В сетях Твоих - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Новиков cтр.№ 53

Проснулся засветло. Открыл глаза, увидел голубое небо и обрадовался. А потом засмеялся над собой – отвык за зиму от возможности белых ночей. В голове на удивление было тихо, в груди чуть побаливало, желудок же тревожился и требовал еды. Чуть только я зашевелился, над мешком моим склонился незнакомый человек бандитского вида. Я сразу заметил лиловый шрам на лбу, пальцы в синих наколках, аккуратную, ловко пригнанную и удобную одежду не из дешевых. А главное – взгляд, холодная внимательность всегда выдает бывалого. Даже похмельный, я насторожился. А он вдруг протянул мне глубокую миску:

– Что, плохо тебе? На вот семужьей печенки жареной поешь, полегчает.

И, не дожидаясь благодарности, повернулся и неспешно отошел к своей палатке, что стояла под этим же навесом.

Было видно, что парни, а их было трое, разместились по-взрослому. Торец навеса и обе стены возле него были затянуты толстой пленкой из полиэтилена, защитой от ветра и косого дождя. В этом сразу ставшем уютным аппендиксе стояла большая ладная палатка с предбанником. Рядом с ней – раздвижной стол со стульями. Баллон с газом. Плита небольшая, но и не маленькая. Снасти недешевые, но и без лишнего пафоса.

– Серьезные парни, – а самого уже неумолимо влек запах из миски. Большие, розовато-коричневые куски, нежащиеся в жидком прозрачном жире, покрытые толстыми кольцами желтого, чуть схваченного жаром лука. Миска была велика и от души полна. В ней же лежала белесая алюминиевая ложка и большой ломоть черного хлеба. Запах сводил с ума. Рот вместо благодарных слов наполнился слюной, я жадно схватил ложку и зачерпнул ее сполна. Потом еще раз. Потом еще. Во рту образовался рай. Желудок удовлетворенно забурчал, потом стих. В тело пришла истома. В голову – спокойствие и радость. Все это мгновенно, я не успел опомниться, как из несчастного червяка, свернувшегося в мокром спальнике, на свет появился обновленный я, полный сил и живой радости:

– Спасибо, брат! Как зовут тебя?

– Василий я. Откуда прибыли?

– Из Карелии мы.

– А мы из Апатит.

– Выпьешь? – снедаемый благодарностью, я потянулся к канистре.

– Да нет, в завязке давно, – Василий наперед знал весь ход беседы и усмехался. А я был снова рад. Печенка в миске стала остывать и запахла тоньше и сильней. На запах этот из криво поставленной палатки стал выпрастываться Конев.

– Вот не хочу есть, а этого отведаю, – он недоверчиво прислушивался к себе и доверчиво – к окружающему миру.

– Ешь, ребята угостили, – я протянул ему миску. – За геройство твое, одиночное установление жилища.

– Какой ты пафосный со сна, – пробурчал Конев и жадно вонзился ложкой в рыбное, сочащееся жизнью жарево.

Начали подтягиваться другие рыбаки. Кто возвращался с поздней ловли, тут же потрошил рыбу и закапывал в лежащие еще повсюду снежники. Кто, разбуженный голосами, легко просыпался после здорового на свежем воздухе сна. Кто с трудом очухивался от тяжелого хмеля и тоже жаждал общения. Почему-то тянулись к нам. Немудрено, мы были новенькими, а посему проставлялись. Канистра спирта стояла посреди стола и маяком мигала мужикам. Вокруг громоздилась мужская снедь – банки с тушенкой и фасолью, сало, хлеб, куски соленой рыбы. Кто-то притащил котелок свежей ухи из голов и хвостов семги, и запах закружился у навеса. Была благодать. Светлая тихая ночь. Комаров еще не было – снег сошел не везде. Холода зимнего не было уже – за день проглянувшая земля успевала нагреваться и парила. Небо сегодня стало ясным и прозрачным. Детскими сонными глазами глядело оно на собравшихся внизу. А были они разные, из разных мест. Мурманск и Псков, Воронеж, Липецк, даже Ростов залетел сюда. Присутствовала Москва, как-то без особой гордыни ведшая себя здесь. Были близкие Апатиты, Кандалакша, Никель – весь цветмет Кольского полуострова. Всех манила семга с Варзуги. Хоть и некрупная она здесь – шесть килограммов максимум, зато без улова никто не уезжал. За исключением тех, кто за зелеными змеями и человечками забывал махать спиннингом.

