Парижская любовь Кости Гуманкова - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 31

– Пошли на паспортный контроль! – распорядился товарищ Буров.

– А этот? – спросил Спецкор.

– Куда он денется?

Пограничник заглянул в мой молоткастый и серпастый, поставил штамп и сказал: «Привьет!» Постепенно вся группа прошла контроль и столпилась в ожидании товарища Бурова и Спецкора, которые не торопились покидать зарубежье.

– А может быть, все-таки заблудился? – жалобно предполагал совершенно скисший рукспецтургруппы.

– Вряд ли…– с необычной серьезностью отвечал Спецкор.– Опытная тварь…

– Но почему? Он же мог и раньше?

– В половине случаев уходят именно в последний момент… Психология… И расчет: труднее задержать…

– Вот сука! – налился кровью товарищ Буров.

– Лучше подумайте, как по начальству докладывать будем! Если тихо ушел

– хрен с ним, а если начнет, сволочь, заявления делать?

– Но ведь проверяли же! И у вас тоже проверяли!..

– Совершенно точно можно проверить на триппер, а на это совершенно точно не проверишь! Ладно, я остаюсь, может, еще удастся что-нибудь сделать…

Поймав на себе мой изумленный взгляд, Спецкор пожал плечами, что, видимо, означало: «Вот такие, сосед, у нас с тобой дела!»

Из-за отсутствия двух зарегистрированных пассажиров наш рейс задержали, и сквозь иллюминатор я видел, как на тележке повезли клетчатый чемодан Друга Народов, большую спортивную сумку и лыжи Спецкора.

Когда мы, наконец, взлетели и погасло табло «пристегните ремни», я достал бумажный пакетик с заколкой и протянул Алле.

– Зачем? – спросила она.

– Знаешь, в племени чу-му-мри засушенных махаонов дарят, когда признаются в любви и предлагают поселиться в одном бунгало…

– Ты смеешься?

– Нет, я серьезно…

– Ты смеешься: нет такого племени – чу-му-мри…

– Есть. Я покажу энциклопедию…

– Ладно,– кивнула Алла.– Допустим, есть… Допустим, мы будем жить в одном бунгало… Как ты себе это представляешь?

– Очень просто. Я буду охотиться на львов. Твой сын будет мне помогать, и мы подружимся. Я заработаю кучу ракушек с дырками – это у них деньги такие. Куплю тебе платье из павлиньих перьев. Потом родится девочка, такая же красивая и нежная, как ты… Мы будем качать ее в люльке, вырезанной из панциря гигантской черепахи…

– А жираф будет бродить возле озера? – улыбнулась Алла.

– Будет!

– Изысканный?

– Изощренный!

– Костя, ты прелесть! А если к нам в бунгало придет обиженный сильный человек и захочет увести меня с собой?

– По закону племени чу-му-мри я проткну его отравленным дротиком.

– А если придет плачущая женщина с девочкой, очень похожей на тебя?

– Плачущая?

– Да, плачущая женщина!

– Я постараюсь им все объяснить… По крайней мере девочке, похожей на меня…

– Это трудно!

– Не трудней, чем охотиться на львов…

– Труднее! – тихо сказала Алла и закрыла глаза.– Хочу спать…

Я выглянул в иллюминатор: внизу расстилалась облачная равнина, похожая на снежное поле. Казалось, вот-вот появится цепочка лыжников. И она появилась – три черные точки, двигавшиеся одна за другой…

– Истребители! Во-он! Смотрите! – радостно закричала Пейзанка.– Значит, он не врал!

– Такие люди не врут! – громко отметился Диаматыч и мигнул мне, давая понять, что я поступил совершенно правильно, оставив своего подчиненного для розыска соскочившего Друга Народов.

…Первое, что я увидел, выйдя из самолета,– дежурная улыбка аэрофлотовской девицы и настороженный взгляд прапорщика с рацией. Потом мальчишка-пограничник в будочке долго листал мой паспорт, внимательно вглядывался в мое лицо и несколько раз спрашивал меня, откуда я прилетел. Это такая у них инструкция, если вместо коренного советского гражданина спецслужбы попытаются втюхать шпиона, говорящего по-русски с чудовищным акцентом. Но все обошлось благополучно – и на родину меня пустили…

Потом мы терпеливо ждали, когда появится наш багаж. И это, наконец, случилось. У Пипиного чемодана-динозавра отломился замок, и наружу вылезла разноцветная тряпочная требуха. Гегемон Толя вздохнул и взвалил лопнувшее чудовище на себя… Я взял два чемодана – свой и Аллы. Она шла рядом и несла сверток с дубленкой.

Таможенный досмотр прошли беспрепятственно все, кроме Торгонавта, катившего впереди себя перегруженную до неприличия тележку… Поддельный перстень был разгадан, и нашего спутника под белы рученьки увели для составления протокола. Он горячился, объяснял, что обменялся с одним крупным французским политическим деятелем, участником Сопротивления исключительно в целях укрепления дружбы между народами, но все было напрасно…

– Кто руководитель группы? – строго спросил таможенник.

– Я…– неуверенно ответил товарищ Буров.

– Безобразие!

В Шереметьевском аэропорту специализированную туристическую группу встречали… К товарищу Бурову подошел некто в номенклатурном финском пальто и, холодно поприветствовав, увел нашего убитого горем руководителя к поджидавшей черной «Волге». У самой двери, словно уводимый на казнь, он оглянулся, как бы желая крикнуть: «Люди, я любил вас! Будьте бдительны за границей!»

Пипу Суринамскую ожидал генерал в сопровождении все тех же адъютанта и шофера. И по тому, с каким курсантским нетерпением он оглядывал всю свою вернувшуюся боевую подругу, я вдруг понял: они, что там ни говори, счастливая пара…

– Ну, как ты тут без меня? – нежно спросила Пипа.

– Как штык! – ответил генерал.

Они уехали, увозя с собой чемодан-динозавр и сроднившегося с ним Гегемона Толю. Диаматыч в ожидании дальнейших инструкций шел со мной рядом до тех пор, пока я не шепнул ему, что временно он нам не нужен, его задача натурализоваться и ждать связного.

Аллу поджидал Пековский с клумбоподобным букетом белых роз. Рядом с ним стоял остролицый щуплый мальчик, который, едва завидев Аллу, бросился ей на шею с криком «мама».

Пековский внимательно оглядел нас и все понял. Он церемонно поцеловал Аллу в щеку, дружески хлопнул меня по плечу и безжалостно выдавил из моей руки ее чемодан.

– Разуй глаза! – жестоко улыбнулся он.

Невдалеке, теребя в руках сумочку, стояла соскучившаяся супруга моя Вера Геннадиевна. За дни разлуки она довольно удачно высветлила и остригла волосы. Но особенно удивил меня ее взгляд, полный трепетного ожидания и счастливой надежды. Взгляд этот завороженно метался в магическом треугольнике, вершинами которого были:

– я с чемоданом,

– Пековский с мальчиком,