Багровый лепесток и белый - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Фейбер cтр.№ 194

— Верно, верно, но я сейчас о другом: там присутствовала миссис Фокс. Она взяла слово и похвалила авторов за содействие в привлечении общественного внимания к этой проблеме, а потом выбранила их за недостаточную серьезность. Она сказала: «Нечего смеяться над падением женщины» — и, конечно, все захохотали.

— Бедная миссис Фокс. Прости ее Господи, ибо не ведает, что болтает… Леди Бриджлоу смеется неожиданно грубым смехом.

— Нехорошо осуждать других за опрометчивые высказывания, правда? Позднее я говорила с Филипом и Эдвардом. Они отметили, что очень обеспокоены состоянием вашей бедной Агнес…

Уильям напрягается:

— Я ценю их заботливость — по счастью, совершенно излишнюю, — откликается он. — Агнес уже вполне оправилась.

— Но в церковь не пришла? — бормочет леди Бриджлоу.

— Не пришла.

— Возможно, отправилась на католическую мессу в Криклвуд?

— Возможно.

Уильям прекрасно знает, где его жена. Уверенность жены, будто у них с кучером есть «маленький секрет» — жалкое заблуждение.

— Я верю, что со временем она оставит это.

Леди Бриджлоу глубоко — почти элегически — вздыхает, и глаза ее туманятся.

— Верите, — скорбно отзывается она, намекая на тернии, которые ей пришлось пройти за свою долгую жизнь.

Меланхолия ей к лицу, она придает ее чертам некую отрешенность, с недавних пор вошедшую в моду, но поскольку долго пребывать в печали она не может, то скоро перескакивает на другую тему:

— Планируете что-то необыкновенное на Рождество?

— Напротив, все как обычно, — отвечает Уильям. — Право же, я нынче очень скучный человек. Сплю, завтракаю, завоевываю своими товарами еще какую-нибудь часть Британской империи, ужинаю и ложусь в постель. Честно говоря, не могу себе представить, кто может интересоваться мною, кроме моего банкира…

— Ну нет, Уильям. Вы должны отвести местечко и для меня, — серьезничает собеседница. — Каждый крупный бизнесмен нуждается в женщине-друге. В особенности, если он производит то, что имеет такую высокую ценность для женщин.

Уильям изо всех сил старается сохранить серьезную мину, но на лице неудержимо расплывается довольная улыбка. Ему и в голову не приходило, что леди Бриджлоу станет пользоваться рэкхэмовской парфюмерией. Не иначе как новые каталоги и плакаты производят желаемое действие.

— Я, — продолжает леди Бриджлоу, — кажется, достигла невозможного. В следующий раз у меня в гостях лорд и леди Ануин! Можете себе представить: они вместе, в одной стране и за одним обеденным столом?!

— Но как вам это удалось?

— Стремительностью, честно говоря. Забросила удочку, пока остальные приходили в себя от изумления, узнав о возвращении лорда Ануина. Я, конечно, не могу утверждать, будто это мои чары заставили его вернуться; думаю, леди Ануин решила, что им надо отпраздновать Рождество в Англии en famille [74] и приказала ему явиться — не то…

Уильяму трудно представить себе, что лордом Ануином можно так помыкать.

— Думаю, едва ли только это.

— Вам следует помнить, что его нынешняя супруга отнюдь не то робкое существо, какой была мать Агнес. Ну и, кроме того, теперь у него собственные дети. Как говорится, своя кровь.

Уильям только хмыкает в ответ. Нынешнюю леди Ануин он ни разу не видел. Не то чтобы Рэкхэмов не звали к ней домой — им несколько раз присылали приглашения, но Агнес относилась к ним, как к посланиям от Вельзевула, и неизменно отвечала: «К сожалению, не сможем».

(Дорогая, она же хочет как лучше, — уговаривал Уильям жену, но Агнес так и не простила отчиму его второй брак. Самое малое, что мог сделать отчим — до конца дней оплакивать святую Вайолет Пиготт, которая «душой пожертвовала» ради него. Однако престарелый зверь поспешил жениться на «этой твари».)

— Должен признаться, — говорит Уильям, — меня тревожит мысль

0 встрече со стариком. После стольких лет… Когда я просил у него руки Агнес, я, возможно, заставил его надеяться, что она будет жить в большей роскоши, нежели… Что говорить, Констанция, вам-то известно, как мне жилось. И я частенько думал, что он неважного мнения обо мне…

— О нет, старик мягкосердечен, — уверяет леди Бриджлоу. Они подходят к повороту на Чепстоу-Виллас.

— Вы знаете, он был дружен с моим бедным Альбертом. Он старался, как мог, удержать Альберта от всех этих опрометчивых… Вам тоже ведь известно, как мне жилось. А когда Альберт скончался, лорд Ануин написал мне такое милое письмо. Без единого дурного слова. Хотя Альберт, поверьте мне, делал такие глупости, такие глупости! Он не был умен, как вы…

Леди Бриджлоу неожиданно понижает голос — они с Уильямом не одни на дорожке.

К ним приближается высокая сухопарая женщина в простом черном платье, длиннорукая, рыжеволосая и давно не стриженная; рядом с нею шагает пухленький ребенок.

— Добрый день, мисс Конфетт, — приветствует ее Уильям со сдержанной сердечностью. — Как ваши дела?

— Все хорошо, благодарю вас, сэр, — отвечает тощая.

На губах ее, к сожалению, видны чешуйки сухой кожи, хотя глаза можно назвать красивыми. Держится довольно меланхолично, как и подобает гувернантке.

— Хороший сегодня день, — замечает Уильям, — погода улучшилась по сравнению с тем, что было в последнее время.

— Да, — соглашается гувернантка, — погода улучшилась. Она неловко берет за руку маленькую девочку.

— Я повела Софи на прогулку, потому что в последнее время она такая бледненькая…

— Сейчас чем бледнее леди, тем лучше, — говорит леди Бриджлоу, — румянец, видимо, совсем вышел из моды, правда, Уильям?

Ни она, ни Уильям не снисходят до уровня Софи. Взгляды и слова проходят по воздуху — прямо к мисс Конфетт, высоко над головой девочки.

— Я нахожу Софи, — говорит гувернантка, не подыскав иной темы для изысканной беседы, — очень послушной и… прилежной ученицей.

— Как славно, — отзывается леди Бриджлоу.

— Очень хорошо, — роняет Уильям, на кратчайший миг заглянув в широко раскрытые глаза дочери, прежде чем двинуться дальше.

Дома, в удушающей жаре детской, Конфетка еле сдерживает себя. Она с трудом сдерживается, чтобы не затрястись от обиды — за себя и за Софи. Все сухожилия и нервы вибрируют, требуя разрядки.

Сделав глубокий вдох, она ровным голосом спрашивает Софи:

— Кто была эта леди, Софи?

Софи играет с деревянными зверушками игрушечного Ноева ковчега — это по-прежнему ее любимая воскресная игра, хотя мисс Конфетт позволила ей заниматься чем угодно в свободное от уроков время. Девочка ничуть не огорчена тем, как обошелся с нею отец и его знакомая; она немного раскраснелась, но, возможно, дело в непривычке к прогулкам и в жарко пылающем камине.