Порою нестерпимо хочется... - читать онлайн книгу. Автор: Кен Кизи cтр.№ 66

– Да, венков было много… – солгал я.

Он провел по дереву блестящим лезвием.

– Наверное, были пышные похороны?

– Очень, очень пышные, – согласился я, следя за ножом. – Учитывая обстоятельства.

– Хорошо. – Тффррр, тффррр. – Я рад. – Колечки сосновой стружки падают к его ногам. Вив глубже зарывается в подушки, а я снова отпиваю из галлона с ежевичным вином. Его делает Генри. На поверхности плавали колючки, жидкость была густой от семечек, но после того, как было выпито полбутыли, вино текло как по маслу.

Мы выжидали, недоумевая, что нас заставило, рискуя миром и покоем, так глубоко зайти на давно запретную территорию, и одновременно прикидывая, не попробовать ли отбросить всякую опаску и посмотреть, как далеко можно еще продвинуться. Наконец Хэнк промолвил: «Да, ну, как я уже говорил, мне действительно ее очень жаль».

Во мне все еще не угасла та, первая, злость.

– Да, – ответил я. Имея в виду: «Еще бы тебе не было жаль, подонок, после всего, что ты…»

– А?

Шептание ножа прекратилось, и несрезанная стружка, застряв, взвилась посередине щепы. Я перестал дышать: неужели он услышал то, что я подумал? БЕРЕГИСЬ, – предупредил мой Старый Охранник, – У НЕГО НОЖ! Но Хэнк продолжил движение, и стружка, благополучно упав, присоединилась к остальным; я выдохнул облегченно и разочарованно. Пустые надежды (и чего я от него ожидал?). Земля продолжала вращаться (а как в этом случае поступил бы я?), завершая свой очередной нисходящий в бездну оборот. Вилась стружка. Я отхлебнул еще домашнего вина Генри. Я корил себя за свою злость и был рад, что он не стал обращать на нее внимания.

– Пора спать. – Хэнк сложил нож и мягким движением ноги, облаченной в носок, сгреб стружку в аккуратную кучку. Потом нагнулся и, взяв ее в ладони, перенес в ящик для растопки: на завтрашнее утро. Он потер руки, избавляясь от опилок и прочих сентиментальностей, и загрубевшие мозоли зашуршали друг о друга, словно были деревянными. – Я обещал Джо помочь ему утром. Вив! Киска! – Он потряс ее за плечо; Вив зевнула, и меж ослепительно белых зубов показался язычок, похожий на лепесток розы. – Пошли в койку, о'кей? Что и тебе советую, Малыш.

Я пожал плечами. Вив скользнула мимо меня, сонно улыбаясь и волоча за собой овчину. У первой ступеньки Хэнк остановился; глаза его на мгновение встретились с моим взглядом: «Ммм… Ли… – Блестящие, как зеленое стекло, о чем-то молящие, но вот он снова опускает их и принимается рассматривать сломанный ноготь на большом пальце. – Жаль, что меня там не было». Я ничего не ответил – в этом мгновенном неуловимом взгляде я прочел больше чем вину, больше чем раскаяние.

– Правда, мне очень жаль – может, я мог бы чем-нибудь помочь. – Имея в виду: «А было чем?»

– Не знаю, Хэнк. – Имея в виду: «Ты и так сделал достаточно».

– Я все это время думал о ней. – Имея в виду: «Ты считаешь, я виноват?»

– Да. – Имея в виду: «Мы все виноваты».

– Ну ладно, – глядя на исковерканный ноготь, и пытаясь еще что-то сказать, еще что-то спросить, услышать, и не умея, – пожалуй, пойду дрыхать.

– Да, – готовый ко всему, чего он только ни пожелает, – и я.

– Спок-нок, Ли, – бормочет сверху Вив.

– Спокойной ночи, Вив.

– Привет, Малыш.

– Хэнк.

