Венецианские сумерки - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кэрролл cтр.№ 36

Фортуни искренне впечатлило качество ее игры на джазовом фортепьяно; ее ритмика отличалась естественностью. Это сделалось особенно заметно, когда она, ниже обычного склонившись над клавиатурой, поразительно легко и изысканно исполнила сложную современную джазовую композицию «Держи пять». Фортуни судил об этом вполне компетентно. Он хорошо знал не только музыку Дейва Брубека, но и самого музыканта. Как ни странно, однажды Фортуни выступал с Брубеком на одной сцене, после чего в письме восхитился тем, как тот в «Блюзовом рондо в турецком стиле» (одна из его любимых вещей) справляется с размерами 9/8, и 4/4. Последовала нерегулярная, но продолжительная переписка между двумя музыкантами, и Фортуни заметил про себя, что нужно упомянуть об этом, когда он опять будет с Люси. Повторяя мысленно конец этой фразы, он вновь ощутил в сердце укол.

Во время антракта он наблюдал за тем, как она села рядом с аккордеонистом и скрипачом — молодым человеком, которого он видел в консерватории и которому прочили большое будущее. В какой-то момент юный скрипач осмелился на неуклюжий, но исполненный нежности жест. Он ел шоколадные конфеты и попытался поделиться с Люси, сунув одну ей в рот, пока она смеялась над чем-то, что он ей рассказывал. Однако конфета упала на землю: вроде бы — или Фортуни это показалось — Люси легонько оттолкнула руку юного скрипача. Это понравилось Фортуни, и он улыбнулся про себя. Но вот чего он не заметил, так это того, что Люси потянулась к руке Марко, чтобы точнее ее направить, и причиной оплошности стали их несогласованные действия.

Когда трио снова взялось за инструменты (на сей раз Люси села за виолончель), Фортуни покинул площадь так же скрытно, как и появился. Он жаждал переговорить с Люси, но не хотелось мешать выступлению. На обратном пути ему все время вспоминался эпизод с Люси, молодым человеком и несъеденной конфетой. Этот случай успокоил его. Фортуни обрадовался, приободрился, был обнадежен тем, как Люси осадила молодого скрипача, который, под видом неуклюжей шутки, явно пытался с ней заигрывать, она же дала ему от ворот поворот. Это хорошо. И при следующей встрече с Люси неплохо будет похвалить ее игру на фортепьяно… В походке Фортуни даже появилась какая-то пружинистость, он звонко печатал шаг подкованными каблуками по каменным плитам знакомого узенького проезда.

Но было в этом эпизоде и что-то тревожное: молодой человек в такой близости от смеющихся губ Лючии, его тянущиеся к ней пальцы, до того как она оттолкнула его руку. Но главным воспоминанием, вынесенным с того вечера, был образ Люси за инструментом. Люси, целиком ушедшей в мир музыки — мир, как хорошо было известно Фортуни, замкнутый, мир за семью печатями. В том, что она прирожденный музыкант-исполнитель, он не сомневался. И она понемногу пробуждала интерес в городе.

Недавно она выступала со струнным квартетом в Скуола ди Сан-Рокко. В верхнем зале собралась масса народу, и Фортуни и в тот раз намеренно затерялся на задних рядах. Он предпочел задние ряды, потому что Люси ничего ему не сказала. Он узнал о концерте только из афиши и предположил, что Люси промолчала из скромности или же из-за волнения.

Но в ее игре не замечалось и следа волнения. Люси была еще слишком молода, чтобы нервничать, и играла, как признал Фортуни, захватывающе. Когда квартет закончил выступление, Фортуни наблюдал из своего заднего ряда, как публика встала и как какой-то мужчина с лягушачьей физиономией обнял Люси и скользкими губами чмокнул в щеку. Беллини, ухмыльнулся Фортуни. Что ему известно? Люси была его, Фортуни, ученицей и играла так захватывающе благодаря знаниям, навыкам и ухищрениям, которые передал ей он. А не какой-то там Беллини. И все же этот человек разводит тут сантименты, как будто имеет какое-то отношение к ее успеху!

Фортуни даже наподдал ногой камни, сворачивая в улочку, которая вела к воротам его дворика. Она не рассказала ему про свое выступление, и в тот вечер он остался незамеченным, так же как и сегодня. Вероятно, он коснется этой темы утром, когда Люси придет на урок.

Окна маленькой гостиницы в конце улочки ярко светились. Консьержка улыбнулась одними глазами, а разъевшийся кот остался равнодушным, когда маэстро проходил мимо. Было поздно, но уже во дворе он заметил, что у Розы горит свет.

Назавтра в квартире Люси было душно и жарко. Она вышла на улицу проветриться и пошагала куда глаза глядят по петляющим улочкам Сан-Поло и Дорсодуро, обходя скопления народа. Остановившись наконец, чтобы сориентироваться, Люси увидела впереди Академический мост: она случайно забрела на территорию Фортуни. Быстро перейдя мост, затем площадь, она свернула на первую попавшуюся улочку и опять побрела без цели, пока на берегу тихого канала не наткнулась на канцелярский магазин. Она помедлила, чтобы посмотреть на гравюры в витрине, полюбоваться сделанными вручную конвертами и акватинтами, и подумала, не купить ли ей серию открыток для отца. Это были старинные виды города, выполненные в красках, и пока Люси их разглядывала, до нее долетел стук закрывшейся двери и рядом выросла чья-то фигура.

— Лючия!

Люси изобразила улыбку:

— Паоло.

Она воззрилась на Фортуни, даже, скорее, синьора Фортуни, но, конечно, при данных обстоятельствах официальное обращение было бы нелепостью. Они уже вышли за границы формальностей, каких придерживались прежде, и обратного пути не было.

— Прости, Паоло. Я собиралась тебе позвонить.

— Ты заболела?

— Нет.

Да это и так было видно.

— Тогда что?

— Что — что?

— Почему ты избегаешь меня?

Люси помотала головой, но все зря. Фортуни цокнул языком, голос его смягчился, стал доверительным, но твердым. Отеческим, не могла не заметить Люси.

— Мы уже не дети.

— Да, не дети. — Люси попыталась избежать его пристального взгляда.

— Тогда почему ты ведешь себя так по-ребячески?

Он повысил голос и, недовольный собой, отвел взгляд в сторону.

Люси, в полном смятении от их случайной встречи, прекрасно понимала, чем вызвана его досада, и спрашивала себя, как ее угораздило забрести на его территорию. Помимо воли она перешла на тот самый официальный тон, с которым, казалось, было безвозвратно покончено:

— Пожалуйста, синьор Фортуни…

— Пожалуйста, называй меня Паоло, — пробормотал он. — Подобная официальность нелепа.

Люси начала оглядываться, словно заблудившись, и уже приискивала оправдание, но тут пальцы Фортуни — всего несколько дней назад переплетавшиеся с ее пальцами — обхватили ее запястье.

— Лючия, — его голос зазвучал еще ласковее, — пожалуйста, приходи завтра ко мне поужинать.

— Поужинать?

— Пожалуйста, прошу.

— О Паоло. Паоло, ты так добр, но…

Фортуни испытующе посмотрел на нее:

— Ты отчего-то нервничаешь.

— Разве?

Фортуни сверлил ее неотрывным взглядом, в голосе его появились умоляющие нотки: