Дети нашей улицы - читать онлайн книгу. Автор: Нагиб Махфуз cтр.№ 29

— Куда он делся? Как сквозь землю провалился.

Заклат сделал глубокую затяжку, постучал указательным пальцем по мундштуку и выпустил густой дым со словами:

— Кодра под землей. Где-то уже неделю лежит.

Все выжидающе посмотрели на него, кроме Бараката, который, казалось, был сосредоточен на своем занятии.

— Такие люди просто так не исчезают, — продолжил Заклат. — Я чую знакомый мне запах смерти.

Согнувшись от приступа кашля, как колосок от порыва ветра, Абу Сарии, спросил:

— Кто же убил его, командир?

— Кто?! Один их Хамданов!

— Но они не выходили из своих домов. Мы же все там обыскали.

Заклат ударил кулаком по тюфяку.

— А что говорит улица?

— Улица считает, что Хамданы приложили руку к его исчезновению, — ответил Хамуда.

— Поймите же, вы, обкурившиеся: пока народ думает, что виноваты Хамданы, мы будем думать так же.

— А если убийца из аль-Атуфа?

— Даже если из Кафар аль-Загари! Нам важно не столько наказать убийцу, сколько запугать остальных.

— Господь велик! — воскликнул Абу Сарии.

Стряхнув угольки в кувшин и вернув трубку Баракату, аль-Лейси проговорил:

— Да упокоятся души Хамданов!

Под кваканье лягушек они рассмеялись сухим смехом и дружно закивали. От сильного порыва ветра сухие листья на деревьях зашелестели. Хамуда хлопнул в ладоши:

— Это уже не просто противостояние управляющего и Хамданов, это дело нашей чести.

Заклат снова ударил кулаком по тюфяку:

— Никогда еще в квартале не убивали наших.

Его черты застыли в гневе. Даже сидящие рядом не посмели открыть рта или пошевелиться от страха. Зависла тишина, в которой было слышно только кваканье лягушек, бульканье воды в кальяне и покашливание.

— А если Кодра, несмотря на наши предположения? — неожиданно спросил Баракат.

— Тогда, гашишник, сбреешь мне усы, — с вызовом ответил Заклат.

Баракат засмеялся первым, его смех подхватили остальные, но тут же замолкли. Они вообразили предстоящее побоище: дубинки разбивают головы, из них хлещет кровь, обагряя землю, из окон и с крыш раздаются крики, десятки мужчин испускают предсмертные хрипы. В их душах проснулась звериная ярость, и они обменялись горящими взглядами. Им не было дело до Кодры, да, к слову, его никто и не любил. Здесь вообще никто никого не любил. Их объединяло только одно — желание держать всех в страхе и утверждать свою силу.

— Так что же? — спросил аль-Лейси.

— Я должен вернуться к управляющему, мы договаривались, — ответил Заклат.

— Господин управляющий, Хамданы убили Кодру! — сказал Заклат и в упор посмотрел на аль-Эфенди. В то же время краем глаза он наблюдал за Ходой-ханум и Габалем, который стоял рядом с ней.

Оказалось, это не было новостью для аль-Эфенди.

— Я знаю, что он исчез. Ты думаешь, надежды нет?

В утреннем свете, проникающем в зал через дверь, черты Заклата казались еще отвратительнее.

— Его никогда не найдут, поверьте моему опыту в таких делах, — сказал он.

Посмотрев в лицо Габалю, который уставился в стену перед собой, Хода нервно сказала:

— Если это так, то положение более чем серьезное.

— Надо наказать всех. Иначе нам придется плохо, — разминая пальцы, отозвался Заклат.

Аль-Эфенди перебирал четки.

— Он был нашим лицом, олицетворением нашей силы!

— Да всего имения! — подчеркнул Заклат.

Габаль прервал свое молчание:

— Разве это какое-то исключительное преступление на нашей улице?

Услышав слова Габаля, Заклат вскипел:

— Не стоит тратить время на болтовню!

— Докажи, что его убили!

Аль-Эфенди ответил неестественно грубо, отбрасывая все сомнения:

— Никто из жителей не исчезал подобным образом. Если только человека не убивали…

Даже влажное дыхание осени не смогло разрядить напряженную атмосферу зала, накаленную жестокими намерениями.

— Преступление вопиет так, что отдается в соседних кварталах. А мы теряем время! — вскричал Заклат.

— Но Хамданы сидят по своим домам! — настаивал Габаль.

— Неразрешимая загадка, — усмехнулся Заклат с каменным лицом.

Он уселся удобнее и сверлил Габаля взглядом.

— Ты думаешь только о том, как оправдать родню, — произнес Заклат.

Габаль сделал над собой усилие, чтобы подавить возмущение, но голос его зазвучал резко:

— Я думаю о справедливости. Вы набрасываетесь на них с кулаками за малейшую провинность, порой вообще без причины. Да и сейчас ты думаешь только о том, чтобы заручиться поддержкой управляющего и устроить резню этих невинных.

Глаза Заклата сверкнули злобой:

— Твоя родня — преступники. Они убили Кодру, который охранял их имущество.

— Господин управляющий! — обратился Габаль к аль-Эфенди. — Не дайте этому человеку утолить свою жажду крови!

— Если потеряем авторитет, то вместе с ним потеряем и жизни! — ответил аль-Эфенди.

Хода посмотрела на Габаля:

— Ты хочешь, чтобы нас похоронили заживо на этой улице?

— Забыв о своих благодетелях, ты печешься об убийцах, — с ненавистью выпалил Заклат.

В груди у Габаля нарастал гнев, он уже не мог сдерживаться:

— Они не убийцы! На нашей улице их хватает.

Рука Ходы сжала край голубой шали. Аль-Эфенди засопел так, что ноздри его задрожали, а лицо побелело. Довольный их реакцией, Заклат съязвил:

— Понятное дело, почему ты их защищаешь. Ты — один из них!

— Не могу поверить, что ты ополчился против преступников. Ты же их главарь!

Побледнев, Заклат резко поднялся.

— Если бы не твое положение в этом доме, я разорвал бы тебя на месте!

— Ты заигрался! — спокойно произнес Габаль, стараясь скрыть свои эмоции.

— Как вы смеете затевать такое в моем присутствии?! — воскликнул аль-Эфенди.

— Я сотру его в порошок, защищая твой авторитет! — коварно проговорил Заклат.

Пальцы аль-Эфенди чуть не разорвали четки. Он строго обратился к Габалю:

— Я не разрешаю тебе защищать Хамданов!

— Этот желчный человек клевещет на них.

— Я сам разберусь!

На минуту стало тихо. Послышалось чириканье птиц в саду и громкие приветствия, к которым примешивалась грязная брань улицы.