Питер в этот раз был неприятным. Двое молодых парней, палатка их стояла рядом с нашей. Один – никакой, незаметный, как змея в жухлой листве. Второй – большой, яркий, чем-то даже красивый. Черные волнистые волосы, большие, навыкате, глаза. Толстые вывороченные губы. Высокий рост. Тяжелые высокие ботинки на длинных ногах. Одеты были парни хорошо. Пятнистые комбезы из нового какого-то материала, того, что, сам не промокая, дышит. Разгрузки с множеством карманов и карманчиков, в каждом из которых, аккуратно пригнанная, лежала какая-нибудь полезная вещь: нож, фонарь, еще что-то – всего невероятно много, все было недешевым, часто – бесполезным здесь, но красивым. Было видно, что парни гордятся собой. Вели они себя вызывающе. Борзо раздвинули уже сидящих, сели к столу. Сами себе налили из нашей канистры. По-хозяйски закусили каким-то куском.

– Ну чего, отцы, откуда прибыли?

– Я из Питера, – с готовностью отозвался Конев. К сему моменту он слегка ожил, вкусив свежей семги. Правда, внешне это было мало видно – напялив на себя мой лыжный комбинезон, который я на всякий случай захватил с собой; не найдя, чем подпоясаться, он ходил в нем словно отощавший Карлсон в одежде прежнего размера. И хоть глаза живее смотрели сквозь очки на окружающий его мир, видна была вся чуждость Конева ему.

– Ты зачем ботаника сюда взял? – как-то быстро яркий сокол задал мне непозволительный вопрос.

– А ты кто сам, не ботаник? – так не люблю, когда посреди мира и веселья кто-то начинает морщить лоб.

– Ты быстро здесь освоился, – бывалый вид порой сбивает с панталыку. Но мне казалось – я таких видал.

– Смотрящий, что ли, за порядком?

– Нет, не смотрящий. Но борзых не люблю.

– Сынок, ты сам здесь самый борзый.

Яркому того и надо было. Я-то уже опять захмелился.

– Пошли в кусты, поговорим.

– Пошли, – говорю, не парюсь даже. Чего-то злость такая взяла, что вот и здесь найдутся люди, менеджеры среднего звена, которые умеют все поганить. Да люди ли?

– Давай-ка ножи здесь оставим, – хорошо, когда пьяный задор не теряет трезвых мыслей.

– Давай, – легко согласился мой противник, и мы положили на стол хорошие рыбацкие ножи. – Теперь пошли.

Мужики все замолчали. Неприятно как-то стало вокруг. Конев мой сидел, не поднимая глаз.

– Пошли, – я сделал шаг к кустам, попутно разминая руки да головой туда-сюда качнув, чтобы шея напряглась и крепко держала ее – это важно бывает, когда получишь в лицо и боль застит глаза.

– Ты чего, боксер? – насторожился мой противник, замечательный такой – все сразу замечает.

– Боксер, – ответил я, хотя когда я был боксер – лет пятнадцать тому назад. Да и то низшего ранга и разряда.

– Ну ладно, – ответил «яркий», и бой начался.

Ах, что это был за бой! Кусты трещали и ломались под нашей тяжестью, вес обоих был не мал. «Яркий», как услышал про бокс, сразу стал за деревья прятаться и пинаться оттуда большими ботинками, хоть и был на полголовы выше меня. А мне так обидно это показалось, так хотелось этого бесенка наказать сразу и одним ударом, что я промахивался постоянно. Хмель, помноженный на ярость, – плохой помощник. А ярость была отменная – всегда в нашей жизни найдется тот, кто начнет диктовать, как нам нужно жить. И напористо так, словно один знает истину. А поддашься чуть – уже и на шею вспрыгнул и понукает оттуда. И с уверенностью дьявольской, непонятно, откуда берется, ни тени сомнения посреди наглости. Очень не люблю я так. А потому и говорю: