Жемчужная Тень - читать онлайн книгу. Автор: Мюриэл Спарк cтр.№ 27

«Дорогой Дженни готовятся некоторые перемены я узнала что от папы остались деньги которые можно тратить достаточно просто падписать бумагу неужели ты думаешь что мне нравится такая жизнь работа работа работа Господи спины не разгибаешь в поле как будто ты белая шваль какая когда я последний раз покупала себе новое платье и не стыдно тебе а теперь ты засел в турму из-за своего дурного характера стыдно тебе должно быть ноги сделал. Приходил мистер Литл падписать бумаги он сказал в турме тебя кормят хорошо дети здоровы только Ханну кто-то укусил я увожу их отсюда в женский монастырь даю деньги платить буду. Твоя любящая жена С. Ван дер Мерве».

Тем летом в Ворчестершире я поправлялась после болезни и частенько ложилась днем отдохнуть. Занятия в школе закончились. Врачебная практика по радиотерапии должна была начаться только осенью.

Не скажу уж, как часто я лежала у себя в спальне, слушая громкие возгласы, доносившиеся с корта чуть правее моего окна, где двое моих братьев играли в теннис. Иногда старший брат Ричард запускал мяч в открытое окно, давая понять, что пора вставать. В таких случаях занавески начинали колыхаться и внезапно раздвигались, после чего мяч со стуком опускался в комнате и откатывался в сторону. Мне всегда казалось, что однажды он разобьет стекло, или мяч угодит мне в лицо, или разобьет что-нибудь в комнате, но все заканчивалось благополучно. Но возможно, я преувеличиваю, и на самом деле подобное случалось только раз или два.

Но в том, что занавески колыхались на легком ветерке, когда в те беспечальные дни я лежала на кровати, и до меня доносились удары теннисного мяча и другие звуки, я уверена, и, по-моему, это были славные минуты. То, что легкое колебание занавесок свидетельствует о дуновении воздуха, кажется чем-то очень близким к истине, ибо в моем представлении истина обладает воздушными свойствами, с лирическим и жизнерадостным оттенком; а когда из-за какой-нибудь ерунды возникают крупные неприятности, мне это доказывает лишь то, что в мире завелась какая-то фальшь.

Не могу в точности припомнить, чтобы занавесок у меня в комнате касался летний ветерок, хотя уверена: так оно и было; всякий раз, как я стараюсь восстановить в памяти подробности этих ощущений, они исчезают, и сам этот образ является мне лишь как человеку, отведавшему от Древа Познания, — память о нем растворилась в окне дома миссис Ван дер Мерве и в потревоженных занавесках, когда в сезон дождей слегка дует ветер, означающий почему-то начало бури.

Бывало, в те покойные дни я начинала испытывать какую-то тревогу. Возникали сомнения в том, что меня примут на курсы радиотерапевтов из-за перерывов в школьном обучении. Однажды с вечерней почтой пришло письмо, подтверждающее, что я принята. Я прочитала письмо с облегчением и радостью и тут же решила отказаться. С меня было довольно того, что меня приняли. Такие перепады мне свойственны, и причина, по которой меня тянет к середине и покою, заключена в том, что мне не хватает ни того ни другого. В общем, я решила стать палатной сестрой и, вслед за своим братом Ричардом, в ту пору студентом-мед и ком, отправиться в Африку изучать тропические болезни.

С Соней Ван дер Мерве я столкнулась примерно через год после прибытия в Форт-Бейт и вместе с другими медсестрами прочитала письмо, которое она собиралась отправить мужу, пребывавшему в четырехстах милях от Форт-Бейта в тюрьме колонии. Произошло это на следующий день, в торжественной обстановке, — по такому случаю она специально надела перчатки, в которых ходила в церковь. Ответа она не ожидала, да он и не пришел. Через три недели она начала называть себя Соней.

В какой-то момент мы начали предпочитать вечера на ферме у Сони вечерам у ветеринара, аптекаря и священника. И всякий раз, как мы там появлялись, обнаруживалось что-то новое. Соня знала, с чего начать. Она еще не научилась путешествовать поездом и боялась уезжать в одиночку далеко от знакомых мест, но через кого-нибудь из медсестер выписывала из метрополии мебель, каталоги, книги, посвященные убранству дома, модные журналы. По ее заказу и при нашем активном участии к ее дому начали подъезжать фургоны с мебелью, покрытые пылью дальних дорог. Но начала она с того, что из церкви своих предков — голландской реформистской — перешла в церковь англиканскую; следует признать, что этот шаг она сделала самостоятельно.

