Мечты на мертвом языке - читать онлайн книгу. Автор: Грейс Пейли cтр.№ 15

– Пап, они такие беспокойные.

– Привози мальчиков, дочка. Обожаю их гойские мордашки.

– Хорошо, хорошо, привезу. – Ей хотелось одного – уйти поскорее. – Обязательно привезу, папа.

Мистер Дарвин протянул к ней руку через перила, дотронулся пальцами до ее мокрой щеки. А потом надрывно застонал: «А-аааа», словно его выворачивало наизнанку, словно крик вырвался из него помимо воли.

И прежде чем она успела отвести взгляд от его стариковского, огорченного лица, он отпустил ее влажную руку и отвернулся.

Молодой человек заявил, что хочет переспать с Александрой, потому что у нее интересно устроен ум. Он был водителем такси, и ей успел понравиться его курчавый затылок. И все же она была удивлена. Он сказал, что заедет за ней часа через полтора. Она, будучи человеком честным и ответственным, не стала скрывать от него правду. Сказала: Думаю, среди ваших знакомых немного женщин средних лет.

Вы мне женщиной средних лет не кажетесь. Речь про то, кому что нравится. Вот мне интересны ваши взгляды, ваш образ жизни. И вообще, добавил он, взглянув в зеркальце, лицо у вас приятное, а бровей мне не видно.

Давайте через два, сказала она. Я приехала навестить отца, я его люблю.

Я своего тоже люблю. А вот он меня нет. Вот в чем беда.

Ну все, на этом хватит, сказала она. Поскольку в начале беседы они уже обменялись некоторыми существенными фактами из собственной жизни.

Сколько вашим детям лет?

У меня нет детей.

Извините. А чем вы занимаетесь?

Детьми. Лет тринадцати-четырнадцати. Усыновлением, приемными семьями. Теми, кто получил условный срок. Всякими проблемами…

А где вы учились?

В Городском университете. А вы?

Я-то? Я много где. В Висконсине. В Антиохии – в Калифорнии. Может, еще когда и вернусь туда. А может, еще куда отправлюсь. В Гарвард, например. Почему бы и нет?

Он засигналил шестнадцатиколесной фуре, привезшей в супермаркет бумажные салфетки.

А можно без этого? Терпеть не могу, когда гудят.

Да? Так вы идеалистка? Он взглянул в зеркальце заднего вида – прямо ей в глаза. Но замужем-то вы были? Хоть раз?

Была когда-то. Много лет.

За кем?

Это трудно объяснить. За революционником.

Правда? Может, я его знаю? Как его звали? В наше время говорят революционер.

Неужели?

Кстати, меня зовут Деннис. Вы мне, похоже, нравитесь.

Нравлюсь, да? С чего бы это? Позвольте вас спросить… Что вы имеете в виду под нашим временем?

Под длань святого Франциска слетаются птицы, сказал он с едва заметным выговором. Я не хотел вас обидеть.

В наше время! сказала она. Что это такое? Вы, наверное, думаете, что вы – что-то новенькое? Ничего подобного. Телефон – это было что-то новенькое. Самолет – это было что-то новенькое. А такие, как вы, давно на земле водятся.

Опа! сказал он. Остановил такси у самого входа в больницу. Обернулся, чтобы посмотреть на нее и принять решение. Впрочем, вы правы, сказал он. Знаете, ум – удивительная штука, с годами не портится и очень эротичен.

Да ну? спросила она. И поинтересовалась: Так какова же продолжительность жизни ума?

Восемьдесят лет, сказал отец – он был рад, что его знания могут пригодиться. Когда-то он объяснял, что такое гроза, прежде чем она успевала снять с полки «Книгу знаний» [24] . Да и теперь, загнанный в скорлупу старости, он продолжал собирать всякие удивительные факты. Только вот старость его доконала. У его артерий перспективы были самые печальные, и часто вместо интересных тем приходилось обсуждать вышедшие из строя кровеносные сети.

Однажды он сказал: Александра! Не показывай ты мне больше закат. Он меня уже не интересует. Ты же прекрасно это знаешь. Она как раз обратила его внимание на обычную картину заката, открывавшуюся из больничного окна. Алый шар – совсем один, даже без блеклых прядей вечерних облаков – алый шар неостановимо опускался на запад, минуя Гудзон, Джерси-Сити, Чикаго, Великие равнины, Золотые Ворота – валился все ниже и ниже.

Потом он немного почитал Пушкина по-русски. «Не для меня придет весна»… [25] И заснул. Она стала читать «Пушки августа» [26] – издание с крупным шрифтом. Через полчаса он открыл глаза и рассказал ей про статью в свежем номере «Таймс» – про то, как финикийцы в V веке до нашей эры плавали в Бразилию. Удивительный народ. И викинги удивительный народ. Он с большим уважением отзывался о китайцах, евреях, греках, индейцах – обо всех древних народах, занимавшихся торговлей. И никогда не осуждал какой-либо народ целиком. Такую интернациональную широту взглядов в нем в конце XIX века воспитывали тогда еще юные мать с отцом, которые не давали угаснуть свече разума во мраке царского произвола. Это он впитал еще в детстве. И не забыл передать следующему поколению.

В палате с ним лежал страдалец по имени Джон – он боялся черных, набиравших силу в ЮАР, боялся отвязных черных в Чикаго, желтолицых китайцев и турков-османов. У него было больше причин бояться будущего, чем у отца Александры, – у него было здоровое сердце. И была вероятность, что все произойдет у него на глазах. Он был убежден, что турки придут и принесут в Нью-Йорк всякую заразу вроде холеры, скарлатины и, главное, проказу.

Проказу! Да ради всего святого! сказала Александра. Джон, обратитесь хоть раз к действительности – тут есть чему печалиться. И она зачитала отрывок из статьи в «Таймс» – про разбомбленные и сожженные поселения прокаженных в Северном Вьетнаме. Отец сказал: Александра, умоляю, давай сегодня без пропаганды. Почему ты вечно наскакиваешь на Соединенные Штаты? Он вспомнил, как впервые увидел американский флаг на Эллис-Айленде [27] . Под сенью этого флага он пахал как вол, читал Диккенса, учился на медицинском факультете и долетел – как ракета «земля – воздух» – до среднего класса.

Потом он сказал: Только вот зачем они водружают флаг на шоколадный пудинг? Что за глупость.

Сегодня День памяти [28] , сказала санитарка, убирая поднос.