Свобода - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Франзен cтр.№ 18

Патти же была о нем чрезмерно высокого мнения вплоть до одной апрельской субботней ночи — она раньше времени вернулась с церемонии награждения национальной сборной в Чикаго (Патти заняла второе место среди защитников в баскетболе), чтобы сделать Картеру сюрприз в день его рождения. С улицы она увидела свет в его окне, но ей пришлось четырежды позвонить в домофон, прежде чем она услышала голос Элизы:

— Патти? Ты что, не в Чикаго?

— Вернулась пораньше. Впусти меня.

Последовал треск, а за ним — пауза, настолько долгая, что Патти позвонила еще дважды. Наконец в двери показалась Элиза в кедах и овчинном жакете.

— Привет, привет, привет! — закричала она. — Не верю своим глазам!

— Почему ты меня не впустила? — спросила Патти.

— Не знаю, решила сама спуститься, там такой дурдом, и я решила спуститься, чтобы мы могли поговорить. — Глаза Элизы сверкали, она беспокойно ломала пальцы. — Там сплошная наркота, может, пойдем куда-нибудь, я так тебя рада видеть, привет! Как ты? Как Чикаго? Как все прошло?

Патти нахмурилась:

— Я не могу подняться к своему парню?

— М-м, нет, погоди — парню? Не слишком сильно сказано? Я думала, это просто Картер. В смысле, я знала, что он тебе нравится, но…

— Кто там?

— Ну, всякие знакомые.

— Кто?

— Ты никого не знаешь. Пойдем куда-нибудь?

— Кто, например?

— Он думал, что ты возвращаешься завтра. Вы же завтра ужинаете, так?

— Я улетела пораньше, чтобы увидеть его.

— О боже, ты же в него не влюблена? Нам надо поговорить о том, как ты себя защищаешь, я-то думала, что вы просто развлекаетесь, ты же никогда не называла его своим парнем, я-то об этом должна была бы знать, так? Если ты мне не будешь всего рассказывать, я не смогу тебя защитить. Ты нарушила правило, так?

— Ты мои правила тоже не соблюдала, — заметила Патти.

— Богом клянусь, все не так, как ты думаешь. Я твой друг. Просто там есть кое-кто, с кем ты вряд ли подружишься.

— Девушка?

— Слушай, я ее выгоню. Мы от нее избавимся и потусим втроем. — Элиза захихикала. — У него есть очень, очень, очень крутой кокс.

— Погоди. Вас там трое? Это и есть вечеринка?

— Так круто, так круто, обязательно попробуй. Сезон ведь закончился, так? Мы от нее избавимся, ты сможешь подняться, и мы затусим. Или можем вдвоем пойти ко мне, если подождешь, я возьму наркоты, и мы пойдем ко мне. Ты должна это попробовать. Пока не попробуешь, не поймешь.

— Оставить Картера с кем-то и пойти с тобой пробовать кокаин? Отличная идея.

— Боже, Патти, прости. Это не то, что ты думаешь. Он сказал, что устроит вечеринку, но потом достал кокс и немножко поменял свои планы, а потом оказалось, что он позвал меня только потому, что тот человек не пришел бы, если бы оказалось, что они будут вдвоем.

— Могла бы уйти, — сказала Патти.

— Нам уже было весело. Попробуешь — поймешь, почему я не ушла. Я тебе клянусь, я здесь только поэтому.

Вопреки здравому смыслу, эта ночь не привела к охлаждению или прекращению дружбы с Элизой. Вместо этого Патти порвала с Картером и попросила у Элизы прощения за то, что не рассказала ей все об их отношениях, а та попросила прощения у нее за то, что уделяла ей мало внимания, и пообещала в будущем следовать их правилам и не употреблять больше тяжелых наркотиков. Теперь автору ясно, что представления Картера об идеальном именинном подарке явно включали в себя наличие пары доступных девушек и белого муравейничка на прикроватной тумбочке. Но Элиза исступленно корила себя и от беспокойства была весьма убедительна. На следующее утро, прежде чем Патти успела все обдумать и сделать вывод, что ее предполагаемая лучшая подруга делала что-то не то с ее предполагаемым парнем, Элиза уже, запыхавшись, колотилась к ней в дверь с сообщением, что уже три раза пробежала трек в четверть мили и теперь Патти должна научить ее каким-нибудь упражнениям. С ее точки зрения, она была одета как заправский бегун (майка с изображением Лены Лович, боксерские шорты до колен, черные носки, кеды). Она горела идеей совместных занятий по вечерам, пылала любовью к Патти и страшилась ее потерять; и Патти, которой только что открылось истинное лицо Картера, закрыла глаза на то, что представляла из себя Элиза.

Элиза продолжала массированное наступление, пока Патти не согласилась провести с ней лето в Миннеаполисе, после чего снова стала пропадать и потеряла всякий интерес к спорту. Большую часть этого жаркого лета Патти провела одна в снятом через третьи руки клоповнике в Динкитауне, жалея себя и чувствуя, как рушится ее самооценка. Она не понимала, почему Элиза была так одержима идеей совместной жизни: как правило, она возвращалась домой не раньше двух часов ночи или не возвращалась вовсе. Правда, она продолжала уговаривать Патти употребить что-нибудь новенькое, сходить на концерт или найти себе нового любовника, но Патти питала временное отвращение к сексу и постоянное — к наркотикам и сигаретному дыму. К тому же зарплаты за летнюю работу на кафедре физвоспитания едва ли хватало на покрытие ренты, а она не хотела, уподобляясь Элизе, просить родителей о денежных вливаниях. Поэтому Патти чувствовала себя все более и более несовершенной и одинокой.

— Почему мы дружим? — спросила она наконец, пока Элиза наводила марафет перед очередным выходом.

— Потому что ты потрясающая, ты красавица и мой самый любимый человек в мире, — ответила Элиза.

— Я спортсменка. Со мной скучно.

— Нет! Ты Патти Эмерсон, мы живем вместе, и это круто.

Ее слова переданы дословно — автору они врезались в память.

— Но мы ничего не делаем, — сказала Патти.

— А что бы ты хотела делать?

— Я думаю поехать к родителям на некоторое время.

— Что? Ты шутишь? Ты их не любишь! Ты должна остаться со мной.

— Но ты каждый вечер уходишь.

— Тогда давай займемся чем-нибудь вместе.

— Но ты же знаешь, что я не хочу заниматься такими вещами.

— Хорошо, тогда пойдем в кино. Можем пойти прямо сейчас. Что ты хочешь посмотреть? Хочешь посмотреть «Дни жатвы»?

Так началось очередное массированное наступление, продолжавшееся достаточно долго, чтобы перетянуть Патти через перевал лета и не дать ей сбежать. Во время этого — третьего по счету — медового месяца, изобиловавшего двойными сеансами в кино, вином с содовой и заезженными до дыр альбомами Blondie, Патти впервые услышала о музыканте Ричарде Каце.

— О боже, — стонала Элиза. — Кажется, я влюбилась. Кажется, я теперь буду хорошей девочкой. Он такой большой. Как будто на тебя падает нейтронная звезда. Как будто тебя стирают гигантским ластиком.

Гигантский ластик только что закончил Макалистер-колледж, устроился на работу в компанию, сносящую дома, и организовал панк-группу под названием «Травмы», в успехе которой Элиза не сомневалась. Единственным, что не вписывалось в ее идеальный образ Каца, был его выбор друзей.