Багровый лепесток и белый - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Фейбер cтр.№ 118

На второй день из парадной двери выходит сама миссис Рэкхэм, целеустремленно направляющаяся куда-то в сопровождении горничной. Конфетке хочется последовать за ними, ибо Агнес явно собралась в город, — легкий ветерок доносит до Конфетки, не разбирающей, впрочем, произно

симых так далеко от нее слов, голос миссис Рэкхэм, чарующий и певучий, как флейта Крысолова. Однако Конфетка решает остаться в своем затененном укрытии, среди деревьев, — следить ей надлежит за Уильямом; к тому же много раз уже шторы то одного, то другого окна дома Рэкхэма неожиданно раздвигались, и в нем показывалась Агнес, озиравшая наружный мир или, что случалось слишком часто, смотревшая прямо туда, где бездельно толклась в это время Конфетка. Хорошо еще, что она надевает шляпку с вуалью и прикрывается для верности парасолем, иначе лицо ее определенно запало бы в память миссис Рэкхэм.

Нет, она должна дожидаться Уильяма. Это его перемещения и обычаи ей следует изучить до тонкостей. И вот что узнает Конфетка в эти первые пятьдесят пять часов слежки за ним: при всех разговорах Уильяма о том, какой он индивидуалист и какую составляет загадку для своих куда более тусклых деловых конкурентов, он — человек привычки.

Два часа дня — таково точное время, в которое он садится в идущий к городу омнибус. В каждый из этих трех дней Уильям, дождавшись громыхающей громадины, залезает в нее и садится лицом к более солнечной стороне дороги. Конфетке, торопливо запрыгивающей на стальной бортик омнибуса в последнее, по возможности, мгновение, остается только одно — забраться наверх и усесться прямо над головой Уильяма. Этот спокойный час дня избавляет ее от унизительного общества клерков в котелках; нет, она делит жесткие скамьи и резкие порывы ветра с другими неудачниками, у которых также имеются причины ехать наверху, а не внизу. В первый день ей составляет компанию стайка дебелых мамаш с едва научившимися ходить детишками; во второй — старик с перевязанным бечевкой свертком длиною в шесть футов; в третий — еще одна мать с ребенком, четверо чинно одетых, возбужденно переговаривающихся на чужом языке экскурсантов, и бледный молодой человек, сжимающий в руках с узловатыми запястьями какую-то темную книгу.

Во время этой третьей поездки Конфетка совершает ошибку — закрывает парасоль и откидывается на спинку скамьи, питая уверенность, что Уильям, как обычно, покинет омнибус на ближайшей к его конторе, что на Эйр-стрит, остановке. Уильям так и поступает, но не раньше, чем бледный молодой человек, плененный красотою женщины в сером, успевает принять ее непринужденную позу за признак прерафаэлитской томности и, когда она встает, галантно вскакивает, дабы помочь ей сойти.

— Позвольте мне, — с мольбою в голосе просит он, предлагая Конфетке обе свои руки с немного обтрепанными обшлагами рукавов, и в глазах его вспыхивают все, какие только можно вообразить, страстные желания.

Конфетка, испуганная тем, что Уильям Рэкхэм может обернуться и увидеть ее с молодым человеком, замирает на лестничке.

— Не нужно, не нужно, — шепотом произносит она и тут же осознает, что хрипловатый шепот ее способен лишь усугубить подозрения Уильяма, пусть и ошибочные. — Спасибо.

И омнибус трогается, увозя ее.

Впрочем, ничего в этом страшного нет. Она сходит на следующей остановке и пешком возвращается к конторе Уильяма, безотрадному серому зданию с витиеватой «Р» на бронзовой табличке.

В здании этом Уильям проводит каждый день одно и то же время, около двух часов, и Бог его знает, чем он там занимается. Конфетке хотелось бы обратиться в муху и проползти по внутренней стене этого святилища, но вместо этого она слоняется по улицам, считая от нечего делать проезжающие хэнсомы.

