Человек из офиса - читать онлайн книгу. Автор: Гильермо Саккоманно cтр.№ 4

Ему важно оценить каждое мгновение. Потому что позже, уже завтра, когда подумает об этой ночи, постарается припомнить ее, эту ночь. Он в восторге от фарфоровых чашечек, их несет секретарша на плетеном подносе. Считает, что кофейные чашечки и поднос, даже если куплены на распродаже, своей декоративностью передают стремление к красоте. Из полированного шкафчика со стеклянными дверцами она достает два хрустальных стаканчика и бутылку бренди. Не надо бы пить, убеждает он себя, но не может отказаться. Смакует бренди.

А если поцеловать? — задает себе вопрос.

Крушение — объясняет она. Пережила кораблекрушение, он хорошо расслышал. Достаточно одного этого слова. Вот романтическая возможность — мелькнуло в голове. Если б оказаться на веслах двухместной шлюпки и пришлось бы выбирать, кого спасти, он не колеблясь вытащил бы девушку, а если потребуется, бил бы веслом по головам и рукам других тонущих. Не хочется додумывать, что будет, если у него в руках не весло, а топор. Разбивал бы черепа, рубил бы пальцы, руки и спас бы ее одну.

Девушка рассказывает, что крушение потерпели ее чувства. Пытается удержаться на плаву. Он знает, о чем она. Он тоже терпит кораблекрушение, вернее, давно его потерпел. Если б она знала — думает он. Но не решается поведать ей свою историю. Оба они потерпевшие. Она со своим стыдом из-за коренного зуба, а он — из-за пальто. Встретились две стыдобины. Совпадение доказывает: их судьбы должны были пересечься. Так было написано. Только где? — спрашивает он себя. На небесах — вот ответ. Представляет себе небеса как большое министерство с бесчисленными ведомствами, в которых сортируются и раскладываются по папкам судьбы душ. Один небесный писарь засек сходство двух личных дел, секретарши и его. Единственное, на что можно надеяться, так это на то, что сортировка не будет зависеть от обычных бюрократических ошибок, каких он сам немало совершил, от обычного промаха, который может породить уйму неприятностей для затронутого лица.

Укоряет себя за эти отступления. Нужно поскорей поведать девушке, что эта ночь его воспламеняет. Еще нужно перетерпеть, пока она закончит рассказ о своем любовном разочаровании — кораблекрушении, как она его называет. Сердце разбито — говорит девушка. И еще, ложные обещания, увядшие надежды, бесполезные примирения. Ее сотрясает плач. Эти содрогания кажутся ему очаровательными не меньше, чем приступы икоты и всхлипы обиженной девочки. Даже если она не знает меры своей слезоточивости, он должен допустить, что, несмотря на слезы, сопли, бумажные салфетки, она страдает. Он завидует типу, который заставляет ее страдать, снова думает, что это сослуживец. И вспомнив его, чувствует себя глупцом: как это он раньше не видел, что этот тип, если судить с женской точки зрения, может быть привлекателен. Потому что женщины могут увлечься и презренным типом. Должно быть, это сослуживец дважды звонил ей.

Человек из офиса не знает, что следует ощущать: триумф, оттого что девушке неприятны эти звонки, или сожаление из-за горя, которое ее сотрясает. Сочувствует, просит секретаршу рассказать все, если это утешит ее. Пусть считает его другом. Только друг поможет, когда одиночество загоняет в угол. А он именно друг, а не просто сослуживец. Она утирает слезы. Если он поклянется хранить тайну, она скажет, кто этот человек. Он заверяет, что он могила.

Шеф, признается секретарша.

Молчит, спокойно глядя в ее глаза. Думает о шефе. Жирная лысина шефа, волосы в ушах шефа, густые брови шефа, подпорченный ветрянкой нос шефа, кислый запах изо рта. Еще: безупречные рубашки, кричащие галстуки, выпирающий живот и брюки с подтяжками. И кольцо: не может теперь забыть о кольце шефа, внушительном, похожем на печать. Не может забыть туфли шефа, черные, начищенные до блеска, с резиновой подошвой. Шефу нравится перемещаться незаметно, чтобы подчиненные боялись его появления.

Спрашивает себя, как могла она спутаться с таким типом. Наверное, попала в ловушку. Хитрый шеф, который подкрадывается на резиновых подошвах. Устроил западню, а потом притворился добряком. Шеф обольстил ее своим обхождением — то ли отеческим, то ли хлыщеватым, в этом он силен. Наверное, повышение обещал.

Не может отвести глаз от автоответчика. Выходит, это шеф звонил дважды посреди ночи. Сначала когда ехали в такси — на мобильник. А теперь на домашний.

Убранство, которое до сих пор, казалось, вызвано желанием украсить, теперь кажется вульгарным и безвкусным. Наверняка это шеф подарил плюшевых медвежат. Вот этого, например, пузатого, с галстуком. Ощущает себя дураком. Трудно слушать ее. Предпочел бы не слышать: шеф женат, но ей это не важно, потому что шеф кажется ей добряком. Ему неприятен этот рассказ. Давно следовало уйти.

Хочется сбежать, раз и навсегда заблудиться в ночи. Тотчас, немедленно и навсегда. Но не может. Сочувственно подает девушке снова бумажный платок. Они опять так близки, оба на диванчике, его рука вытянута за ее спиной. Она откидывает голову на его руку. Приятные духи у девушки. Не хочет задумываться — говорит ему. Она так запуталась. Тут наконец он осмеливается поцеловать ее, а она, как в забытьи, отдается неловкому и горячему поцелую. Он не закрывает глаз. Она закрывает, но поцелуй долог, она снова открывает глаза, они глядят друг на друга.

Смотрит на часы, собирается уйти. Она дрожащим голосом просит остаться: одной страшно. Только пусть не поймет превратно. Она должна противостоять одиночеству. А одиночество ужасающе. Если он уйдет сейчас, она не знает, как быть. Пусть сделает одолжение, останется. Хотя бы пока она не заснет.

Он спрашивает себя, что будет потом, утром, когда встретятся в офисе. Вопрос — как обратиться к шефу. Еще задает себе вопрос, как поведет себя девушка, если шеф поймет, что у подчиненных возникли близкие отношения. Лучше не задумываться, как она говорит. Потому что она берет его за руку и ведет в спальню. На ночном столике курятся ароматические свечки. Невероятно, что это происходит с ним. Это другого она ведет к своей постели. Легче думать, что другого. Наверное, ему не стоит идеализировать сцену: мужчина и женщина, ищущие, трогающие друг друга в полутьме, избавляющиеся от одежд, каждый снимает что-то у другого, пальцы, что расстегивают пуговицу, распускают застежку, ласки под нижним бельем, бретелька, сосок, застежка-молния, головка, резинка, клитор. Руки у него холодные, влажные. Извиняется. Это нервы — шепчет она. У нее тоже холодные руки. Ноги тоже. Такое кровообращение — объясняет. Всегда мерзнут.

Подразумевается, что он, как мужчина, должен быть зачинщиком, а не так, как сейчас, когда ведущая — она. Раз она, молодая, диктует свои правила, это потому что опытная. Она не так уж невинна, как он предполагал. Опять он оказался простаком. Мясистые губы, острые зубки, что покусывают его, чувственность, которой она заражает, — все заставляет соображать: сколько раз она повторяла с другими эти уловки. Если не бросит думать, кончится тем, что совсем заглохнет. А может, соображения насчет девушки вызваны его собственной боязнью не сработать. Почему бы не счесть, что поспешность девушки вызвана отложенным желанием. Страстью, почему бы и нет.