Человек из офиса - читать онлайн книгу. Автор: Гильермо Саккоманно cтр.№ 12

Что это, снова фантазии? — спрашивает он себя.

Пьет воду.

Улетучиваются минуты обеденного часа. Спрашивает себя, у него ли одного такое ощущение быстротекущего времени. Они встают, идут среди жующих, проталкиваются к кассе. Он спешит заплатить. Она возражает. Он настаивает. Пополам, предлагает она. Этот отказ может быть просто феминистским жестом, но это и отвержение. Он разочарован. Вдруг приходит в голову, что подарить ей цветы было бы в самый раз. Задается вопросом, какие цветы дарить. Но соображает: если сейчас подарит цветы, то в офисе, увидев ее с цветами, все будут сплетничать про это. Придется подождать. Вечером найдет другую возможность. Эту ночь он не упустит. Думая о ночи, произносит про себя это слово нараспев, как выпевают его исполнители болеро с Карибских островов.

Вышли на улицу. В небе — вертолеты. Раз летают так низко, значит, что-то случилось. Хватает ее за руку, и они торопятся поскорей добраться до офиса. Едва входят в холл, как взрыв за их спинами сотрясает все здание. Взрывная волна, грохот, закладывает уши. Он толкает ее к лифту. Бегом, кричит он ей, не останавливаться. Теракт произошел на улице, напротив. Крики, выстрелы, лай, рыдания, сирены, хаос. Персонал бросается к лифтам. Двери лифта закрываются, они зажаты внутри. Есть такие, что истерически смеются. Некоторых вот-вот вырвет. Кто-то обделался. Она благодарит его за инстинкт самосохранения.

Устраиваются за своими столами, берутся за работу. Сослуживца за столом нет. У человека из офиса появляется надежда, что того убили при теракте. Какое было бы облегчение, если бы взрыв его погубил. Вообразил пожарных и спасателей, собирающих останки сослуживца, сюда — руку, сюда — кишки, туда — ногу. Но нет, сослуживец немного погодя появляется. Стряхивает пыль с плеч и садится за стол.

Если Бог есть, он должен освободить его от этого типа.

С этого момента и до конца дня он должен сдерживать свою страсть. А еще — остерегаться взгляда сослуживца, взгляда, который он ощущает на своем затылке. Оборачивается. Похоже, сослуживец сосредоточился на работе. Отрывает взгляд от папки и снова шлет ему эту свою улыбочку.

Точно так же, как на рассвете, когда уходил из квартиры девушки и стал отсчитывать секунды, отделяющие его от новой встречи, так и сейчас начал отсчитывать их. Во рту пересохло, влажные ладони, сердцебиение. Усмирить желание, говорит он себе. Не получается. Хватает блокнот. Записывает каждую фразу разговора в едальне. Что она сказала, все, что она ему сказала. Каждую фразу можно по-разному истолковать. Пишет фразу за фразой. Еще записывает, как реагировала девушка: улыбнулась, вздохнула, промолчала. Обнаруживает: его заметки похожи на дневник. Вспоминает о сослуживце и его тетрадке. Его потрясает мысль о том, что он столько времени питал неприязнь к ближнему, а сейчас, вот только сейчас понял, что совсем близко, за соседним столом сидит человек, который мог бы стать другом. Как горячка, охватывает его желание повернуться к сослуживцу и все ему рассказать, открыть душу, поведать ему о своей опустошенности и еще, как он, отравленный ревностью, не доверял ему, считал врагом. Конечно, сослуживец, пораженный открытостью души, обнимет его. Но тут же возобладало благоразумие. Наверное, рано выставлять на всеобщее обозрение свою душу. Должно быть, и это всего лишь одна из его фантазий.

Потом из-за бумаг следит за девушкой. Чтобы остаток дня стал мукой, не хватает только, чтобы шеф позвал ее в кабинет. Прозвонил ее телефон. Она снимает трубку. Потом с несколькими папками уходит в кабинет.

