Баблия. Книга о бабле и Боге - читать онлайн книгу. Автор: Александр Староверов cтр.№ 70

Защипало в носу. Слезы на глаза навернулись. Ая почувствовала, наклонилась к нему, слизнула слезы с глаз. А на него ее слезы упали. Обнялись, заплакали от счастья. От понимания такого. Так и заснули, обнявшись.

Проснулись одновременно, задыхаясь, будто из бездны глубокой вынырнули. Набросились друг на друга. Алик жадно впитывал девушку в себя. До боли в легких, до сердца разрыва впитывал. И она его так же. И еще раз. И еще… Только ближе к вечеру отдышались, надышались друг дружкой. Успокоились немного. Услышали пение птичек райских, зелень оранжереи увидели. Алик заметил пятна крови на обивке дивана. Вспомнил факт удивительный, значения, которому поначалу и не придал совсем. Он мимо проскочил ракетой межконтинентальной…

– Так ты девственница? – дрожащим от нежности голосом произнес Алик первые, больше чем за сутки, слова.

– Угу. Была вчера.

– Но как? У тебя муж был. Это невозможно.

– Какой муж?

– Ну, ты вчера сама рассказывала. Жила ты с ним два года, пока себя не потеряла.

– Ах этот… Да, что-то припоминаю, плечи у него еще здоровые и шея короткая. А вот лицо вспомнить не могу.

– Бог с ним, с лицом. Как это возможно, жить два года с мужчиной и девственницей остаться?

– Да что ты заладил: девственница, не девственница. Какая разница? Условности все это. Что отличает женщину от мужчины? Женщине ты, например, в рот дашь, а мужчине нет. А почему? Рты ведь ничем не отличаются. Рот, он и есть рот. А потому что это женский рот, а не мужской. Символизм сплошной, условности. Думаю, если дырку в заборе просверлить и объявить ее женщиной, да еще и королевой красоты в придачу, очередь из желающих выстроится.

– Значит, так ты мужиков и обманывала.

– Почему обманывала? Я понимаю еще животные. Они раз в год спариваются для продолжения рода исключительно. Там цель есть. Там, если самка не то отверстие подставит, действительно обман получается. А людям не все ли равно? Замороченнее у людей все намного, чтобы на пустяки такие внимание обращать. Потому что не в животе все происходит, а в голове. А если глубоко вдуматься, то вообще неизвестно где. Ну ты сам подумай.

Помимо всех прочих достоинств Ая обладала удивительным талантом объяснять невероятно сложные вещи невероятно просто. Так просто, что Алик начинал себя чувствовать идиотом. Сам-то как не додумался? Несмотря на безразмерную любовь к девушке, дураком себя Алик не считал. Поэтому, с трудом наскребя остатки гонора и гордости, возразил:

– Допустим. С мужиками все понятно. Но тебе-то это зачем нужно было? Это же не просто годами изворачиваться. Шаблон мышления, даже у таких примитивных существ, как мужчины, рвать непросто. Можно ведь, как все люди. Обыкновенно. Без дополнительных сложностей.

Ая уселась Алику на грудь, победоносно простерла руку с указующим перстом к лицу поверженного противника и, лихо загибая пальцы на другой руке, стала перечислять аргументы:

– Во-первых, без дополнительных сложностей даже таким простейшим созданиям, как вы, мужчины, неинтересно. Во-вторых, баба всегда должна быть с придурью. Почему бы и не потрафить глупому мужскому стереотипу. И в-третьих, должна быть в женщине какая-то загадка, в конце концов. А?

Неубиваемые аргументы получились, безумные, но забавные. Обаятельные очень. Захотелось обнять Аю, сграбастать ее в охапку, притянуть к себе поближе. И пусть говорит что угодно, чушь всякую плетет. Главное, вот она, рядом. Чудо расчудесное. Проклятые мозги не дали насладиться Алику моментом.

– А как же я? – серьезно и тихо спросил он. – Чем я заслужил? Почему со мной так обыкновенно?

Девушка, не слезая с его груди, вытянула ноги, распласталась на нем, прижалась плотно. Нависла и закрыла от мира разметавшимися по сторонам медными волосами. В наступившем полумраке светились только ее ореховые с зелеными искорками глаза. Сказала шепотом:

– Не знаю. Не обыкновенно с тобой как раз. Так надо, я почувствовала – так надо. И не сомневалась ни секунды. Может, потому, что не загадка, а разгадка я твоя? Хотелось бы так думать. А может, потому, что с тобой не нужно всех этих глупых игр, загадок и отгадок? Не знаю…

Она замолчала. Алик чувствовал, как бьется ее сердце, мягко толкая его под ребра. И свое, заколотившееся быстро-быстро, чувствовал. А потом перестал чувствовать. Тишина наступила, полная, все поглотившая. И стало у них одно общее сердце на двоих…

Еще несколько часов прошло. Еще несколько странных танцев станцевали на впитавшем их запахи старом диване в оранжерее. Еще раз заснули и проснулись еще раз, одновременно друг к другу потянувшись. Новое утро наступило. После долгой любовной то ли битвы, то ли марафона голод обуял волчий. Ая приготовила завтрак. Ели за маленьким столиком в овальном зале, недалеко от разбитого мольберта. Обычная еда вроде – яйца, хлеб, масло, фрукты, кофе непременный. Но завтрак походил на торжественное венчание. Закреплял и узаконивал то, что между ними произошло. Не акробатические трюки на диване, не слова, не взгляды, а обыкновенный завтрак за маленьким столиком в овальном зале окончательно соединил их.

…Приготовила женщина что-то на скорую руку, а мужчина в это время умывался неторопливо. И вот сидят напротив друг друга, едят, голод утоляют. И все между ними уже было. Никаких недоговоренностей, стеснения, масок, витиевато разрисованных. И даже есть вдвоем им радостно, даже от этого удовольствие получают огромное оба. Тихо, интимно, светло, покойно, как в детстве, когда мама и папа рядом. Но не свойственно природе людской состояние счастья безмятежного. Порадовались минуток восемь, и хватит. Заползет юркий червь любопытства в какой-нибудь плод, с виду прекрасный, и потянется к нему обворожительная, непременно женская, ручка. И все, конец счастью.

– Расскажи мне о себе, – попросила, допивая остатки кофе, Ая. – Я же о тебе ничего не знаю. Ты вообще кто?

– В пальто, я тебе уже говорил в самом начале.

Алик попытался отшутиться, но Ая посмотрела на него так, что стало понятно – не до шуток совсем. Невозможно ей было врать. Врать единственному чуду в своей жизни – как самого себя обманывать, умышленно и цинично. Он решился. Набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул печально:

– Бог я.

– Нечто подобное я и предполагала. И чего же ты бог? Ну, то, что любви, это понятно, сама убедилась. А еще чего? Юриспруденции, архитектуры, Интернета, баблайков?

– Да всего. Вот всего, что ты перечислила, и вообще всего.

Взгляд Аи стал строгим. Не верила она ему. Придуривается, думала.

– Не веришь? Понимаю, трудно поверить. Но я доказать могу. Серьезно. Вот чего ты сейчас хочешь? Скажи, и я все исполню.

– Так нечестно, – театрально обиделась Ая. – Ты знаешь, чего я хочу. И исполнить это тебе ничего не стоит. Двое суток уже исполняешь. А вот фиг тебе! Другое попрошу. Выведу тебя на чистую воду, проходимца. Чего же я хочу?

Ая явно наслаждалась предложенной, как она думала, игрой.