Я была первой - читать онлайн книгу. Автор: Катрин Панколь cтр.№ 24

Серый, Коричневый и все остальные не спускают с меня глаз. Девицы с интересом ожидают моей реак­ции. Хватит ли у меня храбрости держаться до кон­ца? Уволят меня или нет? Они в недоумении следят за каждым моим движением. Проходит каких-то не­сколько секунд, а мне кажется, что позади целое сто­летие или даже полтора. «Мы веками были у них в подчинении, – говорю я себе, – веками беспрекослов­но их слушались. Ни с места. Ни с места.»

А потом – встаю и иду к двери. Запомнить это на всю жизнь. Хранить в памяти вечно, чтобы больше такого не повторилось. А к чему, собственно? Я не­дотепа, кретинка, пустое место. Вот именно, пустое место. Конфетная обертка. Я себе противна до тош­ноты, готова сама себя растоптать, ненавижу себя лютой ненавистью. Если ты сама себя не принима­ешь всерьез, то чего же ждать от других? Ты не должна прогибаться перед мальчишкой своего воз­раста! Ты вообще ни перед кем не должна проги­баться, и точка! Лакейская душонка!

Я протягиваю заносчивому коллеге папку с фото­графиями, возвращаюсь на свой наблюдательный пост и ловлю на себе пристальный взгляд Серого. Все кончено, подруга, ты уволена. Тебя вышвырнут с работы прямо сейчас. Жаль, я сегодня утром не прочла гороскоп на день.

Мероприятие подходит к концу. Все встают, со­бирают бумаги. Серый говорит, обращаясь ко мне:

– Мадмуазель Форца, не могли бы вы задержаться?

Уволена. Приговор отчетливо читается в глазах коллег, которые стараются не встречаться со мной взглядом, и направляясь к двери, старательно меня обходят, притворяются, что видят меня впервые. Петух пропел, и Апостол Петр трижды отказался от своего кореша. Коричневый смотрит на меня с не­скрываемым раздражением. «Упрямая попалась, – думает он, – сейчас ее поставят на место.» Я раздра­жаю его с самого начала, прежде всего тем, что отка­зываю в доступе к своему телу. Он вызывает меня к себе в кабинет, заставляет пересчитывать скрепки, складывать резинки, точить острые карандаши. Он издевается над моей мини-юбкой, пытается при­жать к стене, когда я наливаю себе кофе, но мне вся­кий раз удается ускользнуть. Как он ни старается, ему меня не поймать. Стоило, спрашивается, нани­мать на работу хорошенькую блондиночку, если не можешь задрать ей юбку?

Я остаюсь наедине с Серым. У меня мурашки бе­гут по коже. Я готовлюсь к худшему. Решаю перей­ти в наступление. Пропадать, так с музыкой, по крайней мере, начну себя уважать.

– Он не имел права мне приказывать! Он мне не начальник!

– Это вы не имели права ему подчиняться! Не позволяйте этим кретинам гонять вас с поручения­ми! Обращайтесь с людьми так же как они с вами. На равных. Иначе вас никогда не будут уважать…

И тут я чувствую, что влюбилась.

Он разглядел во мне тонкую душу, и обращается именно к ней. Он совершенно бескорыстно поделил­ся со мной частичкой своей власти, власти серого че­ловека. Он уступил мне кусочек своей территории, чтобы я могла разбить лагерь, произвести учет ору­жия и покончить с чередой отступлений. Я встаю, вы­прямляюсь. До него я была никчемной куклой, кото­рую можно рвать на части, бросать на землю и поднимать когда вздумается. Теперь у меня за спиной вырастут крылья и понесут меня к нему. Я увеличива­юсь в размерах. Мое сердце надувается как воздуш­ный шар. Я вот-вот взлечу. Я счастлива, я так счастли­ва. Я хочу взглянуть на мир его глазами. На меня давно уже не смотрели так благодушно-доброжела­тельно. Еще, прошу вас, дайте мне еще внимания, по­лезных советов, ценных указаний, облагородьте мне душу. Наверное, это и есть любовь, когда другой ви­дит в вас то, чего вы сами не замечали, извлекает на­ружу и преподносит вам будто драгоценный слиток.

