Баблия. Книга о бабле и Боге - читать онлайн книгу. Автор: Александр Староверов cтр.№ 73

– Чего молчишь? Знал или не знал? – Михай кричал почти.

Алик с трудом вынырнул из грустных размышлений в окружающую истерику.

«Нельзя ему перечить и злить нельзя, – подумал он испуганно. – Вдруг с Аечкой что-то случится? Одно дело, люди мне незнакомые, Антуан даже. Другое дело – она. Не смогу я пережить, если ей плохо будет. Я и Антуана с трудом пережил, и женщину с коляской, и остальных. А тут… Терпеть надо, стиснуть зубы и терпеть».

– Не знал, не хотел, – ответил Алик тихо. – Я решу все. Не волнуйся.

– А я и не волнуюсь. Это тебе волноваться нужно. Сильно волноваться. А то, как дела великие делать, все самостоятельные больно, а когда обосрутся жидко, сразу к Михаю бегут. Помоги, дядя Михай, выручи.

«Он же сам просил перед шефом к нему заскочить!» – внутренне задохнулся от возмущения Алик.

«Терпеть! – приказал сам себе. – Терпи, сука, заслужил. Всей жизнью своей поганой заслужил».

– Не волнуйся, – сказал вслух. – Прав ты. Я буду за всех волноваться. Прав ты, как всегда. Подставил я всех, получается. Зря тебя не послушал. Но я накосячил, я и выпрямлю. Думаю, некритично пока, можно выпрямить. А о банкире… Жулик-то он жулик, но не дурак же. Попробую его в чувство привести завтра. Не волнуйся. Я во всем виноват, мне и отвечать. Шефу скажу, что ты не при делах. Что предупреждал меня, да я не послушался. В общем, тебя это коснется несильно.

Михай расслабился, обмяк. Как будто «вольно» ему скомандовали. Посмотрел на Алика с грустью, по-человечески почти. Сказал:

– Хороший ты парень, Алик. Я бы сына хотел такого иметь или брата. Но не дал мне бог. Хороший ты… – Он споткнулся, казалось, обо что-то. Не смог дальше говорить. Помолчал несколько секунд. Напрягся вдруг, глаза его сузились, губы растянулись, задрожали, как натянутые гитарные струны. Из губ дрожащих крик вырвался электрический: – Хороший, но сука! Сука ты тупая! Ты чего здесь из себя героя корчишь? Все дерьмо, а он, типа, весь в белом. Думаешь, мне стыдно будет? А вот не стыдно мне. Потому что голову на плечах иметь надо. На совесть он давить вздумал. Чтобы на совесть давить, ее самому иметь неплохо бы для начала. Понял?

– Понял, – ответил Алик и стал про себя молиться лихорадочно. «Господи, боже мой, помоги мне. Не ради меня помоги. Ради Аи, чуда единственного в жизни моей беспросветной. Ты же мне ее дал не для того, чтобы отнять сразу? Не для того, чтобы больно ей сделать? Жестоко это. Даже самый большой грешник, даже я, не заслужил жестокости такой. Как мне быть? Помоги, вразуми, пожалуйста! Завидует мне Михай и себя ненавидит за то, что человеком стал на мгновение. И меня ненавидит. Думает, что я человек ошибочно. Страдает. Тяжко ему из человека в нелюдя превращаться и обратно. Болезненный процесс, по себе знаю. Но Господи! Я же не хотел эффекта такого. Я успокаивал его просто, чтобы мир мой он ненароком не разрушил. Чтобы Ае плохо не стало. Господи! Я не знаю, что делать, как вести себя с ними. Чтобы утихомирились они, отстали от меня. Что еще надо вытворить? На голову встать, на уши? Унизиться? Наизнанку вывернуться? Я все сделаю, я готов. Ты только подскажи мне, пожалуйста, Господи!»

Помогла молитва. Алик посмотрел на Михая удивленно, извиняясь как бы за неточность формулировок, сказал виновато:

– Вообще, я не то имел в виду: если друг на друга валить будем, все потонем. Кто тогда отмазывать нас станет, удар смягчать? А если ты не при делах, то в худшем случае сможешь демпфировать все. Подушкой безопасности для меня поработаешь. Извини, конечно, за прямоту. Спасибо, что обо мне так хорошо подумал. Но не такой я хороший, к сожалению. Или к счастью.

