Страж фараона - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ахманов cтр.№ 83

Старый разбойник приободрился и вроде бы даже помолодел.

– Хочешь, чтоб я перечислил убитых врагов?

– Нет. Но слышал я от сына твоего, что в молодые годы ты странствовал по четырем сторонам света и брал добычу в любом оазисе, в Обеих Землях и на морском берегу. Расскажи мне об этих походах и дальних краях. Например, о горах Того-Занг... Никогда о них не слышал.

– Ах-ха! – Такелот сморщился, припоминая, отставил чашу. – Давно это было! Когда же?

Он бросил взгляд на Техенну, и тот подсказал:

– После набега людей из Каттара. Когда смерть коснулась моих братьев и матери, да будет к ним милостив Осирис!

– Верно! Моя женщина погибла, и погибли мои сыновья, когда шакалы из Каттара явились в Уит-Мехе... Мы вырезали их сердца, но не у всех – многие утекли в пустыню, и я собрал отряд, чтобы догнать их и бросить в пасть Владыке Песков с отрезанными ступнями. Каттар, мой господин, это большой оазис в пятнадцати днях пути к заходу солнца, и лежит он в глубокой котловине, где травы обильны, воды сладки, а скот тучен. Но мы, люди из Уит-Мехе, плохо знаем те места, и потому шелудивые псы, за коими мы гнались, пришли в оазис раньше нас, забрали свои стада и женщин и покинули Каттар, опасаясь нашего возмездия. Добравшись туда, я увидел, что пастбища и палатки пусты, что нет для нас ни врагов, ни добычи, а значит, зря мы терпели жару и голод в песках и утоляли жажду протухшей водой. Сердце мое огорчилось, и я сказал себе...

Такелот хрипло закашлялся, приник к чаше с молоком, потом, отдышавшись, хлопнул костистыми ладонями по коленям:

– Я сказал, что буду преследовать каттарских псов, как гиена преследует лань, долго и терпеливо, пока не увижу их кровь на своем клинке. Не ради поживы, а ради мести, ибо они убили двух моих сыновей и мать последнего сына, Техенны, который в те годы был слишком мал, чтобы пронзить врага дротиком. Воистину, жажда мести обуревала меня, и я поклялся Владыке Песков страшной клятвой, и в знак ее спалил свои волосы над огнем. А после двинулся через пустыню на запад, и через двадцать дней все мы – я, мои воины и ослы – увидели море...

“Это какое же море?” – подумал Семен. Если отправиться из Уит-Мехе и идти на запад больше месяца, то одолеешь километров восемьсот... самое большее – девятьсот... Значит, не до Атлантики добрались, а до Средиземного моря, до залива Большой Сирт, который врезается в Африку будто след лошадиного копыта... Тоже немалое путешествие! Через пустыню и сухую степь!

Он решил, что нанесет этот маршрут на карту. Карты у Семена были – и получше той мозаики с росписью, что украшала пол в святилище Ипет-сут. Его память художника хранила очертания земных континентов, самых крупных островов, озер и рек, в нужном месте и нужных пропорций, и если он и ошибся в чем-то, то не больше чем на сотню-другую километров. Еще в первый год своей жизни в Та-Кем он начертил эти карты на листах папируса, изобразив с особой тщательностью Средиземное море, Красное, Черное и Персидский залив, а также территории, лежавшие на их берегах. Этот атлас являлся его величайшим сокровищем – тем более что на одной из карт были помечены уже существующие и еще не выстроенные города: Кносс, Афины, Коринф, Микены, Рим, Ниневия, Вавилон и Карфаген.