Имея в виду: «Спокойной ночи, но лучше останься». Вив, тихая и легкая, как сонный луч света, останься, поговори со мной еще своими глазами. Хэнк, забудь все, что я скрывал за словами, останься, скажи что-нибудь еще. Это наш шанс. Это мой шанс. В пользу любви или ненависти, но только чтобы я наконец мог выбрать и утвердиться в них. Останьтесь, пожалуйста; пожалуйста, останьтесь…

Но они уходят. Напугав, измучив и одарив меня своей близостью, бросают одного. Я в полной растерянности. Мне кажется, мы были так близко друг от друга сегодня и почему-то промахнулись. Он не рискнул идти дальше, и я не смог. Сквозь марево ежевичной каши и пьянящую кислоту напитка, в то время как мой брат со своей женой исчезают на лестнице, уходя в свою личную жизнь, спать, я оглядываюсь назад, на прошедший вечер, и думаю: «Сегодня у нас почти получилось. Немного смелости – и все бы получилось. В какое-то мгновение мы были очень близки – сердца наши набухли и созрели, открывшись трепещущим пальцам друг друга… Чуть-чуть бы нежного мужества в этот дивный момент – и все бы изменилось».

Но дыхание памяти все еще колеблет такие мгновения, приводя в движение всю паутину. Люди исчезают на ступенях лестницы, чтобы видеть сны друг друга о прошедших грядущих днях, о минувших близящихся ночах; о солнечных лучах, тяжело пересекающих расходящиеся по воде круги, как будто бессмысленные…

Над зыбью реки взлетает лосось с красными плавниками и иссиня-зеленыки полосами, трепещет в блестящей невесомости, с оглушительным всплеском падает на бок, снова взлетает и падает, и снова взлетает – словно пытаясь убежать от кошмара, преследующего его под водой. И, снова упав, на этот раз опускается на дно, чтобы спрятаться за камнем, изможденно прильнув брюхом к песку и сдавшись на милость тюленьим вшам, грызущим его плавники и жабры.

Стаи черных крикливых ворон донимают кабанов. Зеленое пиво мерцает в пульсирующих отблесках плиты. Молли смотрит, как в белых морозных облаках теряется ее жизнь. Флойд Ивенрайт бранит себя за то, что не смог произвести должного впечатления на Джонатана Б. Дрэгера, и на чем свет стоит поносит Джонатана Б. Дрэгера за то, что тот такой внушительный и вынуждает Флойда думать о произведенном им впечатлении, а потом снова себя за то, что позволил Джонатану Б. Дрэ-геру так важничать и требовать от кого-то соответствующего поведения… Виллард Эгглстон надеется. Симона молится. Виллард Эгглстон отчаивается. Грузовое судно подходит к Ваконде за последней партией леса и гудит вульгарным низким голосом, как механический дракон…

В «Пеньке» за исцарапанным столом у самого входа старый Генри с компанией дружков, гораздо более заинтересованных в бесплатной выпивке, чем в его рассказе, жует плохо подогнанными челюстями и глубоко вздыхает. Взяв кувшин за ручку, словно огромную кружку, он делает еще несколько глотков; он уже обратил внимание, что стоит ему налить себе в стакан, как кто-нибудь из присутствующих тут же осушает его, так что он решает не утруждать себя далее. Он умиротворенно сияет, чувствуя, что раздувшееся пузо требует ослабить ремень еще на одну дырку. Впервые в жизни у него находится время, чтобы выполнить свои столь долго игнорируемые общественные обязанности. Почти каждый день после несчастного случая он прислоняет свой костыль к стойке «Пенька», пьет, судачит о былом, спорит с Бони Стоуксом и смотрит, как большие зеленые радужные речные мухи сгорают в неоне витрины.

– Тсс! Послушайте…

Электрическое устройство Тедди неизменно восхищает старого Генри; и то и дело посредине какой-нибудь бурной преамбулы – глаза полузакрыты, блуждающая улыбка от наплывающих воспоминаний – он обрывает себя на полуслове: «Тесс! Тесс! Вот сейчас слушайте…» И, уловив приближающееся жужжание еще невидимой жертвы, обращает заросшее седыми волосами ухо к электросистеме. «Слушайте… Слушайте…» Голубоватая вспышка, и обугленный труп присоединяется к своим предшественникам, валяющимся на пороге. Генри шмякает костылем по столу.