Молитва об Оуэне Мини - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 41

И хотя мамина свадьба получилась очень веселой, и даже бабушка проявляла невиданную снисходительность к молодым и не очень молодым подвыпившим гостям, которые буквально ходили на головах, — но закончился праздник ужасной грозой, больше подходящей для похорон.

Завладев трусиками Хестер, Оуэн повел себя довольно игриво. Он был не из тех, кто смело держится с девчонками, и только идиот — или Ной с Саймоном — смог бы смело держаться с Хестер. Однако Оуэн ухитрялся все время находиться в толпе, так что Хестер было неловко забрать у него трусики. «Отдай их обратно, слышишь, Оуэн!» — шипела она ему.

— ДА-ДА, КОНЕЧНО, ОНИ ТЕБЕ НУЖНЫ? — отвечал он и засовывал руку за пазуху, стоя между тетей Мартой и дядей Алфредом.

— Не здесь! — угрожающе говорила она.

— А, ТАК ОНИ ТЕБЕ, ЗНАЧИТ, НЕ НУЖНЫ? МОЖНО, Я ОСТАВЛЮ ИХ СЕБЕ? — невинно спрашивал он.

Хестер ходила за ним по пятам весь день; и мне кажется, сердилась она совсем чуть-чуть — и то, может, понарошку. Это был самый настоящий флирт, я даже слегка заревновал, и продолжался он так долго, что Ною с Саймоном в конце концов надоело и они пошли запасаться конфетти, чтобы как следует подготовиться к маминому с Дэном отъезду.

Отъезд состоялся раньше, чем предполагалось: только-только начали резать свадебный торт, как началась гроза. Небо быстро потемнело, и поднявшийся ветер принес первые легкие капли дождя, но, когда сверкнула молния и загремел гром, ветер вдруг стих, и на землю отвесно обрушилась стена воды. Гости ринулись в дом; бабушке быстро надоело предупреждать их, чтобы вытирали ноги. Нанятые для свадьбы официанты бросились убирать буфетную стойку и столики с угощением; они натянули тент, которым накрыли половину террасы; однако свадебные подарки, не говоря уже о тарелках и бокалах, под ним все равно не уместились. Мы с Оуэном помогли перенести подарки в дом. Мама с Дэном убежали наверх, чтобы переодеться и снести вниз свои вещи. Дядю Алфреда попросили подогнать «бьюик», который не слишком обезобразили побрякушками, как это обычно делают с машинами для новобрачных; лишь на задней двери было наискосок выведено мелом: «Молодожены», но, пока мама с Дэном спустились вниз, одетые подорожному и с сумками в руках, половину букв уже смыло дождем.

У окон, выходивших на подъездную аллею, столпились многочисленные гости, чтобы посмотреть, как молодожены будут отъезжать в свадебное путешествие; однако из-за непогоды момент оказался несколько смазанным. Когда вещи загружали в машину, дождь припустил еще сильнее; дядя Алфред, исполнявший обязанности камердинера, промок до нитки. Ной с Саймоном умудрились заграбастать все заготовленное конфетти, и потому, кроме них, осыпать молодоженов было некому; больше всего конфетти, однако, досталось их отцу — наверное, потому что он был самым мокрым: разноцветные бумажные кружочки облепили дядю Алфреда с головы до ног, мгновенно сделав его похожим на клоуна.

Из окон дома номер 80 доносились ликующие возгласы, но бабушка хмурилась. Беспорядок досаждал ей; бедлам есть бедлам, пусть даже все кругом веселятся и получают удовольствие; но непогода есть непогода, даже если никому до этого нет дела. А тут еще эти «старые кошелки» не спускают с нее глаз. (Интересно, как ее королевское величество будет вести себя под дождем? Так ей и надо, этой Табби Уилрайт, — будет знать, как напяливать белое платье.) Тетя Марта отважилась выбежать под дождь, чтобы обнять и поцеловать маму и Дэна; Ной с Саймоном и ее тут же забросали конфетти с головы до ног.

