Мир глазами Гарпа - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 52

И тут все мы увидели, как сестра Теобальда прогуливается по тротуару со своим медведем. В такую рань улица была практически безлюдна. Разумеется, она вела медведя на поводке, как полагается, но поводок был чисто символический. В своем потрясающем красном тюрбане она быстро ходила по тротуару, стараясь поспеть за ленивыми движениями медвежьих лап, вращавших педали одноколесного велосипеда. Зверюга ездил от одного парковочного счетчика до другого и поворачивал обратно, иногда при повороте опираясь лапищей на столбик со счетчиком. Медведь был явно очень талантлив и виртуозно владел велосипедом, тут ничего не скажешь, но одноколесный велосипед определенно являлся для него пределом, и сразу становилось ясно, что дальше в своих трюках он уже не пойдет.

— Господи, хоть бы она поскорей убрала его с улицы! — заволновался господин Теобальд. — Соседи, хозяева кондитерской, жалуются, говорят, что медведь отпугивает покупателей.

— А по-моему, наш медведь только привлекает покупателей! — возразил человек, который ходил на руках.

— Кого-то, может, и привлекает, а кого-то отпугивает. — Рассказчик снов вдруг помрачнел, словно подавленный бездонной глубиной собственной души.

Мы настолько увлеклись циркачами и их рассказами, что совершенно забыли о старой Йоханне. Наконец мама заметила, что Йоханна тихо плачет, и велела мне подогнать машину.

— Для нее это, пожалуй, чересчур, — шепнул мой отец Теобальду. Сами же циркачи выглядели так, словно им было безумно за себя стыдно.

Когда я вышел на тротуар, ко мне тут же подъехал медведь и вручил ключи от аккуратно припаркованной у тротуара машины.

— Не всякому понравится, когда ему таким вот образом вручают ключи от собственной машины, — ядовито заметил господин Теобальд сестре.

— Да? А мне показалось, ему это должно понравиться, — сказала та, ероша мне волосы.

Она действительно производила вполне приятное впечатление, я бы сказал, на манер барменши — то бишь вечером она выглядела гораздо привлекательнее; при свете дня я сразу увидел, что она значительно старше не только своего брата, но и обоих своих мужей. Со временем, подумалось мне, она перестанет быть этим мужчинам женой и сестрой и станет им всем матерью. Как уже стала матерью своему медведю.

— Поди-ка сюда, — сказала она ему. Медведь послушно подъехал к ней и остановился, придерживаясь за парковочный счетчик. Потом лизнул стеклянный циферблат, и хозяйка дернула его за поводок. Медведь вопросительно посмотрел на нее, она дернула снова. Медведь неохотно принялся крутить педали — сперва в одну сторону, потом в другую. Похоже, он встряхнулся и повеселел, оттого что появились зрители. Теперь он как бы «выступал» на арене.

— Не вздумай что-нибудь выкинуть, — сказала ему сестра Теобальда, но медведь крутил педали все быстрее и быстрее, проезжая то вперед, то назад и резко поворачивая, так что хозяйке пришлось выпустить поводок. — Дуна, немедленно прекрати! — крикнула она, но медведь уже окончательно разгулялся и слушаться не желал. В итоге он проехал слишком близко от тротуара и врезался в бампер припаркованной машины, а потом сел на тротуар, положив рядом велосипед. Он явно не ушибся, но вид у него был такой печальный и растерянный, что никто не засмеялся.

— Ох, Дуна! — укоризненно сказала хозяйка, но все же подошла и присела рядом на корточки. — Ну что же ты, Дуна? — мягко упрекнула она его. Медведь только покачал своей огромной башкой, не решаясь посмотреть на нее. По морде у него текли слюни, и женщина вытерла их рукой. Он лапой оттолкнул ее руку.

— Приезжайте еще! — жалким голосом крикнул господин Теобальд, когда мы садились в машину.

Мы тронулись с места. Мама сидела закрыв глаза, растирая пальцами виски и словно бы не слыша наших разговоров. Она всегда уверяла нас, что в поездках это ее единственная защита от пререканий такой сварливой семейки, как наша.

Мне вовсе не хотелось докладывать о том, как содержали нашу машину, но я видел, что отец стремится восстановить порядок и спокойствие и уже раскрыл свою гигантскую тетрадь, словно мы только что закончили инспектирование самого обычного пансиона.

— Что там у нас на счетчике? — спросил он.

— Лишних тридцать пять километров, — сказал я.

— Я уверена, в машине был этот ужасный медведь! — заявила бабушка. — На заднем сиденье клочья шерсти, и я отлично чувствую его мерзкий запах.

— Странно, я никакого запаха не чувствую, — сказал отец.

— И еще запах той цыганки в тюрбане! — сердито продолжала бабушка. — Эта вульгарная вонь прямо-таки висит в воздухе!

Мы с отцом принюхались. Мать продолжала массировать виски.

На полу возле педалей газа и тормоза я заметил несколько зеленоватых зубочисток, которые вечно торчали в уголке рта у венгерского певца, отчего казалось, что у него там шрам. Я промолчал. Господи, можно себе представить, как они были счастливы, когда прокатились по городу на нашей машине! Певец за рулем, человек, что ходил на руках, с ним рядом — помахивая прохожим ногой из окна. А на заднем сиденье, между рассказчиком снов и его бывшей женой, касаясь огромной башкой потолка и сложив искалеченные лапы на коленях, покачивался старый медведь, похожий на добродушного пьяницу.

— Ах, несчастные люди! — проговорила мама, не открывая глаз.

— Лжецы и преступники! — возразила бабушка. — Мистики и дезертиры! И еще у них совершенно испорченные животные!

— Они старались изо всех сил, — сказал отец. — Но где им было угнаться за инфляцией!

— Вот и отправлялись бы все вместе в зоопарк, — не сдавалась бабушка.

— А я отлично время провел! — сказал Робо.

— Вообще-то вырваться из категории С очень трудно… — робко начал я.

— Какая там категория С. Они давно скатились в категорию Z! — заявила старая Йоханна. — Исчезли за пределами алфавита.

— По-моему, об этом следует написать, — вставила мама.

Но тут отец поднял руку — таким жестом, словно собирался нас благословить, — и мы умолкли. Он быстро писал в тетради и хотел, чтобы ему не мешали. Лицо у него было суровое. Я видел: бабушка абсолютно уверена в том, какой вердикт он вынесет. Мать по опыту знала, что спорить с отцом бесполезно. Робо уже надулся, готовясь зареветь. Я медленно вел машину по узеньким улочкам — сперва по Шпигельгассе, потом выехал на Лобковицплац. Шпигельгассе такая узкая, что хорошо видно отражение машины в витринах, мимо которых проезжаешь. Меня не оставляло ощущение, что наша замедленная поездка по улицам Вены была кем-то задумана заранее — мы ехали так неторопливо и безмолвно, будто совершали сказочное путешествие по игрушечному городу, которое снимают на кинопленку.

Когда усталая бабушка уснула в машине, мать осторожно заметила:

— Вряд ли в данном случае изменение категории в ту или иную сторону имеет какое-то особое значение, да?

— Да, — сказал отец, — почти никакого.