Любовь властелина - читать онлайн книгу. Автор: Альберт Коэн cтр.№ 19

Она встала, оглядела корешки стоящих на полке книг, нарочито зевнула.

— А ты ее видел, эту баронессу?

— Графиню, — уточнил он. — Высший класс. Старинное венгерское дворянство, в роду все сплошь дипломаты. Конечно же я ее видел, она часто приходит на сессии Ассамблеи, на заседания Совета, в общем, туда, где бывает он. Она пожирает его глазами. Я нисколько не удивлюсь, если она сейчас внизу, примчалась к нему без оглядки, а уж она-то знает весь высший свет, если учесть, кем был ее отец. Что с тобой, дорогая?

— Ничего. Мне просто неприятны все эти интрижки, вот и все.

— А что ты хочешь, она вдова, он холост, оба свободны.

— Почему бы им не пожениться?

— Ох, ну знаешь, многие очень даже приличные люди заводили любовниц. Людовик Четырнадцатый и мадам де Ментенон, например.

— Это был морганатический брак.

— Ну, во всяком случае, у Аристида Бриана точно была любовница, и все это знают, и тем не менее все его уважают.

— Но не я.

Он посмотрел на нее из-за стекол очков своими добрыми большими глазами. Какая муха ее укусила? Надо сменить тему.

— Итак, высокородная и прекрасная дама, как тебе моя берлога? Здесь, конечно, нет старинных гобеленов, как у нашего дорогого зама генсека, но вообще здесь мило, да? Посмотрела бы ты на кабинеты в бельгийском министерстве, ты бы сразу поняла, как здесь шикарно. И потом, есть масса других преимуществ. Здесь все-таки жизнь в дипломатическом духе, ну хотя бы посмотреть на расписание. Когда здесь говорят «после обеда», имеют в виду после трех, но если нужно, мы задерживаемся до семи-восьми вечера, как парижские дипломаты с набережной Орсэ или же лондонские из министерства Форин-офис. [3] Здесь совершенно другая атмосфера, чем в Международном бюро труда, где все эти чиновники обязаны горбатиться, да что обязаны, они без этого не могут, обожают ишачить, ну ты понимаешь, совсем другой круг, профсоюзные деятели, леваки. А здесь жизнь дипломатическая, приятная. Вот смотри, я посчитаю тебе дни, которые не должен работать. — Окрыленный, он вооружился автоматическим карандашом и блокнотом и высунул язык, как старательный ученик. — Во-первых, каждый месяц — свободный день, который служащий может использовать без всякой медицинской справки, статья тридцать первая Трудового кодекса. Я уж конечно не отказываюсь от такого. — Он записал. — Итого двенадцать дополнительных выходных дней в год!

(Тут необходимо пояснение. На самом деле пресловутая тридцать первая статья Трудового кодекса предусматривала некое женское недомогание в определенные дни, но целомудренные редакторы кодекса не решились это уточнять. Как следствие, мужская часть служащих также обрела право на свободный день без медицинской справки.)