Затем, так же внезапно, как несколько минут назад стих ветер и разразился ливень, на смену ливню пришел град. В Нью-Хэмпшире даже от июля можно ждать чего угодно. Градины отскакивали от «бьюика» пулеметными очередями, и Дэн с мамой поспешно запрыгнули в машину. Тетя Марта завизжала и накрыла голову руками; они с дядей Алфредом убежали в дом. Даже Ной с Саймоном почувствовали, как больно бьют эти ледышки, и тоже укрылись в доме. Кто-то крикнул, что градом разбило бокал с шампанским, оставленный на террасе. Градины лупили с такой силой, что гости, столпившиеся возле окон, даже отступили назад, подальше от стекол. Тут мама опустила окно в машине; я подумал, она хочет помахать на прощание, но она подозвала меня. Я накинул на голову пиджак, но он оказался слабой защитой: одна из градин размером с перепелиное яйцо ударила меня в локоть так, что я чуть не взвыл от боли.

— Ну, до свиданья, солнышко! — Мама притянула мою голову к себе через окно машины и поцеловала. — Бабушка знает, куда мы едем, но я попросила ее не говорить тебе без особой надобности.

— Счастливо! — сказал я. Оглянувшись на дом, я увидел, что каждое из окон нижнего этажа представляет собой групповой портрет, — за мной и счастливыми молодоженами наблюдало множество лиц. Почти все глядели на нас; лишь два грейвсендских святых отца не смотрели ни на меня, ни на новобрачных. Каждый из них стоял в одиночестве у своего маленького окна с противоположных концов дома — преподобный Льюис Меррил и преподобный Дадли Виггин вглядывались в небо. Может, они усматривали в этой буре с градом некий божественный смысл? Мне казалось, с викарием Виггином все просто: он наверняка оценивает обстановку как пилот — верно, думает, что дрянь денек, погодка нелетная. Но пастор Меррил, конечно, искал ненастью небесную первопричину. Нет ли в Священном Писании указаний на тайный смысл града? В своем рвении продемонстрировать знание подобающих библейских цитат ни один из священников не догадался прочесть маме и Дэну самое обнадеживающее благословение из Книги Товита — то, где говорится: «И дай мне состариться с нею…»

Да, что и говорить, жаль, что ни один из них не вспомнил об этом отрывке, но ведь апокрифические книги обычно не включаются в протестантские издания Библии. Не суждено было Дэну с мамой состариться вместе: до того дня, когда ее путь пересекся с траекторией мяча, отбитого Оуэном Мини, оставался всего год.

Я уже входил в дом, когда мама позвала меня снова. «Где Оуэн?» — спросила она. Я не сразу отыскал его среди множества лиц в окнах, потому что он был наверху, в маминой спальне. Рядом с ним стояла женская фигура в красном платье — мамин двойник, ее портновский манекен. Теперь-то я знаю, что в тот день в доме 80 на Центральной улице посвященных было трое — трое, всецело поглощенных погодой. Оуэн тоже не смотрел на отъезжающих молодоженов — он тоже вглядывался в небо, приобняв манекен за талию и свесив руку на его бедро, его сосредоточенное встревоженное лицо было устремлено вверх. Если бы я знал тогда, какого ангела он там высматривает… Но день тот выдался суматошный: мама попросила найти Оуэна — и я просто сбегал наверх и привел его. На град он, казалось, не обращал никакого внимания; льдинки отскакивали от крыши автомобиля и рассыпались вокруг, но я не заметил, чтобы хоть одна из них угодила в Оуэна. Он сунул голову в окно, и мама поцеловала его. Затем она спросила, как он доберется до дому. «Не идти же пешком в такую погоду, Оуэн. И на велосипеде не проехать, — сказала она. — Прокатимся с нами?»

— В СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ? — спросил он.

— Залезай, — скомандовала мама. — Мы с Дэном тебя подбросим.

Оуэн обрадовался невероятно; подумать только, отправиться вместе с моей мамой в свадебное путешествие — пусть даже он проедет с молодоженами совсем чуть-чуть! Он попытался протиснуться в машину мимо мамы, но его мокрые брюки прилипли к ее юбке.