Призрак Небесного Иерусалима - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Дезомбре cтр.№ 9

– Андрей Леонидович! – Она встала и положила перед шефом листок.

Шеф на «Леонидовича» вздрогнул, но лицо держал и взял бумагу. – Что это?

– Это смерти, которые я выделила, они показались мне странными.

– Опять странности?

– Да, опять, – упрямо подтвердила Маша.

– Я ведь, кажется, попросил вас заниматься убийствами, выданными за несчастные случаи и суициды?

Маша молчала. Андрей вздохнул:

– Я вас слушаю, стажер Каравай.

– Вам же все равно, – тихо сказала Маша, – чем я буду заниматься. Разве нет? А так я не буду маячить у вас перед глазами.

– Это аргумент, – усмехнулся, помолчав, Андрей. – Валяйте, расследуйте ваши странности.

Маша быстро кивнула и почти бегом выбежала из кабинета.

– Чего ты на девку-то так окрысился? – услышала она, закрывая за собой дверь.

И порадовалась, что не дождалась ответа.

Паша наконец отзвонился, и Андрей побежал, как подстегнутый, в морг. На душе скребли кошки – не сильно скребли, но все же. Он почувствовал в голосе холодную злость, когда отвечал студентке, а она этого не заслужила. Работала с самого утра, и работала на совесть – Андрей пару раз с интересом отмечал выражение предельной сосредоточенности на широком скуластом лице. Отличница… Но должен был себе признаться, с материалом она работать умеет. Не ясно, что за странность она там накопала, но если это ей поможет в написании «практической части» диплома, так и бог с ней. Пусть бегает, задает вопросы. Где-то ее пошлют, и неласково, а где-то расскажут все, что нужно. Пусть учится работать не только с бумажками, но и с людьми.

На этой педагогической ноте он вошел к Паше и пожал его огромную лапищу, прежде чем тот натянул латексные перчатки.

– Чудные дела, – начал Павел и показал разрезанный живот покойника.

Андрей поморщился и заглянул вовнутрь. Там было пусто.

– У него вынуты внутренние органы, – кивнул Павел. – Иными словами, мужика освежевали, как куриную тушку. Внутри я нашел только это. – И Павел протянул Андрею прозрачный пакет.

– Деньги? – вгляделся в содержимое пакета Андрей.

– Так точно. А именно – советские копейки. Однушки.

– Сколько? Четырнадцать. Ага. – Ошарашенный, Андрей сел.

– И на голове у него… – начал Паша, но Андрей его перебил:

– Знаю, сам видел.

– Но и это еще не все. – Видно было, что Паша не на шутку возбужден. – Смотри! – И он протянул к Андрею синюшную руку трупа. – Под ногтями я нашел лед. Но не из морозильника, а с микрочастицами, выявляющими его натуральное происхождение.

– Что ты хочешь сказать?

– Да только то, что у нас сейчас середина июля. Последний раз лед на реке имелся в феврале, в крайнем случае – в марте. Хоть легких у него нет, но я тебе сразу сказал: парня топили. Где-нибудь в проруби.

– Да. А еще ты сказал, что его заморозили…

– А я от слов своих не отказываюсь. Заморозили, верно. И пару дней назад снова сбросили в реку.

– Бред. – Андрей потер лоб.

– Сам знаю, – устало сказал Павел.

– Получается, – Андрей заставил себя посмотреть в застывшее в предсмертной асфикции лицо, – мужик умер, его утопили в полынье, из которой он пытался вылезти…

– И не только вылезти. Андрей, он весь в ранах и царапинах. Посмотри! – Павел повернул голову трупа, чтобы было нагляднее.

– Ага, значит, парень честно сопротивлялся убийце, что утопил его в проруби. Потом душегуб его достал. Ждал полгода, чтобы подпустить к нам уже мертвую рыбку. Ему что, было важно напутать со временем убийства?

