Перс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Иличевский cтр.№ 40

Испуг нужен был Керри в качестве антидота. Сильный испуг откладывал, пересиливал страх смерти. Ради вдоха освобождения от страха смерти этот большой, умный, сильный человек, в течение двадцати трех лет кроивший Мировой океан штурманской рейсшиной в рубке противолодочного крейсера, этот смертельно боящийся пауков и равнодушный к змеям человек, задыхаясь от паники, сжав до скрежета зубы, пересиливал всего себя, все свое существо, отпугивал смерть — тем, что коллекционировал паукообразных той местности, где в данный момент находился.

Фаланга на мгновение затанцевала — как по клавишам гаммой пробежала вперед, вбок, назад, — и метровая парабола прыжка выстрелила в пах. Полный воздуха тугой марлевый конус снес ее с траектории. Паук метнулся наружу, но зацепился, выбежал на изнанку, был молниеносно перевернут и накрыт. Наступив ногой на ручку сачка, дрожащими руками Керри отвинтил горлышко фляги и вытряхнул керосин на сачок. Затем, давя спазмы тошноты, оглохнув от собственного сердцебиения, выдернул из заднего кармана полулитровый термос, в который пинцетом с натянутым на губки ниппелем отправил одурманенную фалангу. Перед тем как закрыть пробку, слыша, как стучит и обваливается по гладким зеркальным стенкам, видя, как отражается, то сворачиваясь, то разбухая, то съеживаясь, барахтающийся паук, Керри вылил остатки керосина.

По дороге обратно он следит за тем, как вздымается и опускается вместе с его грудью и шагом звездное небо. Наконец он успокаивает дыхание. Он еще раз и еще проверяет, крепко ли завернута пробка. Крепко. Как бы не сорвать резьбу. Теперь его ждет спокойный сон. Завтра он займется делом.

3

Керри нравилась в азербайджанцах всегдашняя опрятность. Ранним утром в маршрутках строители, спешившие в столицу на работу, восседали в купленных на последние деньги новеньких костюмах и чистых рубашках, на коленях спортивные сумки со сменной рабочей одеждой и едой, все курят вместе с водителем, бодро переговариваются.

Город был разгромлен строительством еще больше, чем роскошью и нищетой. Мутная чалма пыли восходила над чашей ландшафта, если в полдень взглянуть на город с моря. А утром в еще прозрачном воздухе продвигались на стройплощадки бетонщики, штукатуры, каменщики, плотники, монтажники, чернорабочие, сожженные солнцем шеи проглядывали из-под безупречных воротничков, жилистые кисти рук с огромными от работы пальцами требовали работы из-под накрахмаленных ломких манжет…

На аэродроме Керри не обладал безраздельной властью и потому скрывал от подчиненных и военного начальства свое усугубляющееся знание языка. Постоянно его подмывало расспросить о том или ином слове, выражении, но он сдерживал себя: доставал из кармана блокнотик, в который вносил помету, чтобы потом самостоятельно разобраться со словарем или при случае расспросить кого-нибудь из торговцев на базаре. Базар был его университетом местной жизни, он пропадал на нем, как в музее, впитывая все, что попадалось на глаза: кожаный фартук сапожника, скрипучая дратва следует за шилом, в коленях зажата колодка, молоток усмиряет гвоздик в пятке, часовщик в будке то и дело ныряет вспученным взглядом в лупу; черный блеск глаз из-за гор фруктов, гиревые весы с мятыми алюминиевыми тарелками и суриковыми клювами гусаков равновеса, чайнички на прилавках, горстка колотого сахара на обрывке газеты, чурек, раскрошенный пендыр мальчик щепоткой подносит ко рту; продавец арбузов вынимает на ноже алую пирамиду мочки, возносит с восторгом: «Говорит Москва, показывает Азербайджан!»

Второй человек на всем аэродроме, знавший немного английский, был Марат. Родом из Гянджи, этот красивый крепкий резервист, фанат метательных ножей и старого оружия, с тоненьким голоском, звеневшим внутри его громоздкого облика, был ласковым телком, двадцати пяти лет от роду. Как и положено солдату, он вечно хотел есть и спать и скучал по дому. Стоило только беседе зайти в тупик, как он мечтательно взглядывал вверх и вспоминал свою маму (школьную учительницу, стоически преподававшую в нынешние времена никому не нужный русский язык):

— Ой, как кушать хочется! Вам не хочется? А мама сейчас, наверно, такие котлеты с рейханом жарит… Ай, какие котлеты, вы бы только знали! — причмокивал нежными губами Марат, поглядывая то в небо, то снова заглядываясь на свисавший с колена Керри блокнотный листок.

— А мне в такую жару совсем не хочется есть, — улыбался Керри.

— Мне жара безразлична. Я вот только подумаю про столовку, так сразу холодно делается, аж озноб бьет, потому что мне всегда хочется есть.

Марат очень смышленый, но весь, весь погрязший в легендах и мифах: турецкий сериал «Логово волков» о масонской ложе в Америке — вот его единственный источник знаний о мире. Время от времени спрашивает Керри: а правда, что Америка хочет стравить Азербайджан с Ираном? Он считает, что Иран помогает Армении. Именно иранцы помогли Еревану организовать прорыв на карабахском фронте. План американцев, по словам Марата, такой: Иран схватывается с Азербайджаном, Америка их разнимает и в результате захватывает обе страны.

Керри никогда с ним не спорил. Только улыбался.

4

Недавно Керри обнаружил, что у аэродрома на метеовышке, на телеграфных столбах селятся соколы. Наверное, по старой памяти: когда-то военные приваживали хищников для устрашения птиц, грозящих попасть в турбины.

В зной масса марева над бетоном сталкивалась, теснилась струями степного воздуха, которые скручивались над ней в оптический тоннель. Он то преломлял перспективу, то вдруг выплескивал под ноги миражи из дальних предгорий — трактор, осла, обрывки колеи, сарай, телеграфный столб или одичавшую собачонку, застывшую по грудь в золотистой жухлой траве; или заливал небом плиты.

Развлечений было мало, распорядок в основном переливал хозяйство из пустого в порожнее. Обучение в летной школе ограничивалось теорией, тренажерами и физподготовкой. Учебные полеты совершались дважды в неделю, были событием, на которое собиралось все население аэродрома, включая свору собак. Они сопровождали истребитель по рулежке стройным галопом и неслышным захлебывающимся лаем, заглушенным ревом движков. Полет состоял только из взлета, разворота над морем и посадки. Перед тем в течение часа инструктор что-то объяснял курсантам, жестикулируя рукой с зажатой в ней моделью истребителя.

В работы по аэродрому были вовлечены полтора десятка человек, всех вместе их можно было обнаружить только в обеденное время в столовой. Попытка под открытым небом настичь искомого человека для разговора пресекалась зноем, раций не хватало. На летном поле в постоянной видимости находились только двое-трое. Фигуры их дрожали и плавились на бетонной равнине ВПП. Каждый был вооружен садовым опылителем, оснащенным поршнем и трубкой-пистолетом. Баллон опылителя был полон керосина, солдат распылял его в щели между бетонными плитами. Если на пути солдата попадалась змея (песчаная гадюка, редко — гюрза), то пары керосина превращали рептилию в бьющуюся, извивающуюся пружину пламени.

Керри доставал две пивных банки, срезал по половине, разводил в одной отвердителем эпоксидную смолу, переливал немного в другую, вытряхивал тогда из термоса фалангу, чуть обсушивал и устанавливал, тщательно подгибая лапки, в смолу, после чего заливал остаток эпоксидки.