Stories, или Истории, которые мы можем рассказать - читать онлайн книгу. Автор: Тони Парсонс cтр.№ 69

— Я знаю. Это огромная ответственность. Ребенок. Господи!

— И я не собираюсь быть одной из тех мамаш, которые сидят дома и варят варенье или какого черта они там делают целыми днями. — Мисти ощетинилась. Терри засмеялся:

— Ну это уж точно!

— И ведь это не значит, что все обязательно изменится, — продолжала Мисти взволнованным голосом, и Терри тоже ощутил неясное волнение. — И что за потрясающий опыт — принести в мир еще одну человеческую жизнь!

Они посмеялись немного:

— Представь, как он будет выглядеть, Мисти! Часть тебя и часть меня — ядерная смесь!

Затем Мисти вдруг снова стала серьезной.

— Я не хочу избавляться от него, Терри. Я не хочу делать аборт. Конечно, я выступаю за право выбора для женщин и все такое, но мне действительно не хочется от него избавляться.

— Нет. Нет, это было бы просто ужасно.

Терри уже любил их малыша.

Они помолчали немного. В атмосфере витало какое-то необъяснимое волшебство, а они сидели у реки, пытаясь осознать, что же все это значит. Их ребенок.

— Это ведь не обязательно все изменит, — повторила Мисти, решив заранее все спланировать. — Мы сможем брать его с собой. Когда будем работать. Ходить с ним на концерты.

Терри задумался, нахмурил брови. Сосредоточился. Попытался быть мудрым и ответственным отцом.

— Может, нам стоит вставлять в его уши затычки из шерсти. Нужно же защитить их, когда они — ну — растут.

— Хорошая идея. Затычки в уши. — Мисти рассмеялась, и ее лицо просияло. — А что, если это девочка?

Терри взял ее руки в свои и прижал к губам.

— А что, если мальчик?

Затем они снова притихли и долго сидели молча, следя за лодками на реке невидящим взглядом и ощущая жар солнца, которое поднималось над их — теперь уже взрослой — жизнью.

Леон крепко держал в руках свой второй за сегодня бутерброд с ветчиной, наслаждаясь моментом.

Каким-то чудесным образом он ухитрился за одну ночь встретить девушку своей мечты, написать текст о группе из его кошмаров и избежать побоев всей своей жизни.

Неплохая ночка в конечном счете.

После того как Леон смылся с поля боя, где рубились Теды и Дэгенхэмские Псы, он проехал на автобусе до Лондон-Уолл, самого центра финансовой зоны города, которая уже кишела представительными людьми в костюмах и их молоденькими ассистентками. Леон брел среди этих людей, вспоминая, что же говорил Энгельс об отношениях между мужчинами и женщинами. Что-то насчет того, что мужчина был буржуазией, а его жена — пролетариатом. Ну что ж, Фридрих, мой старый товарищ, подумал Леон, в городе Лондоне все обстоит в точности так же.

Не в состоянии есть свой бутерброд так близко к центру капитализма, Леон свернул на восток к Чартерхаус-стрит и Смитфилдскому мясному рынку. Лучше он позавтракает в кафе среди настоящих рабочих, крепких парней, а не горстки бумагомарак без подбородков, запивающих обжаренные тостики с сыром слабозаваренным чайком.

Однажды Леон ходил на рынок с Терри, когда тот пытался занять денег у отца, и это место запало ему в душу.

Смитфилдский рынок находился недалеко от Английского банка и Лондонской фондовой биржи. Потные горланящие мужики ночи напролет таскали на своих горбах разделанные туши размером с них самих, после чего шли выпить по кружке пива и проглотить по паре гигантских порций жареного мяса с картошкой в бессчетных забегаловках и пабах Смитфилда. А потом ковыляли домой, чтобы рухнуть без сил в кровать. Вот где надо быть, подумал Леон, то и дело невольно прикасаясь к запекшейся ране на лбу.

Рабочая смена уже подошла к концу, и маленькое кафе, в которое решил зайти Леон, было полно грузчиков в грязных белых халатах. Они ссутулились над тарелками, доверху заваленными яичницами, ветчиной, бобами, сосисками и тостами.

Хорошие, честные рабочие люди, с теплотой подумал Леон, — настоящие люди! Хотя, разумеется, он считал предосудительным то, как эти люди пялились на фотографии молоденьких женщин, обнажающих свою упругую молодую грудь на страницах желтой прессы. Леон поднес бутерброд ко рту и помедлил — его взгляд остановился на странице газеты, которую читал его сосед по столу, на юной девичьей улыбке обладательницы зрелого женского тела, Мэнди, шестнадцати лет, из Кента. Это навеяло воспоминания о Руби, о неправдоподобной нежности и упругости ее тела в спальном мешке, и Леон почувствовал, как его переполняет любовь и желание.

Интересно, увидит ли он ее на выходных? Интересно, увидит ли он ее когда-нибудь снова?

Интересно, сможет ли он тягаться со Стивом?

Леон вновь опустил бутерброд с ветчиной на тарелку и, пробормотав: «Извините», потянулся за соусом через пожилого грузчика. Затем приподнял верхний ломтик хлеба и изучил ветчину, поджаренную до коричневого цвета. Та, в свою очередь, лежала на масле, которое уже впиталось в толстый ломоть хлеба «Мазерс прайд». У Леона потекли слюнки и заурчало в животе. После всех испытаний ночи юноша был голоднее волка.

В нетерпении он рьяно встряхнул бутылку с кетчупом — но, как оказалось, пробка была закручена слабо, и залп густого коричневого кетчупа выстрелил в воздух, как ракета, запущенная в космос с мыса Канаверал. Струя кетчупа приземлилась на стол за спиной у Леона, и по ужасным вздохам в кафе он понял, что место посадки было не самым лучшим.

Леон обернулся и увидел грузчика, в глазах которого сверкала ярость, а на выбритой макушке — кетчуп. Два на два, вздутые бицепсы с выступающими на них венами — четверть века поднятия тяжестей за плечами.

Леон различал бицепсы на его руках так четко, потому что динозавр медленно поднялся со стула и, не сделав ни малейшей попытки вытереть кетчуп, который капал ему в глаза, закатал рукава своего окровавленного халата.

И вот тогда-то Леон Пек и перестал так сильно беспокоиться за рабочий класс.

Его отец выглядел постаревшим.

Терри смотрел из окна гостиной, как тот идет по улице, возвращаясь со своей ночной смены. Он, казалось, тащил за собой груз долгих лет.

Измученный работой, измученный тревогой за сына, измученный непрощающей данью лет. Пожилой человек сорока или пятидесяти лет, или сколько там ему было.

Мама Терри улыбнулась, когда они услышали поворот ключа в замке. Она сделала им знак — они должны были притихнуть, все трое. А потом в дверном проеме появился отец, все еще в своем белом халате и шляпе Французского иностранного легиона. Моргая, он уставился на жену, и сына, и девушку сына, юную Мисти.

— Угадай что? — воскликнула мама Терри, так, словно долгое время держала это в себе. — Угадай что, дедушка?

Да, его отец выглядел в последнее время совсем одряхлевшим. Но когда он услышал новости, когда до него дошел смысл сказанного, его доброе измученное лицо осветилось улыбкой, которой — Терри знал это — хватит ему на годы вперед.