Записки школьного врача - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 43

Как раз накануне первого собеседования (а в эту контору даже на временную работу в торговом зале принимали после нескольких собеседований) прошел мой девятнадцатый день рождения, впереди замаячила старость, которую люди трусливо называют зрелостью, и поэтому утром по дороге в гипермаркет я был грустен, если не уныл.

Огромное здание гипермаркета в тот день показалось мне величественным и строгим. Внутри него кипела, бурлила и просто царила жизнь. Жизнь, в которой напрочь отсутствовали такие понятия, как грусть и – скорбь. Я воспрянул духом, вслух обозвал себя дураком – и отправился на поиски заветной комнаты.

На трех собеседованиях в «Лоретти-Моретти» передо мной открылись роскошные перспективы карьерного роста. Для толкового, преданного своей работе и родной компании человека не составляло никакого труда лет за семь выбиться из работников торгового зала в директоры гипермаркета. Представляете себя директором магазина площадью в двенадцать тысяч квадратных метров, в котором трудится около семисот человек? Я представил и, не сходя с места, проникся. Да, вдобавок мне намекнули, что свободное владение английским языком и отсутствие вредных привычек могли сократить семь лет до пяти. Я даже малость пожалел, что устраиваюсь всего на два месяца.

– Вы нацелены на карьеру? – спросила меня на последнем собеседовании девушка из отдела персонала, лицом сильно напоминавшая барсука. Несмотря на отталкивающую внешность, девушка была приветлива и дружелюбна.

– Да, разумеется, – ответил я, уже привыкший к этому вопросу, – нацелен. Только я хочу работать всего два месяца.

– Это неважно, – отмахнулась она. – Я дам вам совет – идите в подходящую секцию, где можно набраться побольше полезного опыта и где хорошие премии. Например – в «Краски».

– Спасибо, – поблагодарил я добрую девушку и устроился в «Краски».

Впоследствии я узнал, что эта секция считалась у сотрудников гипермаркета очень тяжелой и по своей воле туда никто не попадал. Я был единственным наивным дурачком, которого в отделе персонала обвели вокруг пальца. Неприятные запахи плюс интенсивная оборачиваемость товара, требующая его постоянного восполнения, отпугивали от секции «Краски» всех мало-мальски здоровых на голову.

Мне сразу не понравился непосредственный начальник – менеджер Дмитрий, имевший в неполные тридцать внешность хронического алкоголика, но все остальное поначалу просто очаровало меня. Интересная творческая работа, перспективы карьерного роста, нет – карьерного взлета, дружный коллектив единомышленников, множество социальных льгот и прочее, и прочее, и прочее меня не касалось, но красивая форма, стабильно выплачиваемая зарплата и премии, размер которых мог удвоить мой месячный заработок, – это да! Это вам не в больнице санитарить!

Два первых дня, во время которых мы проходили предварительное обучение, прошли в состоянии радостного предвкушения – нас водили по гипермаркету, учили правилам выкладки товара, рассказывали о темпах роста «Лоретти-Моретти» в России и во всем мире и постоянно внушали:

– Вам повезло – вы попали на работу в лучшую из фирм современности! Только в «Лоретти-Моретти» вы сможете стать настоящими профессионалами и сделать достойную карьеру!

Я заметил, что, мягко говоря, далеко не все мои товарищи по работе блещут интеллектом, но вместо того чтобы насторожиться, наоборот, порадовался – тем проще мне будет выделиться на их фоне и заработать премию.

Утро третьего дня я провел в медицинском центре, где оформил медицинскую книжку (увы – временным сотрудникам, в отличие от постоянных компания этого удовольствия не оплачивала), а затем приехал в «Лоретти-Моретти» и завершил свое недолгое обучение, знакомясь с правилами продажи непродовольственных товаров.

На четвертый день в половине седьмого утра я явился в секцию «Краски», представился бригадиру и приступил к работе.

«В поте лица твоего будешь есть хлеб…» Пота из меня вышло столько, что есть уже не хотелось. Только пить.

По окончании смены я еле добрался до дома, небывалым усилием воли заставил себя принять душ и рухнул в кровать, отказавшись к негодованию мамы от ужина. У меня было одно, всего одно желание – упасть и не двигаться. Перед тем как заснуть, я поставил будильник на половину пятого, а затем собрал волю в кулак и сказал себе: «Ничего, все привыкают, и ты тоже привыкнешь! Зато на этой работе можно не только заработать, но и спокойно сэкономить на абонементе в фитнес– центр! И потом – это всего на два месяца». Такая уж у меня привычка – во всем стараюсь найти хорошее. Если хорошего найти не удается, я его придумываю.

Через неделю я уже сильно сомневался в правильности выбора первого в своей жизни места работы и завидовал однокурсникам, санитарившим в приемном отделении. Причин тому было несколько.

Во-первых, я понял, что премия в «Лоретти-Моретти» мне не светит. Я никогда не смогу найти общий язык с бригадиром, потому что мое воспитание не позволяет мне покорно сносить манеру бригадирского общения с людьми. «Эй, ты, дебил», «че филонишь, мудило?», «пошел, пошел!», «тащи и не воняй», «шевелись, а то замерзнешь», вот далеко не самые выдающиеся образцы бригадирской лексики. Спасибо и на том, что бригадиры не отвешивали своим подчиненным пинков под зад, с них бы сталось.

Во-вторых, после недели питания в столовой для сотрудников у меня появились рези в желудке – обеды были, скажем так, далеки от совершенства. Впрочем, качество обеда не сильно интересовало сотрудников, главное – во время обеда можно было присесть и отдохнуть. В торговом зале сидеть или просто стоять без дела категорически воспрещалось.

И в-третьих, «интересная творческая работа» на деле оказалась монотонным изнурительным трудом. Привези товар со склада, выставь его в секции и отправляйся за новым. И так много-много раз. Работники торгового зала ежедневно надрывались, как рабы на галерах. Да и «ароматы» в нашей секции были не самыми приятными.

Через две недели я поймал себя на мысли о том, что прекрасно понимаю тех несчастных, которые поддерживали большевиков в одна тысяча девятьсот семнадцатом году, помогая им в проведении мероприятия, каковое половина историков называет переворотом, а другая половина – революцией. Осмыслив полученный опыт, я принял единственно верное решение – отправился в отдел персонала, где объявил о своем желании расторгнуть контракт до окончания двухмесячного срока. Все последующие студенческие подработки были так или иначе связаны с медициной. «На сторону» я больше не уходил.

Администрация в лице Эмилии Леонардовны и Нины Петровны неслыханно расщедрилась и оплатила аренду банкетного зала для корпоративной новогодней вечеринки. Правда, за то, что стояло на столах, платили уже мы. Все имеет пределы, и щедрость людская не может быть исключением из этого правила.

Настроение у всех было приподнятым – наступающий Новый год, новогодняя премия, каникулы, во время которых можно будет отдохнуть от учеников. Красота! Я уже успел понять, что педагоги, оказывается, радуются каникулам куда больше, чем ученики. Вообще-то логичнее было бы наоборот – ведь учителей, в отличие от учеников, никто не заставляет ходить в школу. Выбор профессии – дело сугубо добровольное.