Клуб ракалий - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Коу cтр.№ 62

ДОСКА

Четверг, 28 апреля, 1977

ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ

От Артура Пуси-Гамильтона, кавалера ОБИ

Досточтимые джентльмены!

В своей недавней статье ваш корреспондент Дуглас Андертон предлагает вниманию читателя примеры того, что он называет «антиирландскими чувствами», присущими достойным гражданам Бирмингема. Начав с 1974-го — года, когда в одном из наших пабов взорвалась адская машина, он перечисляет такие инциденты, как использование зажигательных бомб, линчевания и неспровоцированные нападения на граждан-ирландцев, называя эти инциденты «позорными».

В одном я с мистером Андертоном согласен полностью. Эти инциденты действительно покрывают нас позором. Во-первых, они слишком малочисленны, а во-вторых, не представляются сколько-нибудь серьезными.

Не знаю, понимает ли мистер Андертон, что мы ведем в Ирландии войну — войну, направленную на защиту законных британских интересов. В таких обстоятельствах каждому благонамеренному гражданину Британии вменяется в обязанность сделать все для него (или для нее) посильное, чтобы поддержать правительство в кампании, проводимой им против тех подрывных сил, что противостоят ему по другую сторону Ирландского моря.

Существует множество простых, но эффективных мер, к которым мог бы прибегнуть с этой целью каждый из нас. Возьмите, к примеру, спорную (для некоторых) британскую политику «интернирования». Собственно говоря, именно Глэдис, моя достойная супруга, первой нашла способ практического применения этой политики в домашней обстановке. Мы давно уже питали подозрения относительно того, что наш ближайший сосед, мистер О'Рейли, является — называя вещи своими именами — ирландцем. Конкретных доказательств у нас не имелось, однако определенные факторы — его фамилия, цвет (изумрудно-зеленый), выбранный им для семейного автомобиля, его манера насвистывать, подстригая лужайку, «Дэнни-бой» [41] — со всей непреложностью убедили нас в том, что в жилах этого субъекта течет ирландская кровь. Глэдис потребовалось всего несколько часов, чтобы заложить под его подъездную дорожку нехитрую мину-ловушку, а затем, когда он уже беспомощно болтался в воздухе, зацепившись левой ногой за ближайший уличный фонарь, надежно связать его и оттащить, вопившего и лягавшегося, наверх, к хорошо проветриваемому стенному шкафу, в коем он сидит и поныне. По крайней мере одним Падди из тех, что марают улицы нашего прекрасного города, стало меньше.

Собственный мой подход, могу добавить, был несколько более радикальным. Уже довольно давно циркулируют слухи — хотя с какой стати делать из этого секрет, я представить себе не могу, — что британские солдаты ведут в Северной Ирландии «стрельбу на поражение». Официального подтверждения этого факта я, несмотря на множество писем, направленных мной на Даунинг-стрит, 10, до сих пор получить не смог, но тем не менее не видел причин, по которым я, английский патриот, не вправе проделать нечто подобное и на нашей тихой, тенистой, маленькой улице. Взяв в банке скромную ссуду, позволившую мне закупить боеприпасы и обратить наш чердак в небольшую орудийную башню, я приступил к наблюдению. Спустя совсем недолгое время я обратил внимание на то, что на борту принадлежащего местному мяснику грузового фургончика, который ровно в 10 часов по вторникам и четвергам проезжает мимо нашего дома, значится, ни больше ни меньше: «Мэрфи — поставщики высококачественного мяса и курятины». Способен ли человеческий разум измыслить нечто более вопиющее? Водитель фургончика мог бы с не меньшим успехом взять распылитель краски и вывести шестифутовыми буквами: «Требую вывода войск». Ну ладно, подумал я. Ладно, мелкий ублюдок, я тебе покажу революционную армию, — я-то знаю, что ты задумал. Соответственно, как только он появился снова, я выпустил по нему из моего верного «Калашникова» пару очередей. Увы, меткость стрельбы у меня уж не та, что прежде (после пустяковой размолвки с Глэдис, моей достойной супругой, касательно позы, которую надлежит принимать при исполнении третьей строфы государственного гимна, у меня барахлит левый глаз, — мы тогда немного погорячились, да и декоративный бирманский штопор висел на стене прямо у нее под рукой), и потому попасть мне удалось лишь в собаку некоего пожилого прохожего — рад сообщить, что ею оказалась ирландская овчарка, — между тем как трусливое ничтожество Мэрфи, едва заслышав стрельбу, вывернул руль и врезался в ближайшее дерево, отделавшись, сколь это ни трагично, лишь незначительными телесными повреждениями. Ему хватило впоследствии наглости сообщить о происшедшем в полицию, и та, продемонстрировав полное отсутствие здравомыслия и патриотического достоинства, каковое навряд ли можно оправдать хоть чем-то, спустя недолгое время арестовала и меня, и Глэдис, мою достойную супругу. Мы и по сей день пребываем на довольстве Ее Величества, храня, однако ж, уверенность в том, что имена наши будут обелены на предстоящем судебном процессе, назначенном на ближайшую среду. Присутствие при этом историческом событии всех ваших достойных читателей, равно как и их поддержка, будут высоко нами оценены.