Губы Михая перестали дрожать, лицо разгладилось. Мир в его понимании снова стал логичным и предсказуемым. Нет в нем никаких высоких и благородных порывов. И чудес нет. А холодный и трезвый расчет – есть. Один прохиндей просчитал сложившуюся ситуацию и предложил другому жулику игру. Это нормально, это правильно. Жить в таком мире, может, и не так приятно, как хотелось бы, зато безопаснее точно. Потому что мозг главным становится. Именно он рождает интриги. В мозге своем Михай был уверен, а безопасность ценил высоко. Ответил Алику спокойно, ласково даже:

– К счастью, дорогой, к счастью. Ты такой, какой есть, к счастью, безусловно. Потому что головы не теряешь. А значит, выплывешь, и все мы выплывем. Ты прости меня за то, что я сорвался. Сам понимаешь. Нервы. Денежки никогда легко не достаются. Плюнь тому в рожу, кто скажет, что бывают на свете легкие деньги. Да что я говорю, ты и сам знаешь. А задумка твоя, одного из нас из-под удара вывести, мне нравится. Отличная мысль. Я и сам хотел нечто подобное предложить. Только я думал роль подушки безопасности тебе отдать. На себя весь удар взять хотел…

Сказал и посмотрел на Алика изучающе. Эквилибр коллеги поразил Алика своей безыскусностью.

– Глупо, – с укоризной ответил Михаю. – Шеф в курсе, что я всю кашу заварил. Да и ближе ты к шефу.

– Чего-то я сегодня не в форме, – быстро и легко согласился старый интриган. – Прав ты на этот раз. Ладно, пойдем к шефу. Докладывать будем.

А вот этот ход Алик оценил. Включился Михай в игру. Почувствовал себя уверенно. Лично захотел проконтролировать вывод своей задницы из-под потенциальных, но пока еще очень вероятных ударов. Молодец! Умница! Не злится – значит, и не в обиде на него. И с Аей ничего плохого в ближайшее время не случится. И с Либеркиберией…

Алик мысленно поблагодарил Господа за помощь.

«Вывернулся, слава богу, ловко так выкрутился из положения, безнадежного почти. Спасибо!»

Пока шли к кабинету Леонида Михайловича, радость улетучилась. Догадывался, что ему сейчас предстоит… Отвратительная процедура. Точнее, исполнение гнуснейшей, сложнейшей и пренеприятнейшей фигуры высшего корпоративного пилотажа. «Вертящаяся половая тряпка» – фигура называлась. Исполнялась по правилам на экстремально низкой высоте – ниже плинтуса. Нечто вроде тройного сальто сильно прогнувшись, только об тебя еще во время исполнения и ноги вытирают все кому не лень.

Уверенности в своих силах не было никакой. Алик шумно выдохнул и тут же снова глубоко вздохнул. Вспомнил Аю, глаза ее ореховые с зелеными искорками. Волосы медные…

«Я смогу, я вытерплю, я сделаю», – подбодрил сам себя и вошел в кабинет шефа.

Леонид Михайлович разговаривал по телефону. Кивнул на кожаные кресла перед столом. Мол, располагайтесь, не обращайте внимания, пустой разговор. Несколько минут он, приложив к уху трубку, слушал неведомого собеседника. Не очень-то, казалось, внимательно и слушал. Алику в глаза смотрел пронзительно. Потом, не отключая связь, положил трубку на стол и буквально стал прожигать его взглядом. Трубка на столе что-то пищала об обещанной поставке на Кавказ тысячи компьютеров для детей геройски павших шахидов, или ментов, или и тех и других вместе. Когда лоб у Алика слегка задымился от жгучих начальственных взоров, ЛМ отключил телефон и тоном, резко контрастирующим со своим грозным видом, интимно спросил:

– Алешенька, мальчик мой, деньги где? Чего молчишь, Лешенька? Ты не молчи, пожалуйста. Ты скажи, где деньги, денюжки где? – спросил ЛМ.