Грани миров - читать онлайн книгу. Автор: Галина Тер-Микаэлян cтр.№ 48

Приемщица в камере хранения на Ленинградском вокзале раскричалась, отказавшись принять чемодан на двенадцать часов — она утверждала, что меньше, чем на сутки оставлять вещи не положено. Сергей вздохнул и уплатил за двадцать четыре часа, хотя не собирался задерживаться в Москве до следующего дня. Сунув квитанцию в карман, он вышел на площадь трех вокзалов, постоял немного, подставив лицо восходящему солнцу, потом глубоко вдохнул утренний воздух и огляделся — ему помнилось, что где-то тут должен был быть круглосуточный переговорный пункт. И точно — над тяжелой дверью, украшенной орнаментом, покосившимися буквами было написано

ПОЧТА — ТЕЛЕГРАФ — ТЕЛЕФОН

В душном помещении, несмотря на ранний час, народу было довольно много. Простояв около получаса в очереди у стойки, Сергей заказал Ленинград. Старушка-телефонистка равнодушно спросила у него:

— На какое время, на сейчас будете заказывать?

— На сейчас.

— Ожидайте.

Уже расплатившись и отойдя в сторону, он вдруг спохватился, что еще слишком рано — часы на стене показывали только начало седьмого, — но телефонистка уже принимала заказ у другого клиента. Сергей, махнув рукой, уселся на старый облезлый стул и стал ждать, утешая себя мыслью, что соединят его не раньше, чем через час. Да и какая, в принципе, разница, разбудит человек своих домашних или нет, если он совсем недавно чудом избежал страшной гибели! После этого ему в любом виде должны быть рады.

Петр Эрнестович действительно обрадовался его звонку, но накануне он очень поздно лег, поэтому голос его звучал сонно и удивленно:

— Сережка? Чего ты в такую рань? И почему ты в Москве?

— Вы получили мою телеграмму из Тбилиси? — ответил Сергей вопросом на вопрос.

— Да, конечно, спасибо. Я рад, что ты взрослеешь и начал понимать — наши женщины с ума сходят, когда тебя нет дома.

— Петька, тебе что, больше сказать нечего, чем сейчас меня воспитывать?

Петр Эрнестович поразился той горечи, что прозвучала в словах младшего брата.

— Сережка, что с тобой, парень? Как ты себя чувствуешь? Кстати, мы очень рады были узнать, что у тебя все в порядке, но разве в Нафталане или Евлахе нет телеграфа? Зачем тебе было ездить в Тбилиси? Кстати, Ада проснулась и рвет у меня из рук трубку.

Сестра затараторила, не оставляя ему времени на ответ:

— Малыш, ты в Москве? Что ты там делаешь? Когда приезжаешь?

— У меня тут есть одно дело, я…

— Время вашего разговора заканчивается, — объявила телефонистка, но Ада Эрнестовна продолжала возмущаться:

— Почему ты никогда ничего не сообщаешь о своих планах, Сережа, мы вечно должны гадать — где ты, как…

Разговор прервали, и Сергей вновь вышел на привокзальную площадь, испытывая странное чувство недоумения, хотя сам себе не мог объяснить его причину. Рука его извлекла из кармана смятый листок в клетку — адрес и телефон, написанные неровным мальчишеским почерком. Ему нужно было взять такси и поехать по указанному адресу. Потом подняться на третий этаж, позвонить в дверь квартиры номер семнадцать и сказать девочке Наташе… То, что нужно было сказать, Сергей неоднократно репетировал про себя — в самолете, которым летел из Тбилиси в Москву, и в такси всю дорогу от Внукова до Ленинградского вокзала…

— Вам кого? — неприязненно спросила женщина средних лет, выглядывая, но не снимая дверную цепочку. Сквозь приоткрывшуюся щель видно было, что лицо у нее заспанное, а волосы имеют черно-рыжий цвет, как бывает, если сильно поседевшие брюнетки закрашивают седину хной и по каким-то причинам не кладут сверху басму.

— Мне… Наташу, если можно, но… — Сергею было известно, что погибшая Лиза, Юра и Наташа не имели родственников и жили одни, но эта дама никак не могла быть восемнадцатилетней Наташей, поэтому он смешался: — Простите, я, может быть, не туда попал?

— К Лузгиным три звонка, — еще более неприязненно сообщила черно-рыжая, явно собираясь захлопнуть дверь перед его носом. — Читать надо, для кого написано? — и ткнула пальцем в табличку с наполовину стертой надписью «К Русановой — 1 звонок, к Завьяловым — 2 звонка, к Лузгинам — 3 звонка».

Сергей вовремя сообразил, что Лузгины просто-напросто живут в коммуналке, и успел всунуть ногу между косяком и дверью, сокрушенно сказав при этом женщине:

— Простите, я просто не знал, извините, ради бога, я вас, наверное, разбудил! Поверьте, мне крайне неловко! Очень нужно повидать Наташу, но не хотелось бы опять трезвонить и беспокоить людей. Может быть, вы все-таки меня впустите, если вам не трудно? Она дома?

Женщина что-то невнятно пробурчала и сняла цепочку.

— Вот ихние две комнаты, — сказала она и, постучав кулаком в одну из дверей, зычно прокричала: — Наталья, к тебе пришли! И опять у тебя свет всю ночь горит!

Ей никто не ответил, но дверь напротив лузгинской приоткрылась, и молодая женщина в папильотках, высунув голову, зашипела:

— Не орите, Екатерина Марковна, ребенок всю ночь не спал, только заснул!

Следом за ней выглянул тощий парень с длинной шеей, и Сергей догадался, что это «Завьяловы — 2 звонка». Екатерина Марковна воинственно подбоченилась:

— А чего это я молчать должна? Вы по ночам в ванной моетесь и постоянно не выключаете, Наталья с экзаменами до утра сидит, а платим за свет все поровну. Разве неправильно я говорю? — она повернулась к Сергею. — Вот вы, молодой человек, скажите.

«Завьяловы — 2 звонка» замолчали, изумленно уставившись на гостя — они только сейчас его заметили. Наташа, открыв наконец дверь, встала на пороге, прижимая к груди толстую книгу и хлопая сонными глазами. Халатик ее был измят, волосы взъерошены, одна нога без тапка. Лицом она очень походила на сестру, но ростом казалась повыше — возможно из-за худобы. Они с Сергеем смотрели друг на друга, и на щеках ее медленно загорался румянец.

— Вы… ко мне?

Он беспомощно оглянулся на соседей, на лицах которых теперь читалось живейшее любопытство. Они поняли и начали тактично отходить в свои комнаты. Что ж, в этой квартире шла нормальная человеческая жизнь, хотя совсем недавно погибла молодая красивая женщина, живущая в одной из комнат. Но даже на лице ее сестры не видно было слез — девочку, очевидно, больше интересовал предстоящий экзамен, к которому она готовилась всю ночь. От охватившей его горечи голос Сергея прозвучал почти грубо:

— Можно мне к вам войти? Я по поводу Юры, он меня просил кое-что передать.

Прислонившись к косяку, Наташа широко распахнула глаза:

— Юра? А где он, что с ним?

— С ним все в порядке, он у хороших людей.

У нее дрогнули губы, и впервые в жизни Сергей увидел, как резко может побледнеть человек.