Огненное евангелие - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Фейбер cтр.№ 25

А Иисус? Как насчет Иисуса? Он висел на кресте не один час, возможно, не один день; у него было предостаточно времени, чтобы продумать любые откровения, самые совершенные и прочувствованные предсмертные слова. А вместо этого, если верить Малху, все его мысли были сосредоточены на том, как это потрясающе, невыразимо, офигительно больно — умирать, когда твои запястья пробиты гвоздями. А может, он в первую очередь был озабочен тем, чтобы не обделаться на глазах у своей матери?

Обделаться. Тео не зря вспомнил именно сейчас про физиологические отправления: у него вот-вот должен был случиться понос. Он зарождался в прямой кишке, откуда все тело простреливала острая ножевая боль. Вот уже час как он играл в опасную игру, каждые десять минут на мгновение приоткрывая анус, чтобы понемногу выпускать токсичный газ. Неужто белокожий не понимал, чем дело пахнет; во всяком случае, он продолжал сиднем сидеть перед телевизором.

— В стоимость включен чехол ручной работы из настоящей воловьей кожи, если вы закажете прямо сейчас!

Даже при расстроенном желудке Тео не мог не отметить про себя загадочное совпадение: реклама, звучавшая в лос-анджелесском отеле, теперь повторилась здесь. Как раз из-за таких мелочей, подумал Тео, распространено мнение, что в жизни все взаимосвязано. Как раз такие мелочи привлекают внимание душевнобольных.

— А вот интересно, — сказал он небрежно, но достаточно громко, чтобы быть услышанным в другом конце комнаты. — Как вы, ребята, познакомились?

Ответа не последовало. Тео не рискнул повторить вопрос, дабы ему снова не заклеили рот скотчем.

«Ящик» запел, такой хор в развеселом клубе, прославляющий зубную пасту. Типичная постироническая реклама, ностальгирующая по эйзенхауэрской эре невинности, которую сатирически высмеивали в рекламных роликах девяностых, пока сама сатира не устарела. «Когда-то мы потешались над этими чистыми звонкими а-ля Дорис Грей песенками во славу маргарина, — слышалось в подтексте новоявленного шедевра, — но сейчас-то мы знаем, что эти люди жили в век простых ценностей, в утраченном раю».

— Мерзость, — прорвало белокожего. Это как будто не относилось ни к кому конкретно, к Тео во всяком случае. — Помойка. Дрянь, дрянь, дрянь, дрянь.

— Простите, — обратился к нему Тео. — Мне очень, очень надо в туалет.

Двухсекундная пауза, затем страшный грохот перевернутого стола вместе со всеми тарелками и чашками. Тео вздрогнул, когда в сантиметрах от его лица вдруг выросла перекошенная серая физиономия: потный лоб, выпученные от ярости глаза, учащенное дыхание с аптечным запашком.

— Сиди на месте, — прошипел тип. — Сиди, пока все не кончится.

— Пока что не кончится?

Белые глаза как будто источали боль. Их лица сблизились почти вплотную.

— Все, — задохнулся белокожий и сделал рукой круговое движение, вобравшее в себя эту комнату и целый мир.

Прошел час или два или три, за это время была описана тысяча и одна жизнь, по несколько секунд на каждую. Знаменитости, достигнув зенита славы и осуществив заветные мечты, прошли курс лечения от наркозависимости и умерли. Спортсмены были куплены и проданы. Музыкантам позволили исполнить отрывочек из песни, после чего их смела со сцены реклама. Политики объяснили, почему они были правы, актеры повосторгались своими последними фильмами, а жительница Бермуд похвасталась своим котом, весящим сорок восемь фунтов. Увидеть этого красавца Тео не мог, но чей-то голос поведал ему, что котяра размером с шестилетнего мальчика, так что у него мысленно сложилась довольно яркая картина. Другие голоса сообщили ему про школьный автобус в Лахоре, свалившийся в ущелье, про большую опасность, которую представляют для вселенной люди-ящерицы из видеоигры Ultima 6, про его последний шанс заполучить оригинальную дюпоновскую зажигалку всего за $99,99 и не менее оригинальный гермесовский брелок за $49, а еще про то, что Шанталь собирается-таки сыграть свадьбу, хотя Джо-Джо представил ей неопровержимые доказательства, что Брэд соблазнил ее мать.

Кажется, у Тео начался бред. Входная дверь открывалась, но уже через пару минут она открывалась снова, а до того она все-таки была закрыта, просто он принимал желаемое за действительное, проходили еще минуты, и вот дверь открывалась по-настоящему, а потом в течение нескольких минут она явно была закрыта, и все это время телеголоса смеялись, шипели и бессвязно лопотали.

Наконец дверь на самом деле открылась.

— Что за запах? — поинтересовался араб с порога.

— Неважно, — ответил белокожий. — Что с пленкой?

Нури закрыл дверь, снял куртку (характерное шуршание нейлона).

— Я передал ее на телевидение.

— Почему так долго?

— Пришлось добираться двумя автобусами. И дожидаться удобного момента.

— Ты уверен, что она попала куда надо?

— Сто процентов.

— Ты сам видел, как ее распечатали?

— Нет, конечно. Расслабься, парень. Что-что, а это они не проигнорируют. Завтра ее увидит вся Америка. Может, уже сегодня! — Он радовался, как мальчишка в ожидании, что его одобрительно похлопают по спине.

— Я тут чуть не свихнулся, Нури, — астматический присвист сделал голос белокожего еще более устрашающим. — Уже решил, что ты все запорол.

— Ты должен в меня верить, парень! Ты чего? А как же «Два человека, две веры, одна миссия»?

— Садись, Нури, — устало сказал белокожий. — Будем ждать, когда покажут в новостях.

Но араба не так-то просто было усадить.

— Послушай, дружище. Ты же знаешь, как я отношусь к телевидению. Еврейские ситкомы, еврейские новости, мыльные оперы… Это вредно для мозгов! Раньше мы разговаривали. А сейчас мы совсем не говорим.

— Почему, говорим.

— Не так, как раньше.

— Ситуация меняется.

Пауза.

— Что мы будем делать с Гриппином? — спросил Нури.

— Ничего.

— Мы не можем ничего не делать.

— Запросто.

— Ты сказал, что мы отвезем его на север и отпустим в лес.

— Если бы у нас была машина. Но нам пришлось ее бросить. Прикажешь тащить его пятьдесят миль на спине? Или прокатиться с ним на автобусе? «Да, и еще один билет нашему другу с повязкой на глазах и заклеенным ртом».

— Ты сам сказал — «в лес».

— Забудь про лес. Это была красивая идея, а от красивых идей порой приходится отказываться. Мы должны считаться с реальностью.

Снова пауза.

— Значит, ты его пристрелишь? — спросил Нури. — Да?

— Расслабься, приятель. Предоставим все самой природе.

— Природе? Это в каком смысле?