Доктор Вишневская. Клинический случай - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 11

На сей раз никакого нордического спокойствия не было и в помине. На Анну сразу же обрушился поток эмоциональных, не слишком-то связанных между собой восклицаний, весь смысл которых сводился к тому, что произошло нечто ужасное. В понимании руководителей всех рангов «ужасное» начинается с перспективы лишения своего руководящего поста. Минут через пять Анна поняла, в чем дело, — кто-то в онкодиспансере, главный врач или его заместитель, возмутился «задержкой» с переводом бездокументной бабушки и накляузничал в департамент здравоохранения. Из чистой незамутненной вредности или, может, были какие-то свои счеты с администрацией сто седьмой городской больницы, в которой Анна проходила ординатуру. Если уж начистоту — то совсем не тот был случай, чтобы прямо сразу и в департамент.

Анна за собой вины не чувствовала. На сына больной надеялась недолго, несколько дней, в истории болезни оставляла записи: «сыну пациентки передана просьба срочно привезти документы матери», в итоге съездила за паспортом и полисом сама, хоть и не было такого в ее должностных обязанностях. А если онкодиспансер так за больных радеет, то могли бы в порядке исключения и без документов принять. Так и Тамаре Семеновне объяснила, и главному врачу и какой-то шишке в департаменте здравоохранения. Итог ударил как обухом — строгий выговор с занесением. Кто из клинических ординаторов мог бы похвастаться чем-то подобным? Практически никто. Во-первых, большинство клинических ординаторов подчиняются не департаменту, а министерству (это у Анны была целевая городская ординатура, от департамента), а, во-вторых, как-то не принято делать виновными тех, кто пока еще учится. Клиническая ординатура есть не что иное, как высшая форма профессиональной подготовки врачей-специалистов, основанная на принципе индивидуального обучения, вот как.

Сказать, что Анна расстроилась, это не сказать ничего. Главное — грызла обида. «Ни за что ни про что, полна жопа огурцов» так говорила в подобных случаях кузина Вероника, непутевая, но удачливая дочь родной сестры Анниной матери, тети Оли. Заведующий отделением утешал: «Ничего страшного — через месяц все про это забудут, через год — снимут выговор, и будешь ты чиста и невинна, Андреевна. А еще знай, что жизнь она такая, сбалансированная, сейчас ни за что получила по полной программе, а в другой раз за что-то ничего тебе не будет». Заведующему тоже дали выговор, как непосредственно отвечающему за все происходящее в отделении, но он уже был к этим подаркам судьбы привычный и, в отличие от Анны, не расстраивался.

Первый из двух молодых юристов, экономя на офисе, забился в какую-то запредельную дыру примерно посередине между Волгоградским и Рязанским проспектами. Завод, автосервис, гаражи, склады, автосервис, снова гаражи, три автосервиса подряд, и вот он — четырехэтажный офисный центр «Караганове Плаза». Плазе вообще-то полагается быть торговой, но здесь кроме офисов ничего не было. Зато была огромная, с самым, что ни на есть оптимистичным прицелом на будущее, парковка и — совершенно пустая, если не считать двух автомобилей в дальнем углу.

И охранник в просторном псевдомраморном холле оказался не занудливым. Вместо обычного «вы к кому… Позвольте ваш паспорт… Возьмите пропуск и не забудьте отметить его на выходе», сказал, едва Анна успела войти:

— Адвокат Ушаков на втором этаже. Первая дверь.

— А как вы догадались, что мне нужен именно он? — удивилась Анна. — Или он у вас тут единственный арендатор?

— К нам все больше прорабы ездят, — ответил местный Шерлок. — У нас же одни стройматериалы. Если приезжает кто-то не похожий на прораба, значит — к Саше. Без вариантов.

Анне не очень понравилось, что адвоката запросто называет Сашей охранник. Что ни говори, а адвокатам не следует панибратствовать с окружающими. Надо держать марку, знамя своей профессии. «Будь проще — и к тебе потянутся люди» — это не про адвокатов. И не про врачей, и не про педагогов, и уж, тем более, не про тех, кто только начинает. Это корифеям можно иногда «быть проще», в эти моменты получаются очень трогательные, поистине незабываемые, фотографии.

Лестница поражала воображение расставленными по углам огромными пластиковыми вазами с пластиковыми же цветами.

— Ле жарден де Люксембург! [5] — вслух «одобрила» Анна.

Сразу же вспомнилась одноименная песня Джо Дассена, не пропитанная лирической грустью, а прямо-таки вымоченная в ней. Прошел еще один день без любви, ля-ля, дождливый день ля-ля, жизнь без тебя мне не мила, успех это еще не самое главное… Сплошной декаданс, сопли-опли.

Анна тряхнула головой, прогоняя грустные мысли. Вот она, зашпонированная под дуб дверь со скромной табличкой «Адвокат Александр Оскарович Ушаков». Табличка была скромна не только по содержанию, но и по исполнению — лист формата A4, приклеенный четырьмя полосочками тонкого скотча, одна из которых уже успела отклеиться и некрасиво топорщилась.

Анна открыла дверь только благодаря привычке доводить начатое до конца. Ясное дело — молодой, на старте, но уж пятьсот рублей на табличку наскрести по-любому можно. Театр начинается с вешалки, а контора — с вывески. Если провести аналогию с врачами, то можно сказать, что молодой врач может приезжать на работу на метро или на велосипеде, одеваться «с рынка», но вот халат у него просто обязан быть не только опрятным, но и не заношенным и руки ухоженными, без траурной каймы под ногтями. Хоть бы бумажку поаккуратнее на дверь наклеил, Александр Оскарович! Интересно, какая у него мебель?

Мебель была обычной, икеевской. Стол, кресло, два шкафа, пять стульев. Больше ничего в маленькой комнатке и не поместилось бы. Щуплый, лопоухий, очкастый и местами прыщавый Александр Оскарович («мужчинка минус третьей категории», по классификации кузины Вероники) оказался явным неврастеником, потому что во время разговора постоянно вертел что-нибудь в руках. Если не вертел, то теребил, а то начинал разминать свои длинные, уставшие от постоянной работы, пальцы и делал это очень усердно, до хруста в суставах. Хрустели суставы звучно, казалось, что сейчас Александр Оскарович переломает себе все пальцы. Анну все это почти не напрягало, потому что ей было важно не то, что делал руками адвокат, а что он при этом говорил. А говорил Александр Оскарович дельно и совершенно не «грузил», то есть — не пугал. Даже наоборот — успокаивал.

— Давайте подумаем, какую выгоду могла извлечь для себя бывшая жена вашего пациента даже при условии получения исчерпывающей на тот момент информации… А какой ущерб пациенту могла она нанести, используя эту информацию… Диагноз еще не был установлен, я вас правильно понял, Анна Андреевна?

— Диагноз уточнялся. Предварительный уже был. Нельзя лежать в стационаре без диагноза.

— Да, конечно, — кивнул Александр Оскарович. — Без диагноза непонятно, в какое отделение класть и надо ли класть вообще. То есть — толком вы ничего разгласить не могли?

— Дело не в том, что я могла или не могла, а в том, что я ничего не разглашала! — немного раздраженно ответила Анна, утомленная долгой поездкой по юристам.