* * *
Летим в продюсерском «порше» на первую из двух вечеринок, упомянутых Марком, — сначала на запад по бульвару Сансет, потом по Дохини; режиссер мчит следом на черном «ягуаре»; миновав «птичьи» улицы
[21]
, подкатываем к парковщику Стою у барной стойки, окруженной наряженными елочками в горшках; притворяюсь, что слушаю модного молодого актера, бесконечно перечисляющего названия фильмов, в которых он будет сниматься в новом году; пьяно пялюсь на его сногсшибательную спутницу; из динамиков грохочут рождественские песни U2; несколько молодых парней в костюмах «Band of Outsiders»
[22]
на низком диванчике цвета слоновой кости по очереди втягивают кокаин со стеклянной поверхности длинного журнального столика, и, когда один из них предлагает мне присоединиться, я отказываюсь, хотя и тянет, но мне ли не знать, к чему это приведет. Продюсер поддал и рвется на вечеринку в Бель-Эйр; я тоже пьян и даю уговорить себя ехать с ним, несмотря на смутное ощущение, что и здесь кого-нибудь склею. У продюсера виды на другую вечеринку, там нужные люди, польза делу, статусное мероприятие; не вслушиваясь, я смотрю на парней, плавающих в подогретом бассейне (им от силы по восемнадцать), на девушек в стринг-бикини и на высоких каблуках, разгуливающих вокруг джакузи, словно ожившие статуи, мозаика молодости — мир, где меня больше нет.
* * *
В особняке на вершине холма в Бель-Эйр продюсер куда-то растворяется, а я перехожу из комнаты в комнату, пока не натыкаюсь на Трента Берроуза, отчего теряю ощущение реальности и больше не чувствую себя своим на этом празднике жизни, а потом ясно осознаю, что попал в дом Трента и Блэр. Поскольку изменить ничего нельзя, остается надраться. Благо что не за рулем. Трент стоит с кастинг-менеджером и двумя агентами — все геи, но один обручен с женщиной, а двое других скрывают. Я знаю, что Трент спит с агентом помоложе (блондин с неестественно белыми зубами, безупречный красавец, но начисто лишен шарма). Тренту Берроузу мне сказать нечего, но окончательно убеждаюсь в этом, произнося: «Последние четыре месяца я был в Нью-Йорке». Рождественская мелодия в стиле нью-эйдж не способствует сближению. Внезапно я уже ни в чем не уверен.
Трент смотрит на меня, кивая, слегка озадаченный моим появлением. Теперь его очередь говорить.
— Похоже на то.
Сдвинув диалог с мертвой точки, мы обращаемся к сомнительной теме нашего условно общего знакомого по имени Келли.
— Келли пропал, — говорит Трент, вдруг становясь серьезным. — Ты что-нибудь слышал?
— Надо же! — машинально восклицаю, но вовремя спохватываюсь. — Подожди, как пропал?
— Очень просто. Как пропадают? Его никто не может найти.
Пауза.
— Каким образом?
— Поехал в Палм-Спрингс, — говорит Трент. — Не исключено, что подцепил кого-то в Сети.
Трент ждет реакции. Я смотрю, не мигая. Потом понижаю голос:
— Странная история. За ним такое водилось?
Словно убедившись в чем-то, Трент не в силах скрыть отвращения.
— Водилось? Нет, Клэй, ничего «такого» за ним не водилось.
— Трент…
Трент отходит, бросая через плечо:
— Его, скорее всего, убили, Клэй.
* * *
На веранде с видом на громадный, обсаженный пальмами бассейн (стволы пальм увиты гирляндами белых лампочек, и бассейн тоже с подсветкой) я курю сигарету, пробегая глазами очередное CMC от Джулиана. Боковым зрением фиксирую тень, медленно отделяющуюся от темноты, отрываюсь от телефона, и это такой киношный момент (ее красота и моя реакция), что я невольно начинаю смеяться, а она стоит и смотрит с улыбкой, то ли слегка под кайфом, то ли пьяная в стельку. Таких девиц я обычно побаиваюсь, но эта меня не пугает. Блондинка с простоватым лицом; красота, типичная для среднезападных штатов, сугубо американская — не в моем вкусе. Безусловно, актриса (девочки с равнин в Калифорнию с другой целью не приезжают), стоит и разглядывает меня, точно бросая вызов. Я его принимаю. Спрашиваю, чуть подаваясь вперед:
— Девочка, хочешь сниматься в кино?
Она по-прежнему улыбается:
— А что? У вас для меня есть роль?
Но в следующий миг улыбка застывает и гаснет, и взгляд устремлен не на меня, а поверх.
Я оборачиваюсь, щурясь на приближающуюся женскую фигуру: яркий свет за стеклами веранды мешает ее разглядеть.
Когда поворачиваюсь обратно, девушка удаляется, гибкий силуэт невесомо парит в мерцающем свете бассейна, из темноты доносится плеск фонтана, секунда — и ее больше нет.
— Кто это? — спрашивает Блэр.
— С Рождеством.
— Зачем ты здесь?
— Пригласили.
— Неправда. Никто тебя не приглашал.
— Друзья привезли.
— Друзья? Поздравляю.
— С Рождеством. — Больше мне сказать нечего.
— С кем ты сейчас разговаривал?
Я отворачиваюсь и смотрю в темноту.
— Не знаю.
Блэр вздыхает.
— Я думала, ты в Нью-Йорке.
— То там, то тут.
Молчит. Вглядывается в меня.
— Да, — говорю. И потом: — Ты все еще счастлива с Трентом?
— Зачем ты здесь? С кем ты?
— Я не знал, что мы едем к вам, — говорю, отводя глаза. — Прости.
— Почему ты никогда не знаешь самых важных вещей?
— Потому что ты уже два года со мной не разговариваешь.
* * *
В следующем CMC Джулиан сообщает, что ждет меня в «Поло-паундж»
[23]
. Домой неохота, и я прошу продюсера высадить меня у отеля «Беверли-Хиллз». На открытой террасе за столиком возле лампы для обогрева сидит Джулиан; голова опущена, на лице мерцающий отблеск — строчит CMC. Отправляет, видит меня и улыбается. Не успеваю сесть, как появляется официант, и я прошу «Бельведер» со льдом. Вопросительно смотрю на Джулиана, он постукивает пальцем по бутылке воды «Фиджи» (я заметил ее, но не придал значения) и говорит: «Мне не надо». Выдерживаю паузу, переваривая услышанное.
— Потому что… ты за рулем?
— Нет, — говорит он. — Я уже больше года в завязке.
— Неслабо.
Джулиан смотрит на свой телефон, потом опять на меня.
— И как? — спрашиваю.
— Трудно. — Он пожимает плечами.
— Но жизнь стала краше?