Дождь для Данаи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Иличевский cтр.№ 49

Своей современной коннотации «голем» обязан множеству возникших в средние века легенд. Все они на разный лад повествовали о неких волхвах, которые с помощью комбинации букв, образующей одно из имен Бога, могли оживлять предметы, изображающие людей.

Согласно этим легендам, буквы, написанные на бумаге, помещались в рот голема или прикреплялись к его голове. Именно буквы — и не только потому, что слово неотделимо от звука.

После чего голем оживал. Но оживал неполноценно, будучи результатом неполного творения.

Удаление букв из уст голема приводило к его смерти — парализации. Он не умирал, поскольку априори не был живым, он — выключался.

3

В ранних легендах голем предстает как хороший слуга. Его единственный недостаток состоит в том, что он слишком буквально, не творчески, как и полагается неполному творению Букв, но не Слова, понимает приказания своего господина.

В XVI веке образ голема приобретает черты, с одной стороны, защитника евреев во времена опасности, а с другой — становится до смерти пугающим фольклорным персонажем. Наиболее известная о нем легенда — об эксперименте пражского раввина бен Бецалела, закончившемся трагически, — стала главным сюжетом романа Густава Мейринка «Der Golem»(1915).

4

На примере голема выявляется различие между Буквой и Словом.

Буква делает неживое. В то время как слово живое творит.

Однако Слово состоит из Букв.

Так в чем же здесь дело?

Буква — это вариант цифры в смысле кода. Именно цифры, а не числа. Поскольку Число относится к цифре, как Слово к букве.

Как смысл — к способу записи.

Как живое — к неживому.

Как интеллект подлинный к искусственному.

Как невычислимая функция к вычислимой.

5

Разрушение Слова на буквы происходит тем же образом, каким происходит разрушение мифа. Целое переходит в хаос. Непрерывность — в дискретность.

Обсуждаемые здесь напряжения выражаются следующей диаграммой.

ТОЖДЕСТВЕННОСТЬ (НЕПРЕРЫВНОСТЬ) /

СЛОВО (ЧИСЛО)

vs.

РАЗЛИЧИЕ (ДИСКРЕТНОСТЬ) /

БУКВА (ЦИФРА)

Непрерывность — одно из важнейших понятий в математике. В идее Непрерывности содержатся такие фундаментально важные для сознания понятия, как Тождественность, Гомоморфизм, Изоморфизм, Гомеоморфизм.

6

Событие называния — действие, венчающее артикуляцию смысла.

Смысл непрерывен, но содержит в себе искус познания — зерно Различия, которое позволяет сам смысл назвать, зафиксировать. Различить, разъять его на буквы.

Буква — структура называния, фиксации.

Напротив, слово — не структура, но организм, порождающий смысл, нечто живое: то, что Гераклит называл самовозрастающим Логосом.

Буква — структура, сообщающая только себя, свое содержание, и не являющаяся ничем больше, чем своим содержанием.

В то время как Слово — сущность, творящая себя-большее.

7

Люди жили в мифе до познания. Разрушение мифа стало историей сознания. Полная реконструкция мифологического сознания невозможна — в результате абсолютной необратимости события разрушения мифа. Всякая попытка такой реконструкции имеет смысл только в рамках анализа события чтения мифа.

Я далек от мысли, что сейчас мне удастся хоть сколько-нибудь внятно описать устройство мифа. Я сделаю это лишь в той мере, в какой будет достаточно для выявления связи между природой рефлексии, лежащей в корне познания, и алгоритмической проекцией сознания — основой машинной парадигмы. Потому что в разрушении мифа знанием кроется тайна разрушения Слова на буквы, Числа на цифры.

Вообще не замечали ли вы, что злу пристало носить признак механистичности, маску рациональности, обусловленности, которая зачастую придает ему глянец, — в то время как добро — иррационально и невозможно?

8

Миф похож на яйцо, внутри которого, помимо цыпленка, находится также и весь мир, включая курицу, которое это яйцо снесла.

Пространство мифа компактно. То есть оно конечно и содержит в себе свою границу.

Избегая топологического способа выражения, можно сказать, что пространство мифа целиком познаваемо, т. е. все населяющие его объекты уже названы и носят имена только собственные.

Миф — это царство тождественности, неразличенности.

О яйце и неразличенности говорится в космогонии Эмпедокла. В комментарии Филопона к «О возникновении и уничтожении» читаем:

«При господстве Любви (Любовь и Вражда — две постулированные Эмпедоклом нематериальные, но пространственно протяженные силы, первая из которых соединяет, а вторая разъединяет элементы — коих четыре вида, — составляющие, по Эмпедоклу, естество. — А.И.) все вещи становятся Одним и образуют бескачественный Шар (Сфайрос) <…> таким образом, что все элементы не сохраняют в нем (в Сфайросе) своеобразия, и каждый из элементов теряет присущую ему форму (эйдос)». А в комментарии Симпликия к «О душе»: «Богом, по Эмпедоклу, Аристотель называет Сфайрос <…>».

В пределе в мифе нет ни этических, ни каких-либо еще оценок, так как суждение суть различающий признак.

Мир мифа не дискретен. Топологически выражаясь, пространство мифа непрерывно.

Следовательно, мир мифа не осмыслен. В нем нет никакого Знания.

Миф — царство Непрерывности, столпа топологии, науки о пространстве. О любом пространстве.

Имя в мифе — само миф. Оно — часть, и оно целое.

Все, что внутри мифа, — не враждебно, поскольку названо. Все, что снаружи, — не существует, поскольку граница принадлежит пространству мифа. Оно предельно удобно, уютно, приветливо. Как утроба. (В этнографии архаичные представления о рае сосредоточены на чем-то темном, влажном и теплом. Вроде ночного купания нагишом поблизости от Гурзуфа, когда светящийся планктон вокруг струится и удваивает, лаская, тело.) Разрушение мифа (из него изгнание) подобно катастрофе рождения. Со всеми вытекающими из него последствиями родовых травм и эхом трагедии болевого, психического, экзистенциального стресса.

Изгнание из мифа суть уничтожение Имени. Его энтропийная деградация в имя нарицательное.

Деградация Слова в букву.

9

А. Н. Колмогорову принадлежит следующее парадоксальное утверждение: «Все осмысленное — дискретно». Парадоксально оно потому, что утверждает принципиальную дискретность продуктов мышления при очевидной непрерывности тех изначальных смысловых образов, которыми оно оперирует. В этой заметке мы попробуем разъяснить некоторые механизмы противопоставления, на которых этот парадокс основывается, так как оказывается, что они, эти механизмы, имеют непосредственное отношение к проблеме искусственного, то есть дискретного, интеллекта, взятой в соотношении с проблемой мышления в сфере естественного, немашинного, языка.