Девушки со скромными средствами - читать онлайн книгу. Автор: Мюриэл Спарк cтр.№ 15

Теперь Николас разобрался, в чем дело: полковник решил, что у него есть идеалы, а идеалы ассоциировались у полковника с деятельностью его жены Гарет, других идеалов он сразу припомнить не смог. Только так можно было объяснить его реплику. Джейн решила внести в беседу ясность. Она сказала:

– Николас – анархист.

– Ну что вы, Джейн, – возразил полковник. – Зачем вы наговариваете на вашего друга?

Селина уже начала понимать: взгляды Николаса слишком оригинальны, чтобы он мог найти общий язык с людьми ее обычного окружения. Она почувствовала в его неординарности слабость, и такая слабость в привлекательном мужчине ей нравилась. Селина знала еще двоих мужчин, тоже по-своему уязвимых. Она не проявляла излишнего интереса к этому обстоятельству, пока не имела намерения причинить им боль, а если и причиняла, то нечаянно. Ей нравилось, что ни тот ни другой не стремится завладеть ею безраздельно. Поэтому она спала с ними без всяких хлопот. Был у Селины и еще один поклонник, тридцатипятилетний бизнесмен, он еще служил в армии, – очень богатый, у него слабостей не было. Он был собственник, и Селина рассчитывала со временем выйти за него замуж. А пока она смотрела на Николаса, который вел бессвязную беседу с полковником; Николас, думала она, возможно, ей пригодится.

Они перешли в гостиную и стали обсуждать, как провести послеобеденное время; в конце концов решили поехать за город на машине полковника. К тому времени он уже попросил называть его Феликсом.

Ему было тридцать два года. Он был один из двух Селининых друзей со слабостями. Его слабость состояла в непреодолимом страхе перед женой – он принимал всяческие предосторожности, чтобы не оказаться застигнутым врасплох в постели с Селиной, когда они проводили за городом уик-энды, хотя жена его в это время была в Калифорнии. Запирая на ключ дверь номера, Феликс в сильном беспокойстве говорил: «Мне не хотелось бы причинять страдания Гарет» – или что-нибудь в этом роде. Когда он проделал это в первый раз, Селина выглянула из ванной – высокая, красивая – и смотрела на Феликса большими глазами, не понимая, что с ним. Он еще раз встревоженно подергал дверь. По воскресеньям утром, когда в постели уже становилось неуютно из-за оставшихся от завтрака крошек, он иногда впадал в задумчивость и уносился мыслями далеко от Селины. В такие минуты он говорил: «Надеюсь, Гарет не узнает, что я здесь бываю». В общем он не стремился владеть Селиной безраздельно; а поскольку она была красива и обычно пробуждала в мужчинах инстинкт собственника, Селину устраивало иметь дело с таким мужчиной, как Феликс, – достаточно привлекательным, чтобы с ним спать, бывать на людях и танцевать. Феликс был блондин, в его внешности чувствовалось врожденное сдержанное благородство. Он редко говорил что-нибудь остроумное, но старался быть веселым. В это воскресенье он предложил поехать в Ричмонд, а добраться туда из Найтсбриджа в те дни была целая история: из-за трудностей с бензином на машинах не ездили просто для удовольствия, разве только машина принадлежала американцам – считалось, хотя это было чистым домыслом, будто их транспорт заправляется «американским» бензином и на них не распространяется британский аскетизм и укоризненный вопрос о необходимости поездок, стоящий перед пассажирами общественного транспорта.

