Президент Московии. Невероятная история в четырех частях - читать онлайн книгу. Автор: Александр Яблонский cтр.№ 72

– Очень там тяжело?

– Привыкаешь. Ко всему привыкаешь. Но вам… не дай Бог привыкать… там…

– Господин Президент, – проснулась, наконец. – Извините, но апельсинов нет. Простите. За ними послали. Есть мандарины.

– Это ещё лучше, – просиял Сиделец. – Если можно, два. Я один с собой возьму.

– Несите вазу.

– Слушаюсь.

Чернышев отвернулся, перекладывая ненужные бумаги, но боковым зрением видел, как Сиделец быстро взял из вазы один мандарин и положил в карман, другой – уже не торопясь – взял и стал рассматривать, видимо, не зная, как приступить.

– Анастасия Аполлинариевна, если не затруднит, не смогли бы вы почистить парочку мандаринов. У нас руки заняты.

– Сию минуту.

Секретарь вошла и быстро, ловко манипулируя пальцами, затянутыми в прозрачные перчатки, очистила несколько штук.

Чернышев с удовольствием съел один сочный прохладный фрукт. Его визави ел быстро, захлебываясь, вытирая тыльной стороной ладони стекающий к подбородку сок.

– Возьмите салфетку.

– Благодарю.

– Дмитрий Аркадьевич, что думаете делать в ближайшем и отдаленном будущем?

– Жить, если позволите.

– Давайте перестанем… как бы это сказать, играть, что ли. Ваша обида понятна. Ко мне она не относится, знаю, но к власти, как таковой, системе, стране, обществу – понимаю. Представить себя на вашем месте не могу – все, что вы перенесли, воображению не поддается. Но, ежели попытаться это сделать, то есть представить себя на вашем месте, то, наверняка, испытывал те же эмоции.

– Извините, но у меня нет эмоций.

– Хорошо, оставили. Чтобы зря не тратить время, задам вам несколько конкретных вопросов. Попробуйте ответить мне без обиды, скрытого упрека и всех других…

– Отвечу. Спрашивайте.

– Намедни ваш «кровник» – Премьер – подал заявление об уходе на пенсию. Затем был Генпрокурор.

– Тот же самый?

– Да, пока что. Вопрос первый, что вы и ваши товарищи намереваетесь делать с… обидчиками, скажем так? – Премьером, Сучиным, прокурорами, следователями и так далее по нисходящей. Сразу же скажу, что я – ваш помощник. Генпрокурор ждет моего указания, которое будет базироваться на вашем решении. Если вы не готовы ответить сейчас и вам надо поговорить с товарищами, скажите, когда вы сможете дать ответ. Будете возбуждать судебное преследование? У вас есть все основания посадить их навечно, Генпрокурор сообщил, что вся доказательная база у него подготовлена.

– Шкуру спасает.

– Бесспорно. Готов на все, чтобы…

– Усидеть.

– Нет – выжить. Землю будет есть и камни грызть, чтобы засадить своих вчерашних шефов. Короче говоря, запускать процесс или… или вы намерены разбираться внесудебными методами… не доверяя Генпрокурору и компании… да и мне.

– Отвечать за других не буду. Не уполномочен. Это личное дело каждого. За себя скажу.

– И?

– Могу взять ещё один мандарин?

– Хоть все. Вам сегодня в клинику ящик доставят.

Сиделец сидел сгорбленный, смотрел на мандарин, который неловко крутил пальцами, чему-то улыбаясь – может, мандарину, может, тому, что дожил… Чернышев его не торопил.

– За других не скажу… А я ничего делать не буду.

– То есть?

– То и есть. Мне мою жизнь не вернуть, а мстить я не люблю. И не буду. Пусть живут, радуются, если могут. Что бы с ними ни сделали, мне от этого легче не будет.

– Дмитрий Аркадьевич, если вы не готовы к ответу сейчас, не торопитесь, подумайте. Ведь даже я – человек, никак не пострадавший от этой публики, – мечтал, как увижу их всех за решеткой в зале суда, как когда-то видел вас, а потом в тюремной робе, руки за голову. Вы же после всего…

– Вот поэтому, что после всего.

– Я же влез во всю эту авантюру из-за…

– Верю. Но ничего изменить не могу.

– Хорошо, оставим. Надеюсь, вернемся позже. Второй вопрос. Что вы лично намерены делать дальше. Скажу честно, я думал… раньше… о вас, как о Премьере…

– Думали, пока не увидели.

– Нет, пока не услышал. Но продолжаю думать и сейчас.

– Всякие премьеры были на Руси… Но вот беззубых не было. Интересно.

– Перестаньте. Зубы вам такие вставят, какие вам и в молодости не снились. И вообще, вами, то есть вашим здоровьем, займутся по высшему разряду. Мне надо знать ваше принципиальное согласие. Прекрасно понимаю, что необходимо время, нужна адаптация не только физическая, вы должны войти в курс всех наших проблем – вам помогут, не беспокойтесь. Главное же: вы не утратили, не могли утратить всех ваших блистательных способностей, вашего ума, вашей хватки, вашей интуиции, вашего…

– Утратил! Господин Президент, я…

– Называйте меня по имени-отчеству: Олег Николаевич. Нам же с вами плотно и, надеюсь, долго работать.

– Не могу по имени-отчеству. И работать долго – вряд ли. Если только, не дай Бог, там… Господин Президент, простите. Спасибо вам за все. За дачку, за мандарины, за добрые намерения. За то, что вы появились на российском горизонте. Но… отпустите меня!

– Куда?

– Обратно.

– Куда?! На урановые?

– Нет, пожалуй, не на урановые, но, если можно, на поселение, там, где такие, как я. Наверное, это выглядит нелепо и смешно: зек выбирает место своего заключения. Извините. Знаю одно: на воле я жить не смогу. И не буду.

– Вы с ума сошли! Опять туда?

– А там мой дом. Там люди, которых я понимаю, там законы жизни просты и прозрачны. Да-да! Там живут по Закону, а не по понятиям, как здесь. Закон, может, темный и чуждый вашей цивилизации, но это Закон, и его выполняют! Не обходят, не попирают, не профанируют, прошу простить за старорежимное выражение. Здесь у меня никого нет, никого не осталось, увы… ни родных, ни близких, и здесь я уже не найду близких – по духу, по пониманию жизни, по устремлениям, там же – близки практически все, даже уголовники. Об отмороженных не говорю, те – из вашего мира. Там ясно, зачем и почему ты живешь. Живешь, чтобы выжить, не мешая выживать другим. Это долго объяснять. Здесь мне не выжить. И не из-за каких-то там угроз. Здесь я задохнусь. Как и вы, кстати. Уезжайте отсюда. Не губите себя, не губите душу. ЗДЕСЬ что-то изменить невозможно.

– Это я уже слышал.

– Простите. Я не прав. Каждый живет по своему закону. Каждый должен до всего дойти сам. Не слушайте меня. Но… Я устал. Отпустите обратно. Не вызывайте меня больше. Бессмысленно.

– Вам виднее. Но если надумаете…

– Не надумаю. Простите. Буду молиться за вас.

– Жаль. Давно не было так легко, как с вами, так… Ну-с… Прощайте, Дмитрий Аркадьевич. А приехал сюда я не зря. Хоть с вами познакомился. Это того стоит.