Мы занимались ее воспитанием твердо и неуклонно. Мы учили ее не экономить на напитках, и в результате она заказала весьма экзотический набор вин. Мы научили ее подавать вино. Прежде она наполняла бокалы на кухне, разбавляя их при этом водой, и лишь потом слуга предлагал их гостям. Мы положили этому конец. Подрядчик перестроил старый дом и занялся оформлением и меблировкой комнат. Именно я настояла, чтобы в доме была не одна, а две ванные комнаты. Какое-то время потребовалось, чтобы она привыкла к домашнему туалету, и нам приходилось напоминать, чтобы она спускала воду. Кто-то из нас привез из столицы руководство по этикету двадцативосьмилетней давности, и она прочитала его весьма прилежно, водя пальцем по строчкам. По-моему, я же, будучи в некотором подпитии, посоветовала ей сделать черно-белую спальню, и потом забавно было наблюдать, как эта идея воплощается в жизнь; оформили спальню в течение месяца — Соне удалось достать черные обои и обклеить ими комнату, хотя вообще-то обои — вещь в колонии неслыханная, и все ее предупреждали, что они ни за что не пристанут к стенам. На полу в спальне был постелен белый ковер, поставлен шезлонг, покрытый черно-белым, в полоску, шелком. Не прошло и года, как она увешала дом репродукциями Бердслея, но к тому времени Соня уже принимала гостей, прибегая к советам ветеринара, который молодость провел в Лондоне.

Однажды — лежа в шезлонге и выглядя в черном шифоновом халате и с новой укладкой длинных волос весьма эффектно — она поведала нам, уже известную, впрочем, историю про негритенка:

— Он заглядывал в окно, вот в это самое. А я сидела вот тут на кровати кормила ребенка посмотрела в окно и Богом клянусь там какое-то черное пятно было — мальчишка-негр прижался лицом к стеклу. Слышали бы вы как я завопила. Ну Дженни схватил ружье прицелился и я услышала грохот. Такой ужу него нрав буйный слишком далеко зашел, но с другой стороны что удивительного? Зато теперь мне нечего бояться этих ребят. Вот это то самое окно которое я по неосторожности не задернула. В общем мы показали им что к чему а теперь у нас новые слуги. На ферме уж никто больше не появлялся, все убежали.

Через окно легкими порывами набегал теплый ветерок. «Пора собираться, — заметила одна из девушек. — Буря начинается».

Бури в колонии таковы, что, перед тем как разразиться, вся округа дрожит, как обнаженный нерв, а когда отгремит, весь мир, от горизонта до горизонта, сонно возвращается на круги своя. Началу предшествует легкий ветер, затем вспыхивает жемчужный свет, дальше — земляной дух. Поднимается и тут же внезапно умолкает птичий гомон, куда-то исчезают все насекомые. Потом из щелей в стенах в полусонном состоянии выползают летучие муравьи, расправляют крылья и разлетаются в панике кто куда, самые яркие цвета разразившейся бури, словно покоряясь, бледнеют, и все предметы вокруг из-за бунта природы становятся липкими. Однажды буря застала меня в доме у Сони. Было это уже после того, как она утвердилась в своем новом социальном положении, дом был перестроен, вся мебель на месте. Вскоре после того как буря затихла, наступил вечер, мы сидели в ее гостиной, обставленной на европейский манер, — от веранды в южноафриканском стиле она отказалась, — и попивали розовый джин. Напитки разносил слуга из аборигенов, его огромные обезьяньи лапы, вцепившиеся в поднос, выступали из манжет светло-зеленой униформы, которая только что так ярко блестела при вспышках молнии. Соня любила повторять: «Мне кажется, из этого дома я сделала для себя уголок цивилизации». Нечто в этом роде ей сказал в качестве комплимента священник в один из своих визитов; она приняла эти слова за чистую монету и доводила до сведения всех гостей. «Нет, подруга, мне, право, следует соответствовать». Меня всегда поражало, как быстро она подхватывала новые словечки и наиболее часто употребляемые выражения.