Правила Дома сидра - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 171

Он написал Лорне благодарственное письмо, и на какое-то время у них завязалась переписка. Лорна сообщила, что последние годы Мелони была, в общем, счастлива. Это безмятежное состояние, по мнению Лорны, и было повинно в ее смерти. «Мелони замечталась и попала под ток, — написала Лорна. — Она любила мечтать. (Сиротам свойственно мечтать, подумал Гомер.) И вы наконец-то стали ее героем».

Гомер долго глядел на Мелони: нет, он не станет использовать ее тело в учебных целях, выпишет себе другого кадавра. Мелони достаточно натерпелась в жизни.

— Отправить его назад? — прерывающимся голосом спросил начальник станции.

— Ее дом здесь, — покачал головой Гомер и перенес Мелони в приют.

Главное теперь — уберечь миссис Гроган от этого зрелища: Мелони в препарированном виде. Ей и сестрам Гомер сказал, что Мелони завещала похоронить себя в Сент-Облаке. Что и было сделано. Она нашла последнее упокоение в саду на склоне холма. Очень нелегко было вырыть могилу соответствующего размера: корни яблонь так разрослись — пока рыли, семь потов сошло.

— Не знаю, кто она и что, — сказала сестра Каролина, — но, судя по всему, человек она была трудный.

— Да уж, легкой не назовешь, — кивнул Гомер. («Здесь в Сент-Облаке, — записал когда-то д-р Кедр, — мы учимся любить трудных».)

Над могилой Мелони миссис Гроган прочитала своего любимого кардинала Ньюмена, а Гомер произнес про себя собственную молитву. Он всегда ожидал от Мелони многого, но то, что она дала ему, превзошло все ожидания. Тогда в «Океанских далях» после ее ухода он как бы заново родился. Наконец-то для него впереди забрезжил свет. Не он, Гомер, а она была Солнышко («Давайте порадуемся за Мелони, — мысленно проговорил он, — Мелони нашла семью»).

Но самым поучительным для него было чтение (и размышление над каждым словом) «Краткой летописи Сент-Облака». Читали они всей неутомимой компанией — сестра Анджела, сестра Эдна, миссис Гроган, сестра Каролина и он. И, читая, ощущали рядом живого д-ра Кедра.

Не все в «летописи» было понятно Гомеру. Последние записи были сделаны рукой, которой водило быстрокрылое вдохновение и фантазии, навеянные эфиром. Частью они напоминали стенографические заметки.

Что, к примеру, могло значить «рифмуется с писк»? Иные фразы выбивались из текста неожиданной грубостью, несвойственной д-ру Кедру: «Это я затолкал ей в рот пенис пони! Я прямо к этому причастен!» Ну как такое могло взбрести ему в голову, недоумевал Гомер. Он ведь не знал всех подробностей отношений д-ра Кедра и миссис Уиск.

«Летопись» д-ра Кедра, неизвестно почему, была поистине откровением, целительным для души Гомера Бура, то бишь Фаззи Бука.

«Передайте д-ру Буку, — были заключительные слова „летописи“, — сердце Гомера в абсолютном порядке». Если не считать эфира, думал Гомер, сердце Уилбура Кедра тоже было в порядке.

По мнению сестры Эдны, которая была влюблена, и сестры Анджелы, которая не была (но это она придумала в простоте душевной имена «Гомер Бур» и «Фаззи Бук»), в сердцах д-ра Бука и д-ра Кедра не имелось изъянов, ибо они-то и были, если уж на то пошло, Принцы Мэна, Короли Новой Англии.

С. 44 Английский писатель Энтони Троллоп посетил в 1861 г. Портленд, что в штате Мэн, и описал этот город в книге «Северная Америка»; в частности, он упомянул строящийся там лайнер «Грейт-истерн». О будущем лайнера Троллоп имел то же превратное понятие, что и отец Уилбура Кедра.

