Парижская любовь Кости Гуманкова - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 30

– Сколько времени? – спросил он, открывая глаза на мои шаги.

– Время детское,– посоветовал я,– Спи!

– Да вроде выспался…

– Не пустила? – посочувствовал я.

– Не-е…

– Чем мотивировала?

– Сказала, по калибру не подхожу,– не очень огорченно признался Гегемон Толя.

Мой легкий невидимый кокон, легко прыгая со ступеньки на ступеньку, влек меня вниз, в холл и дальше– к стеклянным дверям.

– Мсье Хуманкофф!

Я заставил мой кокон-самолет сделать изящный вираж и увидел, как улыбчивый клерк, выйдя из-за конторки, протягивает мне листочек бумаги с какими-то отпечатанными принтером цифрами. Моего троглодитского знания иностранных языков все-таки хватило, чтобы понять: в руках у меня счет за вчерашнее шампанское. А колонка цифр, как подсказал мне мой задрожавший внутренний голос, складывается из непосредственной стоимости «Вдовы Клико», услуг вызванного в номер элегантного официанта, ночной наценки и так далее… Я знал вчера, на что шел, и был готов ко всему, кроме итоговой суммы – 298 франков… Мой сладостный кокон внезапно растаял, словно произошла разгерметизация-скафандра, и я оцепенел в ледяном космосе безжалостной действительности. А клерк смотрел на меня с таким доверчивым добродушием, что я молча вынул три заветные «делакруа» и протянул их по возможности небрежно. Клерк поблагодарил, вернулся за конторку, прострекотал на компьютере и отдал мне сдачу – две никелированные монетки с женской фигуркой, разбрасывающей цветы свободы… ."Свобода приходит нагая…»

Медленно шагая по улице, я думал о том, что если мстительная супруга моя Вера Геннадиевна узнает, как пошло пропил я ее дубленку, она просто медленно сживет меня со свету, но даже если она не узнает этого, то все равно возвращение с пустыми руками повлечет за собой длительную полосу внутрисемейного террора. Ну и пусть! Уйду в подполье, почаще и подольше буду стоять в «Рыгалето», в крайнем случае поживу у кого-нибудь из холостых сослуживцев. Или уйду совсем! Нет, серьезно – уйду и все!

– Свобода приходит нагая,– сказал я довольно громко.

Француз, аккуратной шваброчкой мывший тротуар возле своего магазинчика, посмотрел на меня с удивлением. «А почему, собственно, свобода – это женщина, разбрасывающая цветы? Свобода – это мужчина со шваброй в руке!» – подумал я и почувствовал, как вокруг меня снова начинает сгущаться мой нежный кокон.

В супермаркете, том самом, куда нас возили в первый день, было малолюдно. Я решительно приблизился к прилавку с бижутерией и, ткнув пальцем в заколку-махаон, сказал продавщице только одно слово:

– Это!

Когда я воротился в отель, все уже знали о постигшем меня финансовом крушении.

– Мужики, надо сброситься! – призвал Гегемон Толя и отдал мне десять франков, полученные вчера от Поэта-метеориста (на них я в баре купил жевательную резинку для Вики).

Но денег больше ни у кого не было, если не считать горстки сантимов, оставшихся у товарища Бурова в общественно-представительской кассе.

– Возьми с собой пустые бутылки из-под «Клико»,– посоветовал Спецкор.– Предъявишь жене в качестве финансового отчета о проделанной работе!

– Пошел ты…– поблагодарил я его за мудрый совет.

Приполз виноватый Поэт-метеорист – любитель шампанского.

– Прости, Костик! – взмолился он.– Хочешь, я тебе Машкину карденятину отдам?

– Не хочу.

– Тогда поправься! – предложил он и вынул из кармана куртки стакан для полоскания зубов, почти до краев наполненный красным вином.

Следом вломилась Пипа Суринамская, она принесла мне две пары женских трусиков:

– Жене отдашь! Скажешь, купил!

– Спасибо, но…

– Не бойся, они безразмерные…

Торгонавт подарил мне пару новых кожаных перчаток чешского производства и убеждал при этом, будто их тоже можно при желании выдать за купленные в Париже, мол, импорт! Друг Народов вручил мне большой фотоальбом «Париж-84», который ему, оказывается, подарили в коммунистической мэрии.

– Мне-то ни к чему,– пояснил замрукспецтургруппы.

Заглянул с соболезнованиями Диаматыч, но в глазах его светилось восхищение моими конспиративными способностями и уверенность, что валюту я выложил, разумеется, казенную.

…От наших вещей, сваленных посреди холла, веяло чем-то таборно-эвакуационным. Кстати, неожиданно по объему багажа Пипа Суринамская была оттеснена на второе место, а первое занял Торгонавт, все таскавший и таскавший из своего номера бесчисленные сумки и коробки. Попрощались с мадам Лану, подарив ей на память какую-то цыганскую – всю в розах – шаль и плюшевого медвежонка.

Когда уже автобус вез нас в аэропорт, Алла сжала мою руку и тихо сказала:

– Костя, это очень плохо!

– А может быть, наоборот, хорошо? – пожал плечами я.

В аэропорту было все так же, как в день нашего прилета: разноцветные, разноязыкие люди, тележки, груженные чемоданами и яркими дорожными сумками, стройные и плавные стюардессы, уверенно шагающие сквозь толпу суетящегося перелетного люда. Мы зарегистрировали билеты, и наш багаж канул в чрево аэропорта. Друг Народов пересчитал делегацию по головам, доложил еще не оправившемуся после вчерашнего товарищу Бурову, и тот строго, но с трудом приказал:

– Никуда не отлучаться. Скоро пойдем на паспортный контроль!

– А в сортир? – возмутился Поэт-метеорист.

– Побереги для советской власти! – посоветовал я.

– Никаких прав человека! – заругался Поэт-метеорист так громко, что на него стали оборачиваться.

– Давай я с ним схожу,– предложил Друг Народов.– А то опозорит всю группу прямо здесь…

– Ладно,– смилостивился товарищ Буров.

Мы ждали. Мимо неторопливо и самоуверенно прошли два полицейских с короткими двуручными автоматами. Потом девушка в темно-синей форме прокатила мимо нас инвалидную коляску с пожилой женщиной, евшей мороженое. Какой-то мужичок, судя по шляпе и плащу, наш соотечественник, протащил коробку с видеомагнитофоном, и вся группа, кроме товарища Бурова, одновременно завистливо вздохнула. Вернулся Поэт-метеорист. На его лице было написано такое счастье, какого не может дать удовлетворение даже самой настоятельной физиологической потребности.

– Хлебнул-таки! – догадалась Пейзанка.

– А то!

– А где конвойный! – спросил Спецкор.

– Пропил! – засмеялся Поэт-лауреат.

– А серьезно?

– Не знаю… Он сказал, что у него большие планы, и заперся в кабинке.

– Нашел время…– пробурчал товарищ Буров. На огромном электронном табло напротив номера нашего рейса запрыгали два зеленых огонька. Затем слово «Москва» я разобрал в гулкой тарабарщине радиодиктора, объявлявшего о посадке в самолеты.