Он считает минуты. Минуты складываются в часы, часы страданий. Персонал уже покидает офис. Сослуживец — тоже. Прощается: до свидания. Он чуть слышно отвечает. Был бы похрабрей, думает он, уже ворвался бы в кабинет и, даже если бы она стояла на четвереньках, а шеф — верхом на ней, он бы им задал: узнают эти двое, каков он на самом деле. Но, думает, как он им покажет, каков он, если и сам того не знает. В огромных окнах темнеет, офис опустел. Секретарша еще в кабинете.

Наконец решается. Думает — нельзя так унижаться. Он не может больше терпеть. Выключает компьютер. Берет пальто, надевает его и уходит: коридор, лифт, спускается. Тишина во всем здании. Мелкий дождик. После теракта защищенный бетонными блоками подъезд здания напротив — темная руина. Несколько рабочих собирают обломки в самосвал. Он идет обычной своей дорогой. На углу останавливается, поднимает воротник и заходит в телефонную кабину. Ругает себя, что не спросил у девушки номер ее мобильника. Снимает трубку, ждет гудка, опускает монеты, крутит диск. Выслушивает автоответчик офисного коммутатора, набирает внутренний номер шефа. Не отвечает. Что они там могут делать? Вешает трубку, звонит снова. Теперь на внутренний девушки. На другом конце телефон звонит, звонит и звонит. Все звонит, а он уже видит, что из здания выезжает машина. Это машина шефа. Автомобиль проезжает рядом с телефонной будкой. Он съеживается. Она, скорчившись, сидит в машине шефа.

Не выпуская трубки из рук, сползает на пол кабины. С прижатым к уху телефоном плачет, слушая безответные звонки в пустом офисе.

В последнее время к вечеру его одолевает тяжкая сонливость. Когда начинает клевать носом — встряхивается. Оглядывается. Никто не обратил внимания на его сонливость, быстротечный сон. Усталость. К счастью, никто ничего не заметил. За столом секретарши по-прежнему пусто. Многие сослуживцы выключают компьютеры, запирают на ключ ящики столов, прощаются до завтра. Но он — нет. Сегодня он не сойдет со своего места, пока она в кабинете. Он не потерпит больше такого унижения, как вчера, когда она уехала с шефом. Если думает уйти с шефом, им придется пройти мимо его стола. Тогда он вонзит в нее взгляд. Посмотрим, хватит ли у нее нахальства выдержать этот взгляд. Вникает в подборку документов, снова и снова проверяет чеки. Работа — это отдушина. Если б было возможно отделить голову от тела, отпустил бы гайки, исследовал бы свои системы, соединения. Представляет себя роботом, способным чинить самого себя, который, отвинтив голову и положив ее на стол, с помощью отверток и пинцета может разобрать одну деталь за другой, привести в порядок каналы, по которым, вероятно, течет желание. Безголовая механическая кукла чинит свой собственный механизм: кладет голову на стол, проверяет клапан, меняет сожженный предохранитель, заново соединяет два кабеля. Потом, приладив голову на место, ощущает удовлетворение: никакие желания, даже самые сумасшедшие, не помешают ее нормальной работе.

Отчаяние одолевает его. Невыносимо болит голова. Туман в глазах. Во рту пересохло, ладони влажные. Сердцебиение, тошнота. Медленно встает, с притворным спокойствием идет в туалет. Там расстегивает воротник рубашки, закатывает рукава, смачивает запястья, лицо, глотает аспирин. Всякий раз, когда такое случается, он не любит смотреть на себя в зеркало. Но потом, через некоторое время, ему нравится свое отражение: смутное самолюбование. Силен не тот, кто возвращает удары, а тот, кто их выдерживает, говорит он себе.

Прав он, тот, другой. Если его слабость — сила, он применит ее, чтобы вызвать сострадание и чтобы секретарша переменилась к нему. Девушке станет так жалко его, что она сдастся. Вспомнил о знаменитом слепом певце, его успехе у женщин. Слепой очаровывает их не своим пронзительным голосом певца из подземки, а слепотой. Недостаток стал силой. Но он-то не певец и не слепой. Он хромой. Не думает, что хромота хорошо смотрится в вальсе. Посмотрел на часы. Она все еще там. Они оба там.