Остаюсь, сэры, неутомимо вашим

Артуром Пуси-Гамильтоном, кавалером ОБИ.

«FLOREAT VAGINA!» [42]

СКРЕПЛЕНО древней и благородной печатью Пуси-Гамильтонов.

К. Н. …Это магнитофон, вы не против?

Б. А. Конечно, конечно. Как вам будет угодно.

К. Н. Я хочу сказать — разумеется, я не стану использовать каждое ваше слово. Отредактирую запись и так далее.

Б. А. Я в ваших руках, Клэр. Вся эта новомодная техника выше моего понимания.

К. Н. (смеется). Ну, эта на самом-то деле не такая уж и новомодная… Ладно, пора начинать. Вы готовы?

Б. А. (смеется). Готовее не бывает. Ну давайте. Покажите себя с худшей стороны.

К. Н. Хорошо… Итак… Я не вполне понимаю, с чего начать. Я беседую с Биллом Андертоном, руководителем Комитета рабочих фабрики «Бритиш Лейланд» в Лонгбридже и старшим… старшим цеховым организатором?..

Б. А. Старшим, да, правильно.

К. Н. …Профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих. Возможно, вы могли бы для начала сказать мне, почему, на ваш взгляд, читателей нашего журнала может заинтересовать то, что происходит в Лонгбридже.

Б. А. Ну что же, Клэр, это очень интересный вопрос, я могу дать на него сразу два ответа. Первый состоит попросту в том, что Лонг-бридж так или иначе влияет на жизнь каждого жителя Бирмингема. И никуда от этого не денешься. Само существование фабрики такого размера оказывает воздействие на каждый сегмент местной общины. От торговых агентов, которые продают автомобили, технических фирм, поставляющих детали машин, супермаркетов, в которых матери семейств тратят в конце недели свои деньги… Список можно продолжать до бесконечности. Думаю, с этим согласятся все. Однако второе соображение, которое я собираюсь высказать, оно, с вашего разрешения, более спорно. В Лонгбридже идет борьба, можно даже сказать — война. Борьба между трудом и капиталом. Борьба эта так же стара, как история человечества, во всяком случае, как история капитализма, но в книгах по истории вы о ней многого не прочтете. Я заглядывал в учебники, которые мой сын приносит из школы, они не отличаются от тех, которые мальчишкой читал я, — это история королей, принцев и премьер-министров. Иными словами, история правящего класса. Между тем правящий класс — это лишь крошечная часть истории, и само его существование веками поддерживалось трудом всего остального населения, а у него, у всех этих людей, тоже имеется своя история. Так вот, я хочу сказать, что ребятам из «Кинг-Уильямс» следует интересоваться Лонгбриджем потому, что он представляет собой микрокосм, если угодно, общества в целом. Правящий класс в его противостоянии рабочему классу. Администрация в ее противостоянии трудящимся. В этом и состоит суть истории, суть общества, суть самой жизни, если говорить начистоту… Не знаю, насколько внятно мне удалось это сформулировать.