С. 48 О д-ре Эрнсте, знаменитом подающем бейсбольной команды, я узнал от своего деда д-ра Фредерика Ирвинга; ему же я обязан медицинской терминологией, уснащающей эту главу. Перу моего деда принадлежит «Настольная книга для будущей матери», «Учебник акушерства», «Безопасные роды». Труды д-ра Эрнста о возбудителях инфекционных болезней обратили на себя внимание некоего д-ра Ричардсона из Бостонского родильного дома, где Уил-бур Кедр проходил ординатуру, а потом работал врачом. Вполне возможно, что увлекшийся бактериологией Уилбур Кедр (жертва гонорейной инфекции) прочитал статью Ричардсона «Применение антисептиков в гинекологии» с большой для себя пользой.

С. 48 Интерес к антисептикам среди врачей-акушеров объясняется тем, что они помогли успешно бороться с самой опасной инфекцией того времени – родильной горячкой. В 1880-е гг. в некоторых родильных домах от нее погибала каждая восьмая женщина. В девяностые годы прошлого века, когда д-р Кедр все еще работал в Бостонском родильном доме, смертность среди рожениц из-за родильной горячки слегка снизилась, врачи мыли руки и обрабатывали своих пациенток раствором бихлорида ртути. Здесь же на его глазах антисептический метод обеззараживания сменился асептическим. «Асептический» значит «свободный от бактерий»; в родильном доме стали стерилизовать все: простыни, полотенца, халаты, марлевые салфетки; вес инструменты кипятились.

О применении эфира. Большинство специалистов по истории анестезии согласны с д-ром Шервином Б. Ныолендом, что анестезию в хирургии стали применять в Массачусетсской клинической больнице 16 октября 1846 г., когда Уильям Мартон продемонстрировал обезболивающее действие эфира. Д-р Ньюленд пишет: «Все предшедствующее было лишь прологом; все, что делалось в то время в других местах, было еще на стадии поиска; будущее обезболивания восходит именно к этой демонстрации».

Согласно д-ру Ньоленду, эфир в умелых руках остается одним из самых безопасных анестезирующих средств. При концентрации от одного до двух процентов это – легкий, со специфическим вкусом, газ; уже тридцать лет назад эфир в слабой концентрации применялся в сотнях операций на сердце; пациент при этом был в полусне и даже разговаривал.

Некоторые коллеги д-ра Кедра предпочитали в то время хлороформ; Кедр отдавал предпочтение эфиру, на себе усовершенствовав его применение. Применять хлороформ на самом себе было бы чистым безумием. Он в двадцать пять раз токсичнее эфира для сердечной мышцы. И у него очень узкий диапазон дозировки, малейшая передозировка может привести к аритмии и смерти.

Хлороформ применяют в очень сильной (по меньшей мере 80%) концентрации, и его применение всегда сопровождается гипоксией, т.е. кислородным голоданием в той или иной степени. Применять его надо осторожно, аппаратура очень сложная; у больного могут быть приступы буйных фантазий и неудержимого смеха. Действует он очень быстро.

Эфир – идеальный наркотик для человека консервативных взглядов.

С. 50 Эту историю я также услыхал от деда, окончившего Гарвардскую медицинскую школу в 1910 г. Он был главным врачом Бостонского родильного дома и многие годы преподавал акушерство и гинекологию в Гарварде. Помню, что он был великолепный рассказчик и любил подшутить над кем-нибудь из своего большого семейства. В молодости он помог появиться на свет множеству младенцев в беднейших эмигрантских семьях Бостона; читая его книги, я только диву давался, как в нем уживались опыт, талант и знания с предвзятыми мнениями и предрассудками.

С. 51 Эфир был впервые синтезирован в 1540 г. двадцатипятилетним прусским ботаником. С тех пор стали устраивать «эфирные пирушки», которым позже пришли на смену вечеринки с веселящим газом. В 1819 г. Джон Дальтон опубликовал исследование физических и химических свойств этого соединения. Коль-ридж был известен пристрастием к веселящему газу, он посещал сборища приверженцев этого наркотика и участвовал в опытах с азотной кислотой, проводимых Хэмфри Деви. Поэт, безусловно, был знаком с эфиром. Жаль, он, кажется, предпочитал опиум.