Правила Дома сидра - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 113

Невыносимо было воображать страдания Уолли. И даже любовь к Кенди не облегчала чувства утраты; если Уолли погиб Кенди всегда будет верить, что любила его сильнее, чем Гомера. Идеальные представления сироты часто застилают реальность. Гомер был романтик. И хотел, чтобы Кенди сделала выбор, а для этого Уолли должен быть жив. Уолли — его друг, и он благословит их любовь. Компромиссы Гомеру не нужны.

Уилбуру Кедру польстило, что Гомер обратился к нему за советом, да еще в столь деликатном деле, как любовь! (Гомер спрашивал в письме, как вести себя с Кенди.) Старик давно считал себя высшим авторитетом во всех вопросах и соответственно отвечал Гомеру.

В разговоре с сестрой Эдной сестра Анджела кипела от возмущения: взялся поучать в том, о чем понятия не имеет. Но д-р Кедр был так горд своим посланием, что, перед тем как отправить, дал почитать его сестрам.

«Ты совсем забыл жизнь Сент-Облака, — писал д-р Кедр. — Неужели ты так отдалился от нас, что компромисс для тебя неприемлем? Для тебя, сироты! Где твое правило — приносить людям пользу? Не презирай компромисса, путь служения людям не всегда выбираешь сам. Ты говоришь, что любишь ее. Так служи ей. Возможно, ты видишь это служение не так, как она. Но если ты ее действительно любишь, дай ей то, что ей больше всего сейчас нужно, не ставя никаких условий. И не жди за это награды. Чем она может оделить тебя? Только тем, что осталось на твою долю. Это не совсем то, чего ты ждешь. Но чья в том вина? Ты хочешь от нее отказаться, потому что она не может отдать себя тебе целиком. На все, так сказать, сто процентов. Половина ее сердца в небе над Бирмой. И поэтому ты хочешь отвергнуть ее? Неужели твой принцип — все или ничего? Так людям не служат».

— Не очень-то романтическое письмо, — сказала сестра Анджела.

— А разве Уилбур был когда-то романтиком? — спрос сестра Эдна.

— Ваш ответ сугубо прагматичен, — сказала сестра Анджела д-ру Кедру.

— Надеюсь, — ответил Кедр, запечатывая письмо.

У Гомера появился компаньон по бессоннице. Теперь они с Кенди работали в кейп-кеннетской больнице в ночную смену. Когда дел было мало, им позволялось вздремнуть на свободных кроватях в детском неинфекционном отделении. Ночные шумы палаты успокаивали Гомера, детские горести и тревоги были хорошо знакомы; вскрикивания, ночные страхи, плач заглушали его сердечную боль. Что касается Кенди, черные ночные шторы на окнах как нельзя лучше подходили к ее траурному настроению. Ей были по душе и строгие правила затемнения, которые приходилось соблюдать в ночные часы по дороге в больницу и обратно. Правила предписывали ездить только с включенными подфарниками, и для ночных поездок они брали кадиллак — подфарники у него были очень сильные. Дороги побережья были погружены во тьму, и приходилось тащиться с черепашьей скоростью. Если бы начальник станции Сент-Облака (бывший помощник начальника) увидел ночью на шоссе кадиллак Уолли, он бы опять принял его за белый катафалк.

Злюка Хайд, чья жена Флоренс была на сносях, сказал Гомеру, если Уолли погиб, частица его души наверняка переселится в его младенца, если жив, то младенец будет предвестником его возвращения.

Эверет Тафт поделился с Гомером, что его жену Толстуху Дот замучили сны, которые могли значить только одно: Уолли силится подать о себе весть. Даже Рей Кендел, который делил свое время между двумя порождениями водной стихии — омарами и торпедами, как-то всерьез заметил, что научился читать судьбу по ловушкам. Омары ведь питаются мертвечиной. И если приманка в ловушке цела, омар на нее не позарился, значит, она живая. Так что вытянуть ловушку без омара к добру.

— А ты ведь, Гомер, знаешь, — прибавил Рей, — я не суеверен.

— Точно, — кивнул Гомер.

Гомера много лет терзали вопросы, жива ли его мать, думает ли о нем, искала ли когда-нибудь. И ему было легче, чем другим, принимать эту неопределенность с Уолли. Сироте не привыкать, что самое важное в жизни существо считается пропавшим без вести. Но Олив и Кенди принимали его видимое безразличие за черствость и упрекали его.

— Я делаю то, что следует делать всем, — отвечал Гомер, выразительно глядя на Кенди. — Надеюсь и жду.

Четвертого июля праздничного фейерверка не было — затемнение еще не отменили, да и фальшивая пальба была бы насмешкой над теми, кто в эти минуты слушает настоящую канонаду. Гомер и Кенди, подручные медсестер, скромно праздновали День благодарения в больнице, как вдруг тишину ночной смены нарушила бившаяся в истерике молодая женщина. Она требовала от д-ра Харлоу, высокомерного и не по годам законопослушного юнца чтобы ей сделали аборт.

— Но ведь идет война! — кричала женщина.

Мужа ее убили на тихоокеанском фронте, у нее было уведомление военного министерства. Ей девятнадцать, и беременность всего два с половиной месяца.

— Я с удовольствием с ней поговорю, когда к ней вернется способность спокойно рассуждать, — сказал д-р Харлоу.

Интуиция подсказывала Гомеру довериться сестре Каролине; к тому же она недавно призналась, что разделяет социалистические взгляды, и не лукавя прибавила: «Я дурнушка, замуж не собираюсь. От таких жен всегда ждут благодарности или, по крайней мере, понимания, что им очень повезло».

Молодая женщина никак не могла успокоиться, может потому, что сестра Каролина не очень старалась ее успокоить.

— Я не прошу подпольного аборта, — рыдала женщина. — Что я буду делать с этим ребенком?

Гомер взял листок бумаги — форму для лабораторного анализа — и написал: «Поезжайте в Сент-Облако, спросите сиротский приют». Дал листок Кенди, она протянула его сестре Каролине. Та прочитала, вручила его женщине, и женщина сейчас же перестала рыдать.

Проводив женщину, сестра Каролина позвала Гомера и Кенди в провизорскую.

— Слушайте, что я в таких случаях делаю, — сказала она почему-то сердитым тоном. — Расширяю шейку матки, и все, никаких кюреток. Делаю у себя на кухне и, конечно, соблюдаю крайнюю осторожность. Разумеется, после этого женщина приходит к нам, у неё начался самопроизвольный выкидыш. Никакой инфекции, никаких внутренних повреждений. Врач иногда подозревает чье-то вмешательство. Но ему ничего не остается, как завершить операцию. — Сестра Каролина замолчала, взглянув на Гомера. — Ты, конечно, и в этом разбираешься? — спросила она.

— Точно, — ответил Гомер.

— И знаешь способ лучше, чем мой.

— Лучше, но не намного. Там расширяют шейку матки и тут же производят выскабливание. Врач в Сент-Облаке — джентльмен.

— Джентльмен, — с сомнением протянула сестра Каролина. — Сколько же он за это берет?

— Нисколько.

— Я тоже нисколько.

— Пожертвования на приют приветствуются, — сказал Гомер. — Если у пациентки есть возможность.

— Как же он до сих пор не попался? — спросила сестра Каролина.

— Не знаю, — ответил Гомер. — Наверно, женщины вспоминают его с благодарностью.