Хоп-хоп, улитка - читать онлайн книгу. Автор: Марта Кетро cтр.№ 20

Однажды на улице они, свидетели, дали мне свой журнал «Пробудись!». Развлечение оказалось на целый вечер.

«Нужно ли следовать за модой?!» — «Ни в коем случае, главное, что у человека внутри». Впрочем, зубы чистить необходимо. Одна девушка раньше покупала одежду в дорогих магазинах, а потом стала много времени уделять христианскому движению, поэтому теперь одевается на распродажах и в секонд-хендах. Она стала тратить на одежду в четыре раза меньше!

Фотографии — отдельная песня: все в пастельных тонах, постановочные, парадные. Люди всегда разных национальностей улыбаются широко, до последней возможности мимических мышц.

В качестве пикантных картинок помещены фотографии орхидей (у них действительно непристойный вид). Правда, предупреждают, что увлечение орхидеями может перерасти в пристрастие.

Фактографический материал убойный: «один писатель сказал», «по нашим сведениям», «ученые выяснили»…

В самом конце письма читателей: «Давление сверстников. Я 15-летняя девушка, которой очень трудно справляться с давлением сверстников. Мне было очень приятно увидеть статью „Как справляться с давлением сверстников?..“»

Мой милый вернулся в два часа ночи, поэтому в качестве казни подробно пересказала ему каждую статью и показала картинки. Страшная, страшная месть.

Не представляю лучшего способа дискредитировать вероучение, чем халтурные журналы, гербалайф какой-то. Журнал «Крестьянка» пятидесятых годов, причем для умственно отсталых. До сих пор думаю, зачем они сделали это?

Украинские купюры удивительно разнообразны, каждая существует, как минимум, в трех видах, поэтому остается отчетливое ощущение, что свои деньги они где-то накрали.

Довольно давно, когда моя сексуальная жизнь только начиналась, я вдохновенно хвасталась запутанностью переживаний одному молодому человеку: люблю, но не хочу, хочу, но не люблю, люблю, но не могу, и т. д., число вариантов стремится к бесконечности. А он послушал и сказал, что все гораздо проще — не хочешь срать, не мучай жопу. Это прозвучало небесной мудростью, и сколько лет прошло, а она все не тускнеет.

В остальном отношение к процессу менялось: года через три после начала сексуальной карьеры кажется, что ты уже все перепробовала и тайн не осталось, пресыщенная такая, ужас. Удиви меня, мальчик.

Лет через пять понимаешь, что настоящих извращений можно достичь только при регулярном сексе с постоянным партнером, и все эти случайные связи курят на балконе по сравнению с тем, что происходит в супружеской спальне между двумя взрослыми людьми. Находишь некоторое удовольствие в том, чтобы насмерть пугать самоуверенных молодых людей.

Еще через несколько лет кто-нибудь рассказывает о тантрических практиках, дает попробовать вещества, и ты какое-то время носишься с мыслью, что секс не то, чем кажется, что он вообще не о том, а на самом деле надо так и так, и правильно дышать при этом.

А потом однажды опять влюбляешься и внезапно оказываешься беззащитной — обнаженной, семнадцатилетней, изумленной тем, что происходит с телом и сердцем. И любовь снова оказывается единственным афродизьяком и единственной практикой, которую стоило исполнять.

Чуть позже будут новые витки заблуждений и прозрений, но Истина Про Жопу сияет неугасимой звездой — делай это, только если действительно хочешь.

День, когда встречаешь жеребенка, прожит не зря.

А кошек наших зовут Зося и Ксюха. До весны они жили у военных, а потом часть разогнали, и кошки остались на вольном выпасе. В августе приехали мы, и выпало им две недели непрерывной масленицы. Зося — обычная матросская подстилка, за людей считала только мужчин, но быстро поняла, у кого здесь сметана. У Ксюхи странные глаза: зрачки находятся под углом, как непараллельные стороны трапеции, и взгляд ее от этого невыносим.