Лежа на мне, он будет подолгу беседовать с моей душой во мраке ночи, когда наши тела насытятся, руки сплетутся, а души, соединившись, воспарят к небесам. Он будет ревниво следить за моим взросле­нием, радоваться первому шагу, первому слову, ма­зать зеленкой разбитую коленку. Он поможет мне найти свой путь.

Серый человек многому меня научил.

Он очень меня любил, возможно даже слишком. Любил так, что едва не потерял рассудок, едва не свер­нул мне шею. Стоило мне мельком взглянуть на дру­гого мужчину, и он готов был довести меня до слез, запереть на ключ, чтобы никого не подпустить ко мне близко, задушить своей отчаянной нежностью, пере­межая признания в любви ударами ремнем. Я прини­мала эти удары так же, как его любовь. Я принимала от него все: рядом с ним я хотела учиться.

Его жестокость не страшила меня. Я знала ее назу­бок, пестовала, холила, лелеяла. Я сама требовала от него жестокости, предпочитала ее нежности, физиче­ской и душевной. Я была ненасытна. «Еще, еще», – шепотом умоляла я, когда он в испуге отступал после очередного приступа ярости. Еще… Еще…

Говорить друг с другом, спать, тесно обнявшись, чтобы слова и тела слились в единую душу, способ­ную воспарить высоко-высоко. Твои слова открывают во мне то, что до сих пор не имело названия, обнажа­ют меня с любовью, но без малейшей поблажки. Твои пальцы впиваются мне в шею, в плечи, в живот, оття­гивают волосы назад, прижимают меня к твоему телу, и ничего слаще этого я не знаю. Мне хочется стать ма­ленькой-маленькой, испытать на себе всю твою силу, быть послушной жертвой, которая постоянно просит: еще. Еще боли, перерастающей в наслаждение, еще наслаждения, невыносимого, нестерпимого как боль, и главное, любви, еще любви…

– Иногда мне хочется расцеловать тебя с головы до пят, а иногда – взять тебя не глядя. И знаешь, ведь это одно и то же? – говорит он в темноте спальни, в темноте моей спальни.

Я знаю. Телесная любовь по сути – порыв, живи­тельный и стремительный, исполненный легкости и тайны, позволяющий двум ненасытным телам про­никнуть за грань доступного, и стремглав бросив­шись в эту безымянную бездну, испытать на себе пре­дел человеческих возможностей. И если при этом вдруг выяснится, что простой смертный способен подхватить божественную искру, то, может быть, мо­жет быть, им удастся, растворившись в ее жгучем, ос­лепительном сиянии, подняться высоко-высоко, туда, где находится то самое Нечто или Некто, которое мы ощупью ищем, не умея и не смея назвать по имени.

Увидеть, хотя бы раз увидеть, как этот вечный свет загорается на пути двух тел, которые, сцепив­шись в тесном объятии, нагревают и обжигают друг друга, чтобы стать частью безграничного сияния и на какой-то миг осветить собой пещеру, в которой мы живем, чудесную пещеру, где возможно все, но лишь для тех, кто способен открыться.

Открыться, тем самым спасаясь от смерти.

Открыть свое тело, свой разум, чтобы научиться, прежде всего, давать.

А потом получать.

И чем больше, чем больше мы открываемся, тем острее ощущаем, что готовы принимать и получать.

По-луч-ать. Принимать частицу того луча. Уви­деть себя в новом свете, познать себя новым и раз­ным. Избавиться от старых привычек, старых ка­честв, нагромождение которых мешает нам видеть, заслоняет от нас нашу собственную жизнь.