— Вот так, — повторил Адриан Дэм, — двенадцать дополнительных выходных дней в год. Ты со мной согласна? — Красивым золотистым карандашиком он заботливо вывел в блокноте цифру 12, сияя от удовольствия. — Дальше, два раза в год мне удается уйти в отпуск по болезни, получив медицинскую справку. Что ты хочешь, переутомление. Кстати, формулировочка в последней справке была неплохая. Реактивная депрессия, неплохо придумано, а? Два раза в год отпуск на пятнадцать дней по болезни, только чтобы не слишком перетрудиться. Итого, еще тридцать дней отпуска! Тридцать и двенадцать будет сорок два, не так ли, согласна? Итого, сорок два! — Записав эту цифру, он приветствовал ее громким «пам-пам». — Затем у нас есть тридцать шесть рабочих дней официального отпуска, законного честного отпуска, статья сорок третья Рабочего кодекса. Так. Но внимание, я сказал «рабочих дней»! — воскликнул он с энтузиазмом. — Значит, отпуск получается, по сути дела, больше, чем тридцать шесть дней! В неделе пять с половиной рабочих дней! То есть тридцать шесть рабочих дней отпуска в год означает, что сорок пять дней можно ни шиша не делать. То есть у нас было сорок два дня дополнительного отпуска, прибавим к ним сорок пять дней законного отпуска, и получится восемьдесят семь! Кажется, правильно, да? — Услужливо. — Хочешь посчитать одновременно со мной, дорогая? — Он передал ей лист бумаги и карандаш — сама любезность. — Итого, восемьдесят семь дней отдохновения! Дальше, — прошептал он с выражением пристыженного шалунишки, — имеется еще пятьдесят два субботних коротких дня, которые теоретически считаются рабочими, но по сути выходные и во время которых сэр Адриан Дэм смакует dolce far niente! — В пылу наслаждения забыв о необходимости соблюдать высокое мужское достоинство, он испустил безумный сдавленный хохоток двоечника с задней парты. — И это между тем совершенно логично, признай, ну что можно успеть за час или два. Какой смысл проделывать долгий путь от Колоньи до дворца из-за двух часов работы, не больше, потому что даже те, кто приходит по субботам, в полдень уже тю-тю! И что? И кстати, Веве-то никогда не приходит по субботам, он уже в пятницу вечером садится в самолет, чтобы обхаживать своих знакомых шишек в Гааге и Амстердаме, чтобы им задницу лизать, а как же. А мне что стесняться? Таким образом пятьдесят два субботних утра эквивалентны приблизительно, заметь, только приблизительно, двадцати шести дням такого как бы отпуска. Восемьдесят семь плюс двадцать шесть будет сто тринадцать, если я еще не забыл математику. Ты не хотела бы считать одновременно со мной, чтобы проверить мои вычисления? — поинтересовался он умильным голосом. — Ну, как хочешь. Мы остановились на ста тринадцати прекрасных днях. — Высунув язык, он занес цифру в блокнот. — Да, сто тринадцать! — пропел он. — А потом, погодите, есть же пятьдесят два субботних вечера и пятьдесят два воскресенья. Но нужно уточнить: я же уже посчитал шесть из них в обычном отпуске и четыре — в отпуске по болезни. Ты следишь за моей мыслью? — Да.

— Так, значит, пятьдесят два воскресенья минус десять, будет сорок два. Сто тринадцать плюс сорок два — у нас получается сто пятьдесят пять выходных дней, плюс пятьдесят два субботних вечера, минус десять, то есть сорок два, что составит еще двадцать один день отдыха. Сто пятьдесят пять плюс двадцать один — сто семьдесят шесть дней я любименький могу бить баклуши! Вот это дипломатическая жизнь, ты представляешь себе?

— Да.

— Но мы забыли еще официальные праздничные дни! Рождество, Святая пятница, и тэдэ, двенадцать праздников, статья сорок девятая! Сто семьдесят шесть плюс двенадцать, получается сто восемьдесят восемь выходных дней. Это, я думаю, все.

— Да.

— А вот и нет, дорогая! — вскричал он в восторге, от избытка чувств стукнув по столу. — А отгулы, которые нам полагаются после заседания Ассамблеи? Два, а если было тяжко, то и три дня. Сто восемьдесят восемь плюс два — ты видишь, я не зарываюсь, — и у нас получается сто девяносто. Что ты на это скажешь?

— Итого, — сказала она.

— Что-что? — озадаченно спросил он.

— Итого.

— Кого того?

— Ну, у тебя «итого». Ты всегда его говоришь, вот я заранее и сказала.

— Ах да, конечно. — Она его сбила с мысли. Он быстро все пересчитал. — Да, все правильно. Итого, выходит сто девяносто выходных дней! — Он заключил в овальную рамочку эту упоительную цифру сто девяносто. И вдруг разразился демоническим хохотом. — Дорогая, ведь это не все! — Он стукнул кулаком по столу. — Еще же командировки! Командировки, провалиться мне на этом месте! В среднем два раза в год двухнедельная командировка плюс день приезда день отъезда за один, то есть пятнадцать дней, во время которых два дня ты действительно работаешь, потому что в командировках, знаешь, никто особо не утруждается, ты сам себе хозяин, никто за тобой не следит, делаешь, что хочешь, а работа в командировках — ходить на заседания да угощаться всякими изысканными блюдами в перерывах! Соответственно, четыре дня напряженной работы во время двух командировок, значит, нам остается, поправь меня, если я ошибся, полезный остаток в двадцать шесть дней отдыха и всяческих развлечений, которые мы сейчас радостно прибавим к тем ста девяноста, которые у нас получились! Итого, двести шестнадцать выходных дней в год.