша… Все свое. — Она испуганно заглядывала ему в глаза. — Поеду я, Коль.

— На год, что ли, ты поедешь? — удивился Кульберг.

— Ну, Коль…

— Да, конечно поезжай. Это просто… — он запнулся, — великолепная идея!

— А ты будешь приезжать, да? — обрадовалась жена, чуть-чуть розовея.

— Естественно, — Кульберг улыбнулся.

Он галантно довез жену до вокзала, шепча что-то успокаивающее, посадил в рейсовый автобус.

«Первым делом меняю сим-карту, — размышлял он, — хату сдам, перееду к Анжелке. В принципе, конечно, можно и держать связь, она баба неплохая, о ребеночке вот заботится… Кто знает, сколько у нас с Анжелкой продлится?..»

Автобус отчалил. Коля ободряюще помахал рукой.

Он был свободен.

Прошелся по прилегавшему к вокзалу грязному, пропахшему потом рынку, поел шаурмы у торгующего ею ларька и внезапно ощутил почти такую же безмолвную пустоту, какая когда-то охватила его мальчиком на рыболовном судне. Уехавшая жена, сама того не ведая, придавала Колиным пакостям смысл, какую-то даже интригу, а теперь все стало просто, как плевок.

Она уехала, и Коля с его подразумеваемым удалым жеребизмом перестал для нее существовать, теперь ее волновал не Коля, а будущий ребенок. Осталась Анжела с толстыми губами, для которой все яркие качества Колиного характера выражались исключительно хуем. Внезапно он подумал, что в зрелости Анжела станет похожа на Аксинью, какой он ее себе представлял.

Наверное, он все-таки стал мужчиной.

Коля с грустью откусил кусок шаурмы, в котором попался желтый комок жира.

Он стал вести себя как отец. Отец всю жизнь провел в лжи и бабах.

«Но я люблю ее, я правда ее люблю, — думал он, отплевываясь шаурмой, — она во всем… Победитель».

Вернувшись домой, он наскоро уничтожил последние следы присутствия жены.

Вышвырнул кухонные тряпочки, к которым она питала необъяснимую любовь, снял с телефона резную салфетку, которой он зачем-то был накрыт, сорвал со стены в спальне репродукцию «Девочки с персиками», вырезанную из коробки шоколадных конфет.

Анжела прохлаждалась у родителей, пока ее отец утрясал сумму отступного с бывшим мужем.

Кульберг отправил ей сообщение:

ПРИЕЖАЙ КО МНЕ :))

Она ответила:

ТАК БЫСТРО ШТОЛИ?

ДА —

написал Коля.

ТОЧНЫЙ АДРЕС —

черкнула она.

Он написал.

С ВЕЩАМИ? —

тревожно спрашивала Анжела.

ДА —

повторился Кульберг.

Ответ был:

КРАСАВЧЕГ!!!!!!!!!!

Спустя очень короткое время в Колином доме воцарилась «ВИА Гра», его вещи стали развешиваться в шкафу в шизофреническом порядке, каждый день, кроме среды, приходила домработница, и каждый четверг она привозила с рынка живые цветы. От их запаха у Кульберга болела голова, но он ничего не говорил. Анжела гуляла по квартире в топе на бретельках и облегающих джинсах Guess. Он ревновал ее и трахал каждый день. За месяц до предполагаемой даты рождения Колиного сына (он был уверен, что родится мальчик) Анжела затеяла ремонт. Стены в комнатах обшили гипсокартоном, поклеили обои, а обои, в свою очередь, покрасили в цвет яичной скорлупы. На полу в огромных кадках расставили пальмы и монстеры. Часто приезжали Даша и Ольга Юрьевна, чтобы выразить восхищение новой кухней в стиле хай-тек, оплаченной писателем Бурковым. Анжела вроде бы была счастлива, Кульберг тоже не жаловался. По вечерам она читала ему главы из нового романа, сидя в глубоком малиновом кресле. Ее муж предпочел все же разменять квартиру на Можайском Валу, и Анжела строила грандиозные планы относительно того, как распорядится своей долей. Колина жена наконец-то все поняла и не звонила.

Правда, на то, чтобы обидеться, духу у нее не хватило. Сказывалось воспитание.

Олег Свечкин заканчивал повесть. В ней главный герой — приезжий с Севера дворник полюбил официантку-хохлушку, но у них ничего не получилось, потому что оба были нищими и неустроенными.

Рекс передал через Александра немного евро, и жена, напевая, варила на кухне суп харчо. В следующем месяце о жратве можно было не беспокоиться.

Свечкин заканчивал повесть и не знал, что писатель Бурков отнес готовый авантюрный боевик в издательство «Ниоба», где в коридоре, у предлагавшего на выбор горячую и холодную воду агрегата встретил Таню и пригласил ее в буфет. Она прошла с ним в буфет, где они выпили кофе с коньяком и поняли, что их связь выше операций по изменению пола, выше предрассудков, которые они неосознанно, но, как оказалось, окончательно выжили из себя за месяцы разлуки.

— Значит, настоящая мужская дружба? — улыбаясь и вкладывая в эту улыбку сразу два смысла, спросил Бурков.

— Да, — твердо ответила Таня, уже не стесняясь и не собираясь стесняться своего голоса.

Олег Свечкин еще не знал, что, вернувшись из «Ниобы» домой, писатель Бурков застал жену, разнузданно подпевающей:

Новая встреча — лучшее

Средство от одиночества,