– Мы увидели море, – продолжал Такелот, – но не увидели врагов. В тех местах живут люди нашего языка, с которыми у нас, за дальностью расстояния, нет ни споров, ни счетов. Они сказали, что каттарские псы идут вдоль побережья и что мы нагоним их через несколько дней, ибо стада их истощены, а люди сбили ступни в кровь. За нами тоже оставались следы крови – ведь переход через пустыню нелегок, и трое из наших стали жертвой Владыки Песков. Но все же мы могли двигаться быстрее, так как не было с нами ни женщин, ни детей, ни стариков, а одни лишь сильные воины числом двадцать и шесть десятков. Мы направились в солнечную сторону, а потом берег опять повернул на закат, и вскоре увидели мы вражеский стан, и напали, и убили всех, кроме ослов, овец и коз. Сердце мое успокоилось, и я уже подсчитывал добычу, но тут явились к нам люди той земли, за своей половиной, ибо битва была в их краях и хотелось им поучаствовать в дележе. Я дал, что они просили, и они сказали: теперь дай все, раз перебил женщин этого племени, которые нам были нужны! И я дал остальное, ибо явились они в великом множестве...

Вор у вора скотину украл, мелькнуло у Семена в голове. Впрочем, у Такелота имелось на этот счет иное мнение.

– Я дал, так как животные были и вправду истощены и гнать их по пустыне сорок дней казалось немыслимым. Отдав же, решил, что забрался далеко и стоит посмотреть другие земли на западе, и воины мои с тем согласились; каждый думал, что найдет другую добычу, легче весом, дороже ценой. И тогда мы встали, подняли оружие и ушли от трупов наших врагов, и двигались еще сорок дней вдоль берега, ни в чем не испытывая нужды, – охота в тех краях обильная, вода сладкая, а люди, одаренные мной, позволяли нам пить ее и стрелять антилоп без числа. Так мы шли на восход солнца, потом свернули к северу, снова на восход и опять на север, пока не добрались до широкой равнины, лежавшей между горами Того-Занг и морем...

Семен встрепенулся. На восток, затем – на север, снова на восток и снова на север... Так и есть, очертания залива Большой Сырт, берегов Ливии и Туниса! За сорок дней можно преодолеть больше тысячи километров, и тогда... Тогда окажешься в краях изобильных и плодородных, где в будущем встанет Карфаген! В землях, текущих молоком и медом, если верить римским историкам... И земли эти свободны и будут такими еще лет пятьсот... Почти свободны, разумеется, если не считать немногочисленных племен, у коих сто охламонов с палками – целое войско, а тысяча – огромная армия!

Он сел, резким движением отбросил прядь со лба и наклонился к Такелоту:

– Скажи мне, почтенный, что за люди живут на той равнине между горами и морем?

– Земля богатая, но пустая, – ответил ливиец, – и мы, не найдя там добычи, повернули назад. Воины были недовольны... – Он поднял чашу из голубого фаянса, взвесил ее в ладони и произнес: – Зато я убедился, что нет места лучше Уит-Мехе, господин! А знаешь, что самое лучшее в этом месте?

– Да?

– Та-Кем поблизости! – Он поглядел на чашу с хищной улыбкой. – Но возвратимся к той равнине... Видишь ли, мой господин, живущие к восходу солнца от нее подобны нам с Техенной, а те, кто живет к закату, – совсем иные люди – кожа у них темная, темные волосы и глаза, и этим они похожи на кушитов. Одни из них охотятся в степи на длинноногих птиц, другие обитают на деревьях, растущих так близко, что человек меж ними не пройдет... Странные люди, и странное рассказывали мне о них! Но сам я их не видел; они боятся моря и гор и не заходят на ту равнину.

“Нумидийцы? – подумал Семен. – Или такой народ, который еще и имени-то не имеет?.. Впрочем, какая разница! Не любят моря и гор, вот и ладушки!”

Он прикрыл глаза, чтобы обдумать некую мысль, вертевшуюся в голове, но тут перед жилищем Такелота послышались стоны, шум и плач. Затем раздался голос Тотнахта, непривычно тихий и даже с нежными нотками – кого-то он успокаивал, кому-то советовал не рыдать, ибо хотя господин не в силах возвратить убитых к жизни, но уж обидчикам воздаст по справедливости. Подвесит за ноги, располосует сверху донизу, вывалит кишки, а внизу разожжет огонь!