Я была страшно довольна собой все это время: не обгорела, похудела слегка, вид свежий. Но, на свою беду, попросила мужа щелкнуть «как у меня сзади» и посмотрела картинку. Лучше бы этого не делала. На задних ножках, оказывается, осталось такое количество целлюлита, что хватило бы на весь батальон «Белые колготки». Тем пляжным подросткам, которых ловила на сиськи и выпускала обратно в море, потому что солдат ребенка не обидит, надо было ноги целовать за то, что они видели весь этот ужас и не бежали спасаться, а, напротив, мужественно шли знакомиться. Несчастные голодные дети Украины.

Есть какая-то особая солдатская романтика в том, что вот он муж, близкий человек. Всегда знаешь, что кто-то тебя ждет. Возвращаешься за полночь, а он стоит у порога с кошкой на руках, смотрит в темноту, переживает. Сольет из бутылки нагретой солнцем и не остывшей к вечеру воды — помыться, ужином покормит, уложит в постель и сделает то, что должен, а не то, что хочет. Утром увидит неприбранную и скажет: «Обалдеть, как ты пахнешь». И так, по мелочи, воды подать, сумку донести, денег отсыпать. Неделю-другую спокойно-спокойно, а потом задумываться начинаешь, в окно смотреть, тосковать. Он все поймет, вздохнет тяжело и скажет: «Ладно, чего уж там. Иди. Только поздно не возвращайся», отвернется и отойдет к печи. [4] И ты, счастливая, схватишь мобильник, ткнешься на бегу губами в шею и за порог, к девкам…

Порой хочется, чтобы кто-то сверху тронул меня и сказал: «Хоп-хоп, улитка». Причем не та, которая по склону Фудзи, а вот какая, крымская.

Иногда мы не ходили на пляж, а спускались с горы в Балаклаву и проводили в ней целый день. Покупали всякий мусор в промтоварных магазинах, убеждая друг друга, что нам совершенно необходима наволочка 30 на 30 см, красная пластиковая лейка и блокнот с дельфином — во-первых, в Москве такого не найдешь, а во-вторых, дешево. Обедали в столовой для докеров, сохранившей, как нам казалось, советские цены и советское качество пищи — на самом деле цены год от года росли, а качество ухудшалось, но на стенах оставалась жизнеутверждающая мозаика тех времен, о которых мы немного скучали. Ужинали рыбой на набережной и запивали белым вином с водой. А потом лезли в гору, и легкое облачное опьянение помогало подниматься и защищало от жары. Примерно к семи вечера проходили половину пути и останавливались отдохнуть у небольшого мемориала. Довольно странное место, уже за городом — памятник погибшим, окруженный деревьями, железной оградой и невысоким каменным парапетом. Я садилась на теплые белые плиты, а муж мой снимал рюкзак, потную майку и отходил в дальние кусты понятно зачем.

Жара уже спадает, и мое платье высыхает на вечернем ветру. Я думаю о том, как сейчас пойдем дальше, минуем виноградник, залает сторожевая кавказская овчарка, и муж отодвинет меня за спину, и объездчики вылезут из своего шалаша, станут молча рассматривать нас, пока не скажем им «добрый вечер». Поднимемся в дом, расстелем постель, зажжем свечу, потому что солнце в горах в конце августа садится около восьми вечера. Муж сделает чай, я выпью немного теплого красного портвейна, и мы поговорим о планах на завтра. Позже будет секс, и я не знаю, как об этом сказать — «супружеский, но хороший» или «хороший, но супружеский», а потом я немного подумаю о крысе, которая живет под полом, и засну. Примерно это я представляю, сидя на остывающем известняке, и почему-то легко заплакать, даже не знаю, от нежности или от отчаяния, и тогда я вижу маленькую черную улитку, ползущую по белому камню, трогаю ее соломинкой и говорю: «Хоп-хоп, улитка».