– Слушай, если убийца не полный идиот, он мог спрогнозировать факт судебно-медицинской экспертизы глубоко отмороженных тканей. Хотя, может, он убил его не полгода назад, а, положим, три года назад. При хорошей заморозке сохранность тела могла бы быть той же.

– Нет, Паша. – Андрей еще раз взглянул в широко распахнутые глаза жертвы. – Не могло быть такого, ибо Ельник пропал зимой.

– Этот, что ли, Ельник? – Паша задвинул труп в холодильник.

– Он, – подтвердил Андрей. – Вчера нашел его по картотеке – наколка помогла. И если убийца не мог нас оболванить со временем, тогда в чем тут цимес, как говорила бабушка моего одноклассника?

– Место? – предположил Павел, снимая перчатки.

Для начала она позвонила в дверь. Шансов на то, что Наталья Сергеевна окажется на месте, немного, но лучше уж перестраховаться, чем… А потом Катя открыла дверь своим ключом, глубоко вздохнула и с блаженной улыбкой на губах, сразу узнавая и принимая запахи этого дома, переступила порог. Когда снимала сапоги, ей почудился шорох на кухне, и она так и замерла с сапогом в руке.

– Наталья Сергеевна? – крикнула она в глубину квартиры. Но нет, ничего. Только тикают ходики на кухне и мерно прокручивается барабан стиральной машины в ванной.

Катя на секунду остановилась у зеркала в прихожей: ей нравилось на себя смотреть в этом зеркале. Будто она здесь – хозяйка. Так естественно. Мягкий золотистый свет абажура обладал тем же магическим эффектом, как в детстве. Она снова – принцесса, а не пастушка, расступитесь все. Легким шагом Катя прошла по квартире – как пометила каждую комнату. В гостиной на диване появился новый плед. Она подошла и провела по нему рукой – мягкий. Наверное, кашемир. В ванной на полочке стоял новый крем. Крем был явно Натальин, Машка всегда мазалась тем, что под руку попадется. Но крем Катя оставила «на потом».

В Машиной комнате все застыло, как во времена их детства. Летнее солнце било в окно.

– Душновато, – сказала себе вслух Катя и открыла окно – проветрить. У Натальи в комнате и в гардеробной пробыла чуть дольше: отметила – туфли открытые, на среднем каблуке, шоколадного, вкусного цвета, костюм строгий, в тонкую полоску с безумной леопардовой подкладкой… Втянула носом воздух: Наталья опять сменила парфюм. Машина мать не придерживалась одного, а постоянно экспериментировала. Кате это нравилось. Она играла с Натальиными парфюмами в игру – «какой из них мне больше подходит» – и выходило, что, в принципе, все годились. Зашла на кухню и заглянула в холодильник. Холодильник был запретной зоной и портил всё удовольствие – с ним нельзя было поиграть в хозяйку – настоящая хозяйка могла заметить исчезновение половины головки голландского сыра (Катя обожала такой сыр, он стоил бешеных денег) или грозди винограда… Вряд ли, конечно. Но малая вероятность имелась, поэтому содержание огромного холодильника Катя пожирала исключительно глазами, как бедный провинциал – роскошные фламандские натюрморты в Эрмитаже.

Кате ужасно хотелось принять ванну, но она не рискнула: все-таки объяснить свое присутствие в ванной, полной пены и ароматических масел, не то же самое, чем если тебя застукают в душе, – на этот случай у Кати имелось всегда объяснение: ой, Наталья Сергеевна, попала в лужу, облили из окна, забрызгал проезжающий «Мерседес»… Позволила себе, так сказать, воспользоваться вашим гостеприимством. Катя знала – позволит. И даже напоит чаем постфактум, выспрашивая про Машиных поклонников. Вот про поклонников Наталье было особенно интересно – Машка-то ее рассказами про личную жизнь не баловала. По каким-то вторичным признакам (робкие неудачные попытки макияжа, перекошенное лицо Иннокентия) мать догадывалась, что у дочери кто-то появился, и она даже однажды отправила Катю на разведку («Ты уж не обессудь, но на тебя единственная надежда!»).