Замыслил я побег - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 115

Наутро весь банк стоял на ушах, чтобы «провести» деньги, выброшенные щедрым президентом на передний край науки. Юнаков, кстати, протрезвев, пожалел о сделанном, но отверг предложение Ивана Павловича найти ученого и убедить в том, что эфирных двойников можно налепить и тысяч за десять.

— Нет, — покачал тяжелой головой президент, — это может нанести ущерб имиджу банка. А имидж стоит еще дороже! Собственно, такова была конфигурация жизни Башмакова в тот момент, когда все по-настоящему и началось. Если бы в тот день его сорвали чинить заартачившийся банкомат, а Вету — встречать в аэропорту в зале VIP президента банка «Чалдонский кредит», наверное, так у них ничего бы и не получилось. И не пришлось бы ему сейчас, как последнему идиоту, сидеть на вещах в ожидании звонка и выедать себе сердце стыдом, не зная, как сообщить Кате про Дашкины преждевременные роды. Если бы в тот день с ними была Гранатуллина, всегда старавшаяся незаметно отвлечь Вету от Башмакова разными женскими разговорами, все могло бы сложиться иначе! Но мудрая восточная Тамара Саидовна в тот день с утра уехала на выставку новой банковской техники. А Гене было ни до чего — он лелеял свою обиду на Корсакова, смолчавшего на правлении. В тот день они обедали сначала втроем, а потом к ним подсел Федя и стал рассказывать про то, как в воскресенье заехал на дискотеку «Партийная зона» и прокутил за ночь триста долларов, а пока он кутил, в его «Пассат» залезли и сперли японские стереоколонки и американский радар за сто тридцать долларов. Во время этого рассказа Башмаков и Вета переглянулись, улыбнувшись друг другу одними глазами.

— Федя, тебе не скучно жить? — ядовито спросил Игнашечкин.

— Нет. Не скучно. Вет, а почему ты не ходишь на теннис?

— Некогда.

— Понятно. А вы «Итоги» вчера смотрели?

— Ну?

— Видели Юнакова, когда Ельцин с банкирами встречался?

— Видели.

— По-моему, наш президент был пьяный.

— Который? — брякнул молчавший до этого Башмаков.

И все захохотали.

По пути из столовой Игнашечкин заспорил с Федей о том, как делаются политические рейтинги на телевидении. Кто-то из банковчан вмешался и начал разъяснять, что якобы существуют специальные методики математического моделирования, но Гена демонически захохотал, покраснел от негодования и объявил, что все это — фигня, на самом деле рейтинги делаются за три минуты до эфира совершенно от фонаря, но за большие деньги.

— Да брось ты!

— Говорю вам, мешками им в Останкино деньги тащат. Мешками. Иногда коробками из-под ксерокса…

В свою комнату Вета и Башмаков возвращались одни. Молчали. Вета вынужденно улыбалась встречным и вдруг спросила:

— Олег Трудович, а хотите посмотреть, где я раньше работала?

— Хочу. И она повела его в дилинг. Это был большой овальный зал с высоким потолком, как сейчас принято выражаться, в два света. Примерно на высоте трех метров, на уровне второго ряда окон, по окружности шла галерея с ограждением в виде пластиковых прямоугольников, обрамленных хромированным каркасом. В каждом прямоугольнике темнел силуэт бегущего лося. Внизу за широченными округлыми столами в креслах с тронными спинками сидели молодые люди. Все — в белых рубашках и распущенных галстуках. Пиджаки единообразно висели на спинках кресел. Позы тоже были одинаковые: туловище, подавшееся вперед, глаза, впившиеся в экран компьютера, и телефонная трубка, прижатая плечом к уху…

— Вон мой стол! — показала Вета вниз. — У окна. Там теперь Федя сидит…

— По-моему, вы нравитесь Феде.

— Если это комплимент, то не очень удачный.

— А что он за парень?

— У него «пассат».

— Что?

— «Пассат» 96-го года. Инжектор. Велюр. Автоматическая коробка передач. Сиденья с подогревом. Что еще? Автоматический люк и климат-контроль. А вот за тем столом — Миша Флоровский. У него — «форд эскорт». А там — Алик Казаков. У него «гранд чероки».

— А у вас какая машина?

— У меня? Джип. Вы правильно спросили. А почему вы не спрашиваете, что со мной произошло?

— А вы хотите мне об этом рассказать?

— Хочу. Вам — хочу… А что вам уже про меня рассказывали?

— Ничего. Только то, что вы дочь Аварцева и сильно болели.

— Да, я сильно болела…

В зал вошел Федя, отвязавшийся наконец-то от Гены, увидел их на галерее, махнул рукой и уселся к компьютеру.

— Вы представляете себе, что такое дилинг? — спросила Вета.

— Примерно…

— Это как азартная игра. Ты покупаешь доллары за одну цену, а потом выжидаешь и продаешь дороже… Вы играете в карты?

— Иногда.

— Очень похоже. Нужны смелость, выдержка и везение. И нервы. Железные нервы и железная вера в себя. Я читала, что на войне самые страшные подвиги совершают подростки. Они еще просто не верят в смерть. И я не верила. Мой испытательный срок закончился, и у меня была открытая позиция. Я сделала несколько удачных покупок, и меня очень хвалили… Даже отец. А случилось все восьмого марта. Зал был совершенно пустой. Для начала я купила десятку.

— Десятку?

— Я купила за марки десять миллионов долларов.

— Ско-олько? — обалдел Башмаков.

— Десять миллионов долларов. Но это же как бы ненастоящие деньги. Они для банка. Если бы курс поднялся даже на один пфенниг, я бы выиграла тысяч сто… Но курс вдруг упал на пять фигур. И я снова взяла десятку, потому что не могла проиграть, я была уверена, что курс обязательно подскочит. Но он упал еще на три фигуры. И тогда я решила перевернуться…

— Что?

— Перевернуться. Я открыла новую позицию и продала двадцатку. Если бы курс продолжал падать, я бы покрыла убыток. Но он вдруг подскочил на четыре фигуры. Я играла через «Банк Австрия». Там был хороший парень — Лео Штефан. Дилеры ведь все друг друга знают. И он мне сбросил на дисплей: «Вета, будь осторожна!» Но я так растерялась, что уже ничего не соображала. Ничего. Все было как во сне. Знаете, бывают такие сны: ты делаешь что-то страшное, непоправимое, постыдное, но при этом помнишь — стоит проснуться, и все встанет на свои места. И я снова перевернулась — купила сотку.

— Сто миллионов? — ужаснулся Башмаков и нехорошо подумал о том, что, пока он за копейки горбатился на стоянке, какие-то соплюшки пробрасывались миллионами.

— Да, сто, — кивнула Вета. — Конечно, так нельзя… И я бы никогда так не сделала… Но это была уже не я… А курс вдруг снова упал на шесть фигур. Депозит в «Банке Австрия» у нас был всего пять миллионов — и Лео сбросил мне: «Извини, Вета, я вынужден закрыть твои позиции, потому что убыток превысил депозит…» Я проиграла пять миллионов долларов!

— Мда-а, — вздохнул Башмаков.

Он проиграл однажды, еще при советской власти, в поезде по дороге с испытательного полигона пятьдесят четыре рубля в карты и несколько лет потом с ненавистью к себе вспоминал эту глупость.