Пес и его поводырь - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Могилев cтр.№ 64

Саше же приснился сон, от которого он, очнувшись, просто подскочил на продавленных пружинах. Привиделась ему война с германцем. Та, что была последней. Видел он ее, как бы со слов своего покойного родителя, бесконечно пересказанную и оттого осточертевшую. Только теперь он был на рабочем месте своего папаши, то есть в рабочем поселке, в леспромхозе. Для фронта он тогда годами не вышел. Существовал он в этом сне совершенно комфортно, там и тушенка была от союзных демократов и объявленные танцы в клубе, и скорое окончание кампании. Вот-то потекут из Европы вагоны, и в обком сядет наконец честный мужик — фронтовик. Скоро народ накроет столы во дворах и помянет добром комиссара. Но помянуть не вышло. Било…

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Настало время прощаться с монастырем. Утром Саша в храм идти отказался, в трапезную — тем более. Когда он с монахами за столом сидел, себя почему-то виноватым чувствовал. Как будто на аттракцион билеты приобрел и теперь присутствовал. И виделась ему какая-то ущербность своя, никчемность и мимолетность. Он уедет назад, к озеру своему и химере жизни. А они будут тут огородом заниматься, раствор месить и кирпич класть. Многое другое будут делать снова и снова, и свет за стеколком витражным каждое утро будет приходить в храм Покрова. До конца времен так будет. А сколько ему самому отмерено, любой из дедушек, дремлющих в стасидиях, скажет. Они провидцы. А он никто. Странник. И крылья Родины, поникшие за спиной. Трансвеститы дорогу хотят строить на полуостров. Он, Саша, пошел бы в партизанский отряд. Стал бы «горным братом», и на каком-нибудь перевале рожок с серебряными пулями выпустил бы в строителей нового мирового порядка. Вот до каких мыслей отчаялся потомок мученика Болотникова. Наверное, грешником был предок великим, да и какой он ему предок? Однофамилец.

Они взошли на паром. Повторилась процедура. обычная. Саша на верхней палубе сел в кресло, а Пес побежал в буфет. Пиво брать. Саша сейчас и водки бы выпил. Стакана два. До того ему грустно было.

— Плывем, брат. Пиво будешь?

От Пса исходило благодушие. Он баночки холодные на скамью поставил и Саше булку с ветчиной совал. Ладно. Пусть будет булка.

— Ты что расстроился, Саня? Отломали паломничество. Поработали. Не ожидал от тебя. Успешно справился. Ну, что ты?

Саша не отвечал.

Облака бежали, море, не очень спокойное, покачивалось, чайки сопровождали паром, а пассажиры булки им крошили и подбрасывали. Ксиропотам, Дохиар, а там и Уранополис показался. То ли город, то ли поселок рабочего типа. Нет у нас таких. А, впрочем, Саша и по России мало перемещался. Свинья свиньей. Пьяный и нелюбопытный.

В Уранополисе они мгновенно перешли с парома в автобус, а тот мягко и жалостливо отошел от стоянки. Пес сразу же приладился в кресле и задремал. Саша стал глядеть в окна на исчезающий городок. Публика в салоне — немцев выводок, студенты-греки, албанского вида граждане, и они с Псом. Автобус делает остановки и публика меняется примерно в той же пропорции. Саша прихватил из отеля путеводителей пачку и нашел те, что на русском. Стал про Салоники читать. Мало того, что он в Греции, еще и в Македонию завело. Александр Македонский — это не вор Болотников. Фессалоникой сестру его звали. Сводную. Там порт есть, а значит, опять море увидим. Цицерон, Кирилл и Мефодий, апостол Павел. Театры и музеи. Белая башня. Раскопки и развалины. Часа через два ни в каком ни в городе, а просто на шоссе полицейский вошел в автобус и стал у всех паспорта проверять. Пес свой аусвайс в сумке оставил, а сумку в багаж сунул. Полицейский потребовал предъявлять и пришлось водителю вылезать, открывать багажник, передвигать сумки. Пес паспорт искал неприлично долго и полицейские стали как бы к нему подтягиваться, но, наконец, нашелся документ. Мент греческий был недоволен. То ли задержкой, то ли тем, что документ все же есть. Потом опять у Саши сверил фотографию, визы, потом просто так полистал паспорт. Стал его по-английски спрашивать, а Пес давай переводить. Зачем в стране, куда едет, и был ли в монастыре. Естественно, не был. Так. На пляже куролесил.

Все. Отстали, поганые. Важные. Важнее, чем на пароме. Значит, зарплата больше. Ментовская служба везде ценна, а в Греции делает человека очень важным и значительным. Дальше едем. В каком-то городке короткая остановка, Пес выскакивает, Саша видит, как он через стекло заказывает стаканчик узы и мгновенно выпивает. Еда и питье в автобусе не приветствуются и четвертинку, принесенную с собой, Пес Саше тайно показывает. Тому горестно, нагибается за сиденьем и отхлебывает, потом запивает водой из бутылочки в открытую. Вода не возбраняется.

Наконец показываются пригороды большого города. А Пес опять спит.

Сейчас требовалось близкое присутствие обоих ангелов-хранителей, поскольку приближались события значительные.

…Давненько им не доводилось парить над вторым городом Византийской империи, коим так долго оставались Фессалоники: и многие церкви и монастыри с тех давних пор уцелели. Гора Хортиатис. По ней город поднимается чудным амфитеатром. Их подопечные будут здесь недолго, и они могли бы успеть посетить великолепную библиотеку, музеи, хотя бы один театр. Эгест, Стагира, Левкадия… Аристотель.

Этот миллион жителей, таких разных, но как будто ощущающих ток времени, был в целом приятен, но, вместе с тем, многие из людей этих были легкомысленными и ленивыми, хитрыми и корыстными. Это жители великого города. И двое смешных русских, замороченных каждый своим мороком, но необходимых в Фессалониках в это самое время, ситуации не портили. Ранее они были допущены на Святую гору и оставлены там на ночь. А это могло означать многое…

Такси от автостанции до отеля, который Пес называл «Братской могилой», отыскалось мгновенно. Водитель — бывший советский аджарец. Весь разговор в пути о потерянной стране. Опять из пустого в порожнее. Казалось бы, случись неисполнимое, и все осколки того, что было, соберутся в чудесном пазле. Понтийские и прочие греки, а также косившие под греков граждане бросят свои такси, магазинчики и бордельчики и потекут в обратном направлении, соберутся, сложатся в другом потустороннем узоре и сами собой склеятся. Саше эти разговоры осточертели. Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь. Крути баранку и не плачь. Сделанного не воротишь. Ну только не ной ты… Вот он, отельчик. По счетчику меньше, чем это стоило бы в бывшем СССР, только если не в прямой зоне военных действий. И чаевых не берут. Значит, за работу держатся. Грека за баранку загонишь не очень-то. Грек должен быть при должности до фиесты, а потом сидеть в кафе. Но много ли он видел таксистов? Троих. И все — бывшие советские. Раз — случайность. Два — совпадение. Три — система.

Пес в отельчике номер оформляет и радостно сумку свою несет. Вот он. Пятый номер. Душ, телевизор, окно на мусорный контейнер, но не в окно же смотреть они приехали?

— Ты жрать хочешь? — спрашивает Пес.

— В душ хочу.

— А жрать?

— Если без узы.

— А кто тебя заставляет?

— Никто.