В пять часов дня Уильям покупает кекс — всегда один и тот же и в одной и той же кондитерской — съедает его и отправляется домой. Конфетке хочется, чтобы он решил заглянугь на Прайэри-Клоуз (тогда она смогла бы последовать за ним и встретить его на дорожке дома, притворившись, что совершала моцион). Однако Уильям, не покидая раньше времени омнибуса, доезжает в нем до самой Чепстоу-Виллас.

И тем не менее, после возвращения Уильяма домой, Конфетке выпадают пусть и малые, но награды за ее труды.

В первый вечер Уильям и Агнес отправляются обедать к леди Бридж-лоу и, поскольку дом ее отделен от их дома всего лишь десятком других, отправляются пешком — с Конфеткой, следующей за ними в благоразумном отдалении. Она отмечает, что Рэкхэмы, хоть и идут бок о бок, остаются разъединенными, — они не только пренебрегают обычаем брать спутника или спутницу под руку, но как будто и не замечают существования друг дружки. Уильям продвигается вперед, слегка сжав кулаки и расправив плечи, словно приготовляясь к устрашающему испытанию его сил.

Несколько часов спустя, когда он и жена его возвращаются в прорежаемой светом фонарей темноте, отчужденность их еще и усиливается. Конфетка, благодарная дождичку, который позволяет ей укрываться под парасолем, теперь идет за ними почти вплотную.

— М-да, ужасно все это неприятно, — объявляет Уильям, совершая неловкую, — впрочем, как и всегда, — попытку завязать разговор.

Агнес не отвечает — она механически перебирает ногами, прижимая к виску правую ладошку.

— У тебя голова болит, дорогая? — спрашивает Уильям.

— Пустяки, — отвечает она.

С минуту они шагают в молчании, затем Уильям усмехается.

— Этот Бане, та еще личность, не правда ли? Удивительные, все-таки, у Констанции друзья.

— Да, — соглашается Агнес (они уже достигли ворот своего дома, Конфетка быстро проскальзывает мимо них в темноте). — Жаль, что она мне так сильно не нравится. Не странно ли, что женщина, носящая титул, может быть настолько елейной и вульгарной?

На это, в чем Конфетка почти уверена, не отвечает уже Уильям.

На следующий вечер Рэкхэмы остаются дома. Конфетка бродит вокруг него, пока ей хватает сил, воздух становится все холоднее и, в конце концов, она останавливает кеб и едет в нем на Прайэри-Клоуз. Времени, обнаруживает Конфетка, когда приезжает туда, всего лишь половина девятого, а она-то думала, что уже близко к полуночи. Не исключено, что Уильям все же навестит ее нынче! Точно безутешное домашнее животное, бродит она по комнатам, меряя мягкие ковры тем же тревожным шагом, каким меряет мостовые, и, наконец, отдается успокоительным объятиям теплой, наполняющей ванную комнату туманом, воды.

Зато на следующий вечер ее решение посвятить пустой досуг шпионству, наконец-то вознаграждается с избытком. Уже после наступления темноты Уильям выходит из дому, один, и берет кеб. Принявшие сторону Конфетки боги посылают следом за этим кебом второй, не дав ей и на миг опечалиться мыслью, что она упустит Уильяма.

— Поезжайте за тем кебом, — велит она кучеру, и тот, осклабясь, притрагивается к шляпе.

Поездка завершается в Сохо, у театрика под названием «Тыоксбери-Палас». Уильям покидает кеб, не ведая, что в двадцати футах от него покидает свой Конфетка, расплачивается, — и она расплачивается тоже. Затем он вступает в ярко освещенную фонарями суматошную толпу, быстро оглядывается по сторонам, пытаясь понять, не снуют ли поблизости карманные воришки, однако женщины под вуалью за спиной своей не замечает.