Мужчины и женщины существуют - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Каковкин cтр.№ 11

Осень. Сентябрь. Сын пошел в первый класс. Клара — в третий.

Тулупова отводила детей в школу, а потом возвращалась через парк. Часа два убиралась дома, стирала, готовила, а потом шла в библиотеку. Впервые за последние годы у нее появилось время, всего несколько часов, которые принадлежали только ей.

Утренние часы. Через белый тюль — солнце. Перевернутые тарелки на кухне блестят. Она присядет на табуреточку, осмотрит свой скромный быт, и он ей так вдруг понравится. А иной раз сядет так же и — нет, совершенно иное впечатление, захочется чего-то добавить, купить, картинку повесить. И она об этом подумает: “какая, где …”. И буквально днями что-то происходит — то принесут, подарят чашки, тарелку на стену или еще что-нибудь. И Людмила подумает, какая же она счастливая. В эти утренние часы особенно хотелось любви, она думала о мужчинах, и казалось, что ее женское счастье закончено не начавшись, она говорила себе: не у всех же получается, складывается, и надо уметь быть жить без любви, ведь живут же так люди и, кажется, даже неплохо. Главное — дети. Слава богу, почти ежедневно повторяла она — они ни в чем не виноваты, получились хорошие, здоровые, сильные, с характером.

Она шла через Красногорский парк и думала о счастье иметь свободное время, о счастье иметь рядом таких замечательных женщин: Марину Исааковну, которую она и про себя называла по имени-отчеству, и Юлю. Огромные корабельные сосны раскачивались, как бы заигрывая с солнечными лучами, то пропуская их на тропинки парка, то преграждая им дорогу. Она уже несколько дней так ходила, в одно и то же время, и почти всегда с соседней дорожки, ведущей от катка с искусственным льдом, шел мужчина. Иногда он выходил на нее чуть раньше, и тогда она шла за ним, иногда позже, и тогда она чувствовала его пристальный взгляд на спине. Через неделю они стали здороваться, просто потому, что иначе было нельзя. Он стал сниться по ночам, и когда ей надо было расслабиться, она представляла его. В какой-то момент она уже много раз с ним во сне занималась любовью.

И вот дождь. Ливень. Она отвела детей в школу и решила все — последний день, пускай теперь сами ходят, мальчик уже привык, самостоятельный. Она бежит под зонтиком, перепрыгивает лужи, а с боковой дорожки он, вымокший до нитки, тоже бежит, и она ему:

— Здравствуйте.

А он:

— Я к тебе под зонт.

— Да, — сказала она и удивилась своему быстрому согласию, а также тому, что сразу — на “ты”.

— Тогда нам уже не надо бежать, иначе мы вымокнем в ноль.

Он взял ее под руку, и они, распределив зонт строго посередине, прижимаясь друг к другу, пошли медленно, минуя лужи. Мужскую энергию от него она почувствовала сразу, в самой грубоватой, широкой ладони жил этот прожигающий луч. Они дошли до подъезда, и Сергей сказал, как бы даже не спрашивая согласия, это ее всегда потом удивляло — он не спрашивал, а просто говорил, что так будет и все.

— Ноги все мокрые, — сказал он и посмотрел на ее летние туфли и свои черные размокшие башмаки. — Нам надо выпить водки, чтобы не заболеть. У тебя есть?

— У меня нет, — удивилась Людмила.

— Ты в какой квартире живешь?

Людмила назвала номер, а он, пообещав прийти через пять минут, побежал в ближайший винный магазин, захватив ее зонтик:

— Он тебе не нужен — ты уже дома.

Она открыла холодильник — пусто. Не смогла вспомнить, чем сегодня кормила детей перед школой — ничего не было. Кусочек сыра, его и на стол не порежешь. Масло сливочное. Соленые огурцы — кто-то ее угощал. “Они — сюда”, — подумала она и почувствовала на языке соленую мякоть. Мила быстро нашла последние четыре картошки, почистила и поставила вариться. Красиво порезала черный хлеб, а из двух полных кусков вырезала мякиш и положила на сковородку, добавив сливочного масла, обжарила и в середину вылила по яйцу. Сверху потерла остатки сыра. Стол получался на глазах из ничего. Маленькая кухонька моментально преобразилась. Рюмки, порезанные огурцы, “черняшка”, яйца, в кастрюле картошка уже закипала — его не было.

Звонок был характерный, требовательный и бодрый, именно такой, каким был пришедший в ее квартиру и жизнь Сергей Осипович Авдеев, работавший тогда сменным технологом на холодильной установке красногорского катка, принадлежавшего заводу. Авдеев дежурил, меняясь с напарником, по собственному графику — как договаривались, отмечая часы, проведенные в полуподвальном помещении компрессорной. Все это он рассказал почти сразу после того, как увидел накрытый стол:

— Ты даешь!

— Говорят: “коль пошла такая пьянка — режь последний огурец”. Это про меня. Больше ничего нет! Наливай.

— Как нет! Все есть! Ты — есть! Я — есть! За знакомство!

Они выпили. И он стал рассказывать о себе, о холодильных установках, о матери, с которой живет, о своем взгляде на жизнь, о заработках, о том, почему он не любит и не верит Горбачеву. Ей казалось это совсем нескучным, и через полчаса она знала о тридцатилетнем мужчине все. Почти все. Она смотрела на него, и ей было приятно, что в ее доме — мужчина, что он сидит, ест, говорит, хвалит ее картошку, яичницу с черным хлебом. Она залюбовалась им, как занесенным и поставленным к стенке новым шкафом — еще по ящикам ничего не разложено, на плечики не повешено, а стоит хорошо, красиво, к месту. Потом он легко спросил о единственном, что, как ему представлялось, точно не знал о ней, матери-одиночке:

— У тебя мальчик или девочка?

И Людмила Тулупова его огорчила, тут же прочитав его реакцию на лице. Спустя годы Авдеев ей об этом сказал — так и было.

— Мальчик — твой тезка — Сергей. А девочка — Клара.

— Карл у Клары украл кораллы, — как на автоответчике выпалил он.

— У меня двое детей! — зло сказала она и добавила: — Двое. С Карлом было бы трое.

Она не раз видела мужчин, которые, узнав, что у нее двое детей, теряли к ней интерес, но Авдеев взял себя в руки. И для него эта новость все меняла, хотя на самом деле не должна менять ничего. Он не строил планов, просто шел за ней по парку после смены, смотрел и думал, что вот, идет красивая женщина, с впечатляющими формами, наверное, проводила ребенка в школу, скорее всего одинока, и каждый день тянет лямку, и он — один и свободен. Ему показалось, что вся ее жизнь лежит перед ним как на ладони — известна и понятна. Несколько шагов — догнать и все. Они познакомятся, а это когда-нибудь произойдет точно, в разговоре ничего нового не узнает, разве что, где она работает и кого отводит в школу — мальчика или девочку.

— Ты знаешь, — ты молодец, — начал он говорить, поднимая рюмку. — У тебя двое…

Она вставила:

— Погодки. Но мне надо на работу, — поторопила она, и это его завело.

— Позвони, что ты не придешь.

— Я приду.

Новый шкаф почему-то хотелось отвезти обратно в магазин.

— Ты не придешь, — почти по слогам отрезал Авдеев. — Отпросись. Но сейчас за твоих детей. За моего тезку и Клару.