Наблюдая, как Селина бросает на Николаса долгие взгляды, исполненные самообладания, спокойствия и невозмутимости, Джейн сразу поняла, что ей придется разместиться на переднем сиденье с Феликсом, а Селина со своими длиннющими ногами и душевным равновесием усядется на заднем, где к ней присоединится Николас; нетрудно было предвидеть, что все это произойдет само собой и будет выглядеть очень элегантно. Джейн ничего не имела против Феликса, но она не надеялась завоевать его – ей нечего было предложить такому мужчине, как Феликс. А Николасу ей, по ее мнению, было что предложить – хотя и не многое, – а именно причастность к литературе и умственной деятельности, чего как раз не хватало Селине. На самом деле представление Джейн о Николасе было ошибочным: она бессознательно видела в нем Руди Битеша, только наделенного привлекательностью, и воображала, что покой и счастье ему может дать не обыкновенная девушка, а только причастная к литературе. Но Николас поцеловал ее на вечеринке как обыкновенную девушку; причастность к литературе вовсе не способствовала ее сближению с Николасом. Тут она ошибалась, как всегда в своих отношениях с мужчинами: сама предпочитая «книжных» и «литературных» мужчин, она думала, что и они предпочитают женщин из той же сферы. Ей не приходило в голову, что «литературных» мужчин если и привлекают женщины, то вовсе не «литературные», а просто женщины.

Зато предвидение Джейн насчет размещения в машине полностью оправдалось, и именно эта интуиция, никогда не подводившая ее в частностях, помогла ей в дальнейшем стать исключительно прозорливой репортершей светской хроники.

Между тем гостиная, оклеенная коричневыми обоями, оживала, наполняясь щебетом, – из столовой девушки принесли подносы с кофейными чашками. Три старые девы – Грегги, Колли и Джарви – были представлены гостям, таково было закрепленное за ними право. Они уселись и принялись разливать по чашечкам кофе для молодых бездельниц. Все знали, что Колли и Джарви находятся в состоянии конфликта на религиозной почве, но ради такого случая они постарались скрыть свои разногласия. Тем не менее Джарви не могла пережить, что Колли наполнила ей чашку до краев. Джарви поставила чашку с залитым блюдцем на столик позади себя и выразительно ее проигнорировала. Джарви держала в руках перчатки, она была в шляпке и с сумочкой – собиралась идти в воскресную школу, где вела уроки. Перчатки были из плотной зеленовато-коричневой замши. Джарви разгладила их на коленях, потом стала теребить и отгибать отвороты. Показался штамп – два полумесяца, обращенные в одну сторону, – знак «по твердым ценам»; на платьях он проставлялся на подшитом с изнанки кусочке ленты, который обычно срезали. Джарви, склонив голову набок, рассматривала неустранимый знак на перчатке, словно обдумывала какой-то связанный с ним вопрос. Потом снова разгладила перчатки, резким движением поправила на носу очки. Джейн вдруг панически испугалась, что никогда не выйдет замуж. Услышав, что Джарви идет давать уроки в воскресной школе, Николас хотел было расспросить ее, чему она там учит.

– Пожалуй, нам лучше оставить религиозную тему, – сказала Джарви, словно подводя итог давнему спору.

– Мне казалось, мы уже оставили ее, – заметила Колли. – Какой чудный день для поездки в Ричмонд!

Селина сидела на стуле в небрежно-изящной позе, ей не грозило остаться старой девой, во всяком случае такой старой девой. Джейн вспомнила, как начался конфликт на религиозной почве, – это было слышно на всех этажах: спор разгорелся в гулкой умывальной, выходящей на площадку третьего этажа. Сначала Колли обвинила Джарви в том, что та не почистила за собой раковину, в которой мыла посуду после тайной готовки на газовой плитке, хотя разрешалось только кипятить чайник. Потом, устыдившись своей вспышки, Колли еще более громким голосом обвинила Джарви в том, что та чинит ей препятствия в ее духовном самоусовершенствовании, как раз когда, «и ты прекрасно это знаешь, я укрепляюсь в добродетели». В ответ Джарви презрительно отозвалась о баптистах, сказав, что их взгляды противоречат истинному духу Евангелия. Скандал, усложняясь, длился уже более двух недель, причем обе дамы изо всех сил старались его скрыть. Колли обратилась к Джарви с вопросом: