Девушки из Шанхая - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Си cтр.№ 31

— Это Томми? — спрашиваю я с надеждой.

Мама всегда хотела, чтобы Мэй и Томми поженились. Теперь, когда и Томми и мама умерли, этот ребенок мог бы быть бесценным даром. Но когда Мэй отвечает, что они были просто друзьями, я не знаю, что и думать. В Шанхае Мэй встречалась со многими юношами — особенно в последние дни, когда мы отчаянно пытались забыться. Но я не знаю их имен, и мне не хочется забрасывать ее вопросами вроде: «Это был молодой человек той ночью в клубе „Венера“?» или «Тот американец, которого иногда приводила с собой Бетси?». Это было бы так же глупо и нелепо, как и допрос, которому я сегодня подверглась. Но и смолчать я не могу.

— Студент, который поселился у нас на втором этаже?

Я не помню о нем ничего, кроме того, что он был худой, одевался во все серое и держался особняком. Где он учился? Этого я не помню, но помню, как он склонялся над маминым креслом в день бомбежки. Он вел себя так, потому что, как и многие другие, был влюблен в мою сестру?

— Тогда я уже была беременна, — признается Мэй.

Мне в голову приходит ужасная мысль.

— Только не говори, что это капитан Ямасаки!

Не знаю, что делать, если у Мэй будет ребенок от японца. Но я с облегчением вижу, что она качает головой.

— Ты его не знаешь, — говорит Мэй дрожащим голосом. — Я и сама едва его знала. Это все как-то случайно вышло. Я не знала, что все так обернется. Если бы у меня было время, я бы попросила травника дать мне что-нибудь, чтобы избавиться от ребенка. Но не вышло. Ох, Перл, я сама во всем виновата.

Она хватает меня за руку и снова начинает плакать.

— Не бойся. Все будет хорошо, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. Но все это лишь пустые слова.

— Как может быть хорошо? Ты понимаешь, что это значит?

Честно говоря, нет. У меня, в отличие от нее, не было долгих месяцев, чтобы все обдумать. У меня было разве что несколько минут.

— Мы не можем сейчас ехать в Лос-Анджелес. — Мэй оценивающе смотрит на меня. — Ты же понимаешь, что нам придется туда поехать?

— Другого варианта я не вижу. Но даже не считая этого… — я киваю на ее живот, — мы еще не знаем, захотят ли они нас видеть.

— Захотят, конечно. Они же нас купили! Проблема в ребенке. Сначала я думала, что разберусь с этим. Мы с Верноном не занимались постельными делами, но он ничего отцу не сказал. Но когда Старый Лу начал осматривать наши простыни…

— Ты уже тогда знала?

— Ты же видела, как меня стошнило в ресторане. Я так испугалась. Я думала, что кто-нибудь поймет, в чем дело. Я думала, ты догадаешься.

Теперь я понимаю, что многие видели то, чего я в своей слепоте не замечала. Старуха, в чьем доме мы останавливались в первую ночь после того, как выехали из Шанхая, так заботилась о Мэй. Доктор в Ханчжоу был очень внимателен к ней и следил за тем, чтобы она высыпалась. Я ее цзецзе, и мне всегда казалось, что ближе нас никого нет. Но я была слишком погружена в собственные несчастья — потеря З. Ч., расставание с домом, изнасилование, долгая болезнь, когда я чуть не умерла, дорога сюда — и не заметила, как Мэй тошнило все эти недели и месяцы. Я не следила, навещает ли ее красная сестричка. И я не помню, когда в последний раз видела ее голой. Я бросила свою сестру, когда она нуждалась во мне больше всего.

— Прости меня…

— Перл! Ты меня не слушаешь! Как нам теперь ехать в Лос-Анджелес? Ребенок не от моего мужа, и Старый Лу сразу это поймет.

День был тяжелым и длинным, и все это обрушилось слишком внезапно. Я ничего не ела, кроме миски джука за завтраком, ужин тоже пришлось пропустить. Но я не настолько вымотана, чтобы не понять, что Мэй что-то задумала. В конце концов, она сказала мне, что беременна, только после того, как я рассердилась на нее…

— Ты нарочно врала на слушании.

— Ребенок должен родиться на острове Ангела, — отвечает она.

Из нас двоих умной считаюсь я, но я не поспеваю за ходом ее мысли.

— Ты уже знала, что будешь врать, когда мы плыли в Сан-Франциско, — говорю я наконец. — Поэтому ты и не читала инструкцию. Ты не хотела отвечать правильно. Ты хотела остаться здесь.

— Не совсем так. Я надеялась, мне — нам — поможет Спенсер. Он обещал. Он сказал, что все устроит и нам не придется ехать в Лос-Анджелес. Он обманул меня. — Она пожимает плечами. — После того, что натворил папа, тебя это удивляет? Следующим моим вариантом было попасть сюда. Понимаешь? Если я рожу здесь, они никогда не узнают, что это мой ребенок.

— Они?

— Лу, — нетерпеливо говорит она. — Ребенка заберешь ты. Я отдам его тебе. Ты занималась с Сэмом постельными делами. Сроки почти совпадают.

Я вырываю свою ладонь из ее рук и отшатываюсь:

— Что ты имеешь в виду?

— Врачи сказали, что ты вряд ли сможешь иметь детей. Это могло бы спасти меня и помочь тебе.

Но я не хочу ребенка — ни сейчас, ни, возможно, в будущем. И я не хочу быть замужем — по крайней мере, не по сговору и не ради того, чтобы вернуть отцовские долги. Должен быть другой выход.

— Если ты не хочешь этого ребенка, отдай его миссионерам, — предлагаю я. — Они его возьмут. Все говорят об Обществе защиты китайских детей. Он будет жить отдельно от больных женщин.

— Перл! Это мой ребенок! Единственное, что нас связывает с родителями! Мы же дочери, на нас семейная линия обрывается. Мой сын мог бы стать началом новой ветви в Америке.

Естественно, мы предполагаем, что ребенок мужского пола. Как и все китайцы, мы не можем представить себе, что у нас родится кто-нибудь, кроме мальчика, который принесет в семью счастье и уверенность в том, что в загробном мире наши предки будут обеспечены всем необходимым. Тем не менее план Мэй просто не может сработать.

— Я не беременна и не смогу родить вместо тебя, — указываю я на очевидный факт.

Ответ Мэй снова показывает, что давно обдумывала этот план:

— Будешь носить крестьянскую одежду, я тебе купила. Под ней ничего не видно. Крестьянки никому не показывают свое тело — чтобы мужчины не смотрели и никто не узнал, что они ждут ребенка. Ты же не заметила, как у меня вырос живот? Потом, если понадобится, будешь подкладывать подушку. Да кто станет смотреть? Кому это интересно? Но нам понадобится пожить здесь еще.

— Сколько?

— Четыре месяца.

Я не знаю, что сказать и что нам делать. Она моя сестра, единственная, кто у меня остался, и я обещала маме, что позабочусь о ней. Поэтому я принимаю решение, которое повлияет на всю мою — и ее — дальнейшую жизнь:

— Хорошо. Так и сделаем.

Я так потрясена всем свалившимся на меня сегодня, что даже не догадываюсь поинтересоваться, как она собирается родить ребенка так, чтобы никто не заметил.