Сказки Старого Вильнюса III - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 43

— Потрясающе, — сказал Файх. — Вот это цель! В жизни не встречал человека, у которого была бы более уважительная причина заговорить по-немецки. Я горжусь знакомством с тобой, Эрик. И рад, что могу немного тебе помочь.

— То есть мне можно будет еще прийти? — обрадовался мальчишка.

— Конечно можно. А если тебе нужно получить разрешение родителей, я могу написать им письмо. Как будто у нас бесплатные летние курсы… Впрочем, почему «как будто»? Курсы и есть.

Эрик помотал головой:

— Не надо! Я живу с бабушкой. Она письма испугается. Особенно если по-немецки. Она вообще всего непонятного боится. Зато если я говорю, что иду заниматься, отпускает без лишних вопросов, хоть до ночи можно гулять. Главное, прихватить с собой какую-нибудь тетрадку, — и он выразительно помахал в воздухе большой толстой тетрадью в черной обложке. — Везде с ней хожу.

— Я тоже так в школе делала, — оживилась девица с синими волосами. — Только мне приходилось таскать с собой целый рюкзак, одинокая тетрадка мою маму не убедила бы.

Она говорила почти идеально, только почему-то немного нараспев, вопреки требованиям немецкой фонетики, растягивая гласные.

— Меня зовут Габия, и со мной тоже можно на «ты», — сказала она. — Я тоже учу немецкий в университете, как сосед друга Эрика. Уже, собственно, заканчиваю, остался последний год. А начала учить тоже в школе, правда не сама. На курсы ходила. Знаете почему? Чтобы не заикаться! Мне школьный психолог сказала, что иностранные языки иногда помогают. А рядом с домом были только курсы немецкого, вот я и пошла.

— И как, помогло? — заинтересовался Файх.

— Отчасти, — улыбнулась Габия. — По-немецки я, как видите, говорю почти нормально. А по-литовски заикаюсь, как в детстве, иногда родная мать ни слова понять не может, хоть записками объясняйся. И по-английски та же беда, хотя вроде бы тоже иностранный язык. Еще испанский начинала учить и почти сразу бросила — никакого от него толку, все равно заикаюсь. Честно, я не вру!

— Поразительно, — обрадовался Файх. — Впервые о таком слышу.

— Все так говорят, — кивнула Габия. — Включая моих преподавателей и дюжину логопедов с невропатологами, толку от которых было не больше, чем от испанского. Даже меньше, честно говоря. Ай, ладно. К черту их всех. По крайней мере, с немецким все хорошо, жалко только — дома и с друзьями по-немецки особо не поговоришь… Но пришла я не поэтому. В смысле, не для того, чтобы лишний раз по-немецки поболтать. А только потому, что я вас не знаю.

— Интересная причина, — Фабиан Файх озадаченно покачал головой. — Если бы я ходил на встречи со всеми, кого не знаю, у меня бы даже на сон времени не осталось.

— Нет-нет-нет, не со всеми подряд! Просто я как раз специализируюсь на современной немецкой литературе. И диплом на эту тему буду писать. Думала, вообще всех современных немецких писателей знаю, и тут вдруг незнакомое имя. Еще и место такое… нелепое. Я в «Зодиак» часто захожу за тибетскими благовониями, и никаких литературных вечеров здесь до сих пор никогда не было. Я еще подумала, наверное, вы автор какой-нибудь эзотерической литературы, это бы все объяснило — кроме, пожалуй, немецкого языка. Вот и пришла, чтобы разобраться. Но, кстати, почему встреча именно в этой лавке, все равно не поняла.

— Очень просто, — улыбнулся Файх. — Квартира, которую для меня сняли, находится в этом же доме, только вход с другой стороны. В Вильнюсе я никогда прежде не был, города совсем не знаю, и эта лавка оказалась первым местом, куда я зашел разузнать об аренде помещения на вечер. И договорился с хозяином быстрее, чем понял, куда попал. Но подумал — ладно, поглядим, что получится, если моя затея провалится, значит, так тому и быть. Во всем, что касается литературы, я фаталист. Однако, как видите, все получилось. Я бы и одному ученику обрадовался, а тут такая прекрасная компания, нечасто мне так везет.

— А я всегда ставлю машину в этом дворе, — неожиданно сказал длинный блондин с детским лицом. — Работаю неподалеку. И мне давно было интересно: что это за магазин такой — «Зодиак»? Чем торгует? Но всегда почему-то забывал посмотреть. Когда вспоминал, уже шел, например, по Тоторю или сидел в машине, лень было возвращаться, откладывал на завтра. И только сегодня утром вспомнил вовремя, подошел, увидел, что магазин еще закрыт, а на двери висит ваше объявление. Так удачно совпало.

Он говорил очень медленно, иногда с явным трудом подбирая слова, но, похоже, довольно правильно. Хотя, конечно, глупо полагать, будто способен вот так с ходу определить чужой уровень владения языком, который сам-то бросил учить лет пятнадцать назад и с тех пор практически не использовал.

— Удачно совпало, — повторил Файх. — У вас, кстати, узнаваемое берлинское произношение. Вы там жили? Довольно давно, да? Уже подзабыли порядком?

— Я никогда не жил в Берлине. В Берлине вырос мой друг. Он меня учил. Поэтому, наверное, такое произношение. А потом друг умер. И я думал, надо бы постараться забыть немецкий язык, он мне больше не понадобится. Для работы мне нужен английский, его достаточно. Но все равно не забыл, хотя прошло уже почти четыре года. И когда я увидел объявление, решил: надо пойти послушать и, может быть, немножко поговорить. Не знаю зачем. Просто… Просто я очень скучаю.

И после короткой, но звонкой, как выстрел, паузы добавил:

— Меня зовут Даниэль. И, да, лучше на «ты». Это так странно — слышать, как кто-то говорит мне по-немецки «вы». Никогда еще так не было.

— Спасибо, Даниэль, — сказал Файх. — Хорошо, что ты сегодня сюда пришел. На твоем месте я бы относился к языку как к наследству, которое мне оставили. Собственно, я и есть на твоем месте. У меня тоже был близкий друг, музыкант. Иногда от нечего делать учил меня бренчать на гитаре, и теперь, когда его больше нет, я специально играю хотя бы раз в неделю, чтобы не забыть тот десяток простых аккордов, которые мы успели разучить, хотя абсолютно бездарен, да и пальцы болят. Но выхода нет, больше он мне ничего не оставил, наследство не выбирают, какое есть, то и приходится хранить.

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Даниэль. — Но только сегодня утром.

— Лучше поздно, чем слишком поздно, — оптимистически заметил Файх.

Подумал мрачно: «А еще лучше — вообще никогда, всем пословицам вопреки». И поежился. Очень уж выразительно смотрел на него теперь неизвестный немецкий писатель. Явно ждал выступления. Ладно, черт с ним, не жалко.

Сказал:

— Меня зовут Анджей, я учил немецкий язык сперва в университете, как дополнительный иностранный, позже доучивал на курсах, несколько раз ездил в Германию, даже собирался там остаться, но передумал. Учить немецкий тоже в конце концов бросил, потому что надоело. Мне вообще довольно быстро все надоедает. Это было давно, лет пятнадцать назад. Я был уверен, что все забыл, ничего не пойму. Пришел, чтобы проверить. Но почему-то неплохо вас понимаю. Очень удивлен.

Почти не запинался. Неудивительно, было время заранее придумать речь, составить ее из простых коротких фраз, несколько раз повторить про себя, позаимствовав произношение у самого Файха. Всегда легко перенимал особенности чужой речи и так же легко утрачивал навык — буквально через час.