Господин с кошкой - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 19

Потом Николай Ильич пошел ее проводить. Предупредив Марфу на языке пальцевых касаний.

Когда он вернулся, Марфы не было в комнате. И в кухне, и в туалете, и в ванной. Подуло снежным ветром. Николай Ильич вбежал в спальню. Балконная дверь была распахнута. Обмирая от ужаса, он выскочил на балкон.

Марфа курила, закутавшись в одеяло.

Он вцепился пальцами в ее ладонь.

— Я все видела, — сказала она, отнимая руку. — Я вижу и слышу.

— Неправда! — крикнул он.

— Уже месяц, наверное, — сказала она.

— Зачем же ты скрывала? — Его била дрожь.

— Сама не знаю, — сказала Марфа. — Мне очень жалко.

— Мне тоже, — сказал Николай Ильич. — Очень.

Они замолчали и стали думать, как быть дальше.

в шумном городе, на окраине.

Танька хотела учиться в институте. В хорошем, в настоящем. Чтобы потом устроиться на настоящую работу.

Она была не такая уж отличница, чтобы сдать экзамены на все пятерки и поступить на бюджетное место. Поэтому ей была дорога на платное обучение. И у нее были деньги, представьте себе. На книжке лежали. Бабушкино наследство, потому что она за бабушкой все последние годы ухаживала.

А потом заболел брат. Тяжелая, почти неизлечимая болезнь. Лечение очень дорогое и почти бессмысленное. Танька сама слышала, как доктор говорит с матерью. Она без разговоров и вопросов сняла деньги с книжки и принесла в больницу и заплатила в кассу. Иначе этот институт ей поперек горла станет, и вообще не будет в жизни счастья, потому что счастья за смерть родного брата не бывает.

Но получилось наоборот. Брат очень быстро выздоровел: диагноз оказался неправильный. То есть он бы выздоровел и без такого дорогого лечения. Слава богу, конечно. Но деньги не вернешь. Правда, сдача осталась, около двадцати тысяч рублей.

— Ничего, — сказала Танька. — Я на сдачу себе горный велосипед куплю.

— А сколько он стоит? — спросил отец.

— Тысяч пятнадцать, если хороший, — сказала Танька.

— А мать третью зиму без зимнего пальто, — сказал отец, грустно выпил рюмку и закусил помидором домашнего засола; разговор шел за обедом.

— А чего ты ей сам пальто не купишь? — спросила Танька. — Ты глава семьи.

— Я инвалид, — сказал отец, наливая еще. — Пенсия смех один.

Танька подумала: если инвалид, зачем водку пьешь и двоих детей нарожал?

Но вслух не сказала, конечно. Но горный велосипед купила. И ездила на нем к своему парню.

Этот парень у нее был давно, она ему доверяла. А тут он вдруг сделал, что нельзя.

— Ты чего? — Она вскочила с кровати.

Он силой уложил ее обратно, прижался щекой и зашептал в ухо:

— Я хочу, чтоб у нас ребеночек был. Выходи за меня замуж.

Танька чмокнула его пару раз, чтоб не ссориться. Пошла в душ и долго мылась сильной струей. И шептала: бедным нельзя детей, бедным нельзя детей.

Вышла на улицу и увидела, что горного велосипеда нет. Только стальная петля с замком на асфальте валяется. Срезали, сволочи, специальными ножницами, наверное.

— Велосипед бедным тоже нельзя, — повторяла Танька, быстро шагая и размахивая замком, как кистенем. — Бедным вообще ничего нельзя.

Встречная женщина остановилась, а потом обошла Таньку стороной.

как-то в полночь, в час угрюмый..

Выкатились на улицу и стали решать, куда теперь. Обычай был такой — обязательно чтоб в двух действиях, обязательно чтоб ехать догуливать. Решили. Пошли к метро.

Он взял под руку малознакомую девочку, которая весь вечер сидела напротив. Предложил поехать к нему. Она посмотрела на него очень внимательно и отказалась. Он настаивал. Она закусила нижнюю губу и покачала головой. «Ты не поняла, мы же все вместе ко мне едем, понимаешь? Всей командой!» Ну если со всеми, тогда ладно.

По дороге многие отвалились. Осталась одна парочка и трое парней, болтуны и кирюхи. Приехали, уселись на кухне. Квартира двухкомнатная. Выпили, потрепались, парочку он отправил спать в свою комнату, кирюх-болтунов оставил на кухне, дал им еще бутыль из отцовских запасов, а сам потащил девочку в родительскую комнату — родители, ясное дело, были в санатории. Запер дверь. Обнял ее, подтолкнул к постели. Она вырвалась, опять долго на него смотрела. Потом сама разделась. Очень красиво, на фоне окна, как в кино.

Она чуть повыше его легла, он притянул ее к себе и поцеловал в грудь. Он нее пахло земляникой и теплым свежим молоком, он вдохнул еще раз, у него закружилась голова, и он заснул. А когда проснулся, то друзья-кирюхи собирались за пивом, а парочка уже прибрала на кухне и готовила завтрак. Но никто не помнил, когда она ушла. Как ее зовут, не помнили тоже.

Потом на него вдруг напала бессонница. Он лежал в той самой постели и глядел в квадрат окна. Рядом спала жена. За стеной — сын и его девушка. Сон никак не шел. Вдруг он вспомнил ее и позвал. Сказал шепотом, закрыв глаза: «Я даже не помню, как тебя зовут, но ты все равно приходи, пожалуйста». А когда открыл глаза, увидел, как она раздевается на фоне окна. Он снова зажмурился, но она уже была рядом, он целовал ее и вдыхал ее утешающий запах, и тут же заснул, легко и сладко.

Так было много раз: как только бессонница, он звал ее, и было нежно и хорошо.

Но однажды она разделась и села на комод. Взяла крем, стала мазать себе пятки. Ему показалось, что у нее кривоватые ноги, хоть и длинные.

— Не балуйся, — сказал он. — Иди сюда.

— Погоди, — сказала она. — Мне надоело так. Я хочу за тебя замуж. Ребенка хочу.

— Не выдумывай, — сказал он. — Мне сорок восемь, а тебе двадцать. Я женат. У меня сын старше тебя. Я скоро дедушкой буду. Соображаешь?

— Да, конечно, — сказала она и неслышно спрыгнула с комода.

Больше она не приходила. И он ее не звал. А зачем? Таблетку принял, и все дела.

скромные и знаменитые…

Приезжая в Москву, Ася всегда жила у одних и тех же людей, хотя с ними настоящей дружбы не было. Ей освобождали лучшую комнату, ухаживали и угощали, но зато в квартире был проходной двор: гости приходили по три раза в день.

Ася догадывалась, что это на нее глядеть приходили. В основном студенты и младшие научные сотрудники.

Она-то знала, почему всякий раз останавливается именно у этих людей. Потому что ее друг и однокашник Пася — такая у него была институтская кличка — жил в двух шагах. По улице, мимо церкви, в переулок — и вот он, серый дом с гранитным цоколем, с лифтером в каждом подъезде, с огромными квартирами, в которых